Олег Крюков, директор по госполитике в области РАО, ОЯТ и вывода из эксплуатации ЯРОО «Росатома» рассказал о том, как идет формирование дивизиона по управлению заключительной стадией жизненного цикла объектов использования атомной энергии (бэкенд), какие проблемы возникают при формировании фонда на захоронение РАО.
- Расскажите, как идет формирование нового дивизиона.
- Все в плановом порядке. Может, темпы не такие, как хотелось бы, но уже создан Федеральный центр ядерной и радиационной безопасности, через который будет организовано управление предприятиями, входящими в контур дивизиона. Основная задача управляющей компании – повысить эффективность производства, снизить затраты и в конечном счете существенно улучшить экономику наших предприятий. Не менее важная задача – поиск потребителей. Не только на российском рынке, но и за рубежом. Такие утверждены целевые показатели.
- Это общие планы, а какие цели у дивизиона на этот год?
- Много говорится о том, что себестоимость услуг по обращению с ОЯТ и РАО должна быть приемлемой, приемлемой для основных клиентов должна быть наша ценовая политика. Это и есть ключевая цель на этот год. Конкретный показатель эффективности установлен каждому предприятию дивизиона.
- В «Росатоме» есть экономическая модель, по которой рассчитывают стоимость переделов заключительной стадии ЯТЦ. На ваш взгляд, насколько она жизнеспособна и понятна для конечного пользователя?
- Мы ориентируемся на лучшие практики коллег в сходных по системе обращения с ОЯТ направлениях - таких как хранение, транспортировка. Сравниваем их цены со своими. Естественно, мы должны не просто иметь сопоставимые параметры, но и превосходить их по эффективности. Я уже говорил о том, что у предприятий, которые нарабатывают РАО и ОЯТ, должно хватать денег на их переработку. Наша задача - моделировать себестоимость обращения с этими материалами, чтобы заранее понимать, смогут ли предприятия не только окупать затраты, но и получать прибыль. У нас не должно быть технологических процессов, которые не устроят ни заказчиков услуг по переработке, ни переработчика. Сейчас определяются критерии ценообразования. Основной смысл такой: обращение с ОЯТ и РАО должно быть экономически обоснованным и для тех, кто их создал, и для тех, кто их принимает на переработку и хранение.
- Назовите самые перспективные разработки в области обращения с РАО.
- Их достаточно. Существует плазменная очистка, есть мысли использовать лазер, очищать металл методом литья, есть поверхностные методы с использованием дробеструйного и пескоструйного оборудования. На «Радоне» имеется одна установка по очистке грунта. Но о промышленных масштабах речи пока не идет - все на уровне идей или штучных экземпляров. В этом и проблема: идеи есть, а промышленное внедрение только предстоит.
Все чаще звучит тезис о том, что необходимо уменьшать объемы РАО, очищать, например, металл и возвращать его в промышленность. К сожалению, сейчас много отходов перемешано, а сортировка идет вручную. Нужно подумать о внедрении автоматизированных линий. Нет фрагментации – чтобы загрязненную часть изделия или металла отделить, а остальное вернуть на переработку. Тогда положительного эффекта можно достичь довольно быстро. Если мы научимся сортировать РАО, то будем возвращать то, что нужно, в народное хозяйство, а что не нужно - в компактном виде утилизировать на полигонах, а это уже совсем другие деньги.
Другой вопрос – за что платить: за объем утилизированных РАО или за объем очищенных? Я считаю, что мы сейчас должны изменить механизм: рассчитываться с тем же «РосРАО» не за то, что у них хранится какое-то громадное количество кубометров, а за то, что они очистили, переработали и освободили таким образом дорогие площади хранилища. Вот такую мотивацию нужно создавать.
- Вы говорите, что есть планы осваивать зарубежный рынок. Как и когда?
- Мы уже участвуем в конкурсах за рубежом. Локальные победы есть, но пока недостаточно значимые. Надо эту работу вести активнее.
- С конца прошлого года в ФЦЯРБ новое руководство. В связи с этим что-то изменится в политике компании?
- Надеюсь, что изменится. Сейчас мы совершенствуем структуру управления, стараемся подбирать соответствующие кадры, чтобы быстрее достигнуть поставленных перед нами целей.
- Недавно был принят закон о формировании в «Росатоме» фонда на захоронение РАО. Как идет этот процесс?
- Фонд наполняется. Предприятия отчисляют средства на будущее захоронение РАО. Это уже новая реальность, и это хорошо. Правда, тут тоже есть проблемы: не все предприятия могут заплатить по тарифу 1,5 % от выручки. Таких единицы, но и этот вопрос надо решать.
Те, кто производит РАО, согласно законодательству, несут финансовую ответственность за все стадии обращения. Все процедуры описаны, и предприятия знают, что с отходами делать. Их можно накапливать и хранить, а можно сдавать в «РосРАО» и «Радон» за плату. На хранение некондиционированных РАО установлены лимиты. Превысишь их - лишишься лицензии. К концу года будут определены критерии приемлемости радиоактивных отходов для захоронения. Предприятия смогут самостоятельно доводить свои РАО до стадии захоронения и сдавать национальному оператору или кого-то нанимать для этого.
Теперь о положительных моментах. Когда пришло время платить, предприятия стали тщательнее контролировать образование РАО. Количество отходов уменьшается. Это хорошо. Кроме того, сам по себе закон стимулирует предприятия внедрять новые технологии, которые позволяют снизить объем РАО.
На мой взгляд, процесс развивается в правильном направлении. Мы идем к полной утилизации РАО – переработке и окончательному захоронению, чего никогда не было. И чем быстрее мы этот путь пройдем, покажем общественности весь технологический цикл и реализуем последнюю стадию ЯТЦ, тем быстрее укрепится доверие к отрасли в целом.
