В 2010 году в российской атомной энергетике произошло знаковое событие — достроен и подключён к единой энергосистеме «Ростов‑2». Это была проверка на прочность для всей отрасли. Вопрос стоял так: сохранили мы компетенцию по сооружению современных и безопасных энергоблоков или нет. Наша способность реализовывать масштабные планы по серийному строительству атомных станций подтверждена.
Выяснилось, что строить мы не разучились, хотя кое-кто и сомневался. Поводов для этого хватало. Во‑первых, полтора десятилетия мы не имели строительной практики. Да, дожали «Ростов‑1» и «Калинин‑3» в 2001 и 2004 году, но, согласитесь, это не те объёмы, которые можно назвать хорошей школой по сооружению АЭС, а о конкурентных сроках и говорить нечего. Во‑вторых, мы подрастеряли кадры. В‑третьих, лишились части промышленной базы. Дело не только в устаревании оборудования. Давайте вспомним, что происходило в 90‑е. Завод «Атоммаш» в Волгодонске, который должен был выпускать по нескольку комплектов реакторов ВВЭР в год, так и не заработал, его приватизировали и распродали. После развала Советского Союза ряд ключевых предприятий оказались за границей. Остальные выживали как могли. Вот на этом фоне в 2006 году началось формирование программы развития отрасли, предусматривающей серийное строительство атомных станций.
Помню слова одного эксперта: «Какое там серийное строительство! Даже единственный современный и безопасный энергоблок сдать в указанные сроки нереально». Фраза прозвучала в 2007 году, когда отставание от графика «Ростова‑2» достигло полутора лет. Но мы справились и в декабре 2009 года вышли на физпуск, а в 2010 году от нового объекта поступили первые киловатты в энергосистему страны. Это большая общая победа. Генеральный директор госкорпорации «Росатом» Сергей Кириенко тогда отметил: «Мы запустили первый блок в рамках новой программы. Тут был такой принципиальный момент: либо отрасль доказывает, что в состоянии выполнять взятые на себя обязательства, либо цена всем нашим дальнейшим программам не высока».
Своевременный пуск Ростова‑2 значился в качестве необходимого условия начала серийного строительства энергоблоков, но не достаточного. За скобки вынесен вопрос о цене, который в процессе сооружения не был принципиальным. В 2010 году выяснили, что компетенция строительства не утрачена, в 2011–2012 году предстоит научиться сооружать энергоблоки по конкурентоспособной и не увеличивающейся в ходе реализации проекта цене. Образно говоря, нынешние энергоблоки штучные и уникальные, как автомобили престижной марки «Морган». Их собирают только под заказ, неделями делают вручную. Стоят «Морганы» от 4,5 млн. рублей. А есть машины «Форд Фокус» — на порядок дешевле и сходят с конвейера каждые несколько минут.
Такой серийный типовой и недорогой энергоблок для нас ВВЭР-ТОИ, работа над которым сейчас активно идёт и закончится в 2012 году. Первым шагом в этом направлении стало появление проекта АЭС‑2006, по нему строится по два блока ЛАЭС‑2 и «Нововоронежа‑2». Несмотря на то что блоки названы одинаково, модификации у них разные, отличия не только в дизайне, но и в некоторых строительных технологиях. Это сознательно созданная конкуренция между Петербургским и Московским АЭП. По ВВЭР-ТОИ стоит задача провести оптимизацию всех процессов и технических решений и на её основе подготовить типовой проект, пригодный для тиражирования.
Важно понимать, что атомные станции любой ценой стране не нужны. Мне приходилось слышать, что коммерция нас погубит, главное — безопасность, а деньги значения не имеют. В том, что безопасность для нас на первом месте, никто не сомневается, но при чём тут конкурентоспособные цены? Если лидер мирового атомного рынка AREVA получила по итогам 2008 года почти 600 млрд. евро чистой прибыли, то из этого не следует, что с вопросами ядерной и радиационной безопасности у французов дела обстоят из рук вон плохо. Не надо пугалом коммерции прикрывать неумение или нежелание работать эффективно и выпускать пользующийся спросом продукт.
Без ВВЭР-ТОИ нам сегодня трудно удерживать позиции даже на отечественном рынке. Противостояние с тепловыми станциями напряжённое. Попробуйте объяснить потенциальному инвестору, что газ когда-то в будущем подорожает, поэтому от ТЭС надо отказаться в пользу АЭС, строительство которой обойдётся почти в три раза дороже. Не надо также думать, что конкуренция с иностранными производителями энергоблоков у нас внутри страны невозможна по определению. Тут как в известном фильме — никогда не говори никогда. Мир меняется. Экономика оказывает всё большее влияние на политику, и сейчас происходит то, что ещё вчера казалось невероятным. Например, покупка Россией у члена НАТО Франции вертолётоносцев «Мистраль».
Российские судостроители даже обиделись и обратились в Федеральную антимонопольную службу, усмотрев признаки нарушения законов «О государственном оборонном заказе», «О размещении заказов для госнужд» и «О защите конкуренции». А обижаться нечего, рыночные правила просты и безжалостны. Не можешь сделать более качественный и дешёвый товар в нужные сроки — извини. Конечно, страна всегда поддерживала и будет поддерживать в первую очередь своего производителя. Но у любой поддержки есть свои пределы. Сегодня можно с уверенностью сказать, что никаких принципиальных сложностей в исполнении заявленных планов серийного строительства АЭС не существует. Кризис несколько скорректировал эти планы внутри страны. Сроки ввода новых энергоблоков сдвинулись, но суть не изменилась. Мы начали и продолжим запускать по одному блоку в год: «Калинин‑4», первые блоки «Нововоронежа‑2» и ЛАЭС‑2, потом темпы удвоятся.
Почему мы так быстро начали строить так много АЭС? Ответ в экономике. И дело не только в том, что правительство поставило задачу к 2030 году увеличить долю АЭС в энергобалансе России с 16 до 25–30%. Особенность атомной энергетики — значительные капиталовложения. Чтобы их не просто окупить, но и заработать на развитие отрасли, необходимо выйти на большие масштабы. Можно провести аналогию с цепной реакцией. Со школьной скамьи всем известно понятие критической массы. Например, для урана‑235 это около 50 кг. Чтобы цепная реакция пошла, нам не хватит ни 40, ни 49 кг — нужно не менее 50 кг. Так же и в экономике — атомная отрасль заработает, только если мы превысим некий критический объём установленных мощностей всех энергоблоков. В нашем случае это около 100 ГВт — цифра высчитана ещё во времена Советского Союза. Тогда просто не успели столько построить, и сейчас мы имеем в два раза меньше, чем нужно. А инфраструктура (обогащение, центрифуги и т. д.) закладывалась под 100 ГВт. Что это значит?
Представьте себе многотонный «Камаз», который гоняют туда-сюда полупустым. Какая уж тут экономика или конкуренция — одни убытки. Машину нужно загружать по полной. В 2005 году руководство отрасли представило правительству России первые планы по масштабному развитию атомной энергетики. Тогда мы заявили, что можем сделать то, что не успели в советские времена, но для этого нужна поддержка — стартовый капитал для запуска программы серийного строительства энергоблоков. Государство пошло нам навстречу и финансы на АЭС выделило, были зарезервированы средства под федеральную целевую программу РАЭПК. Но бюджетные вливания не бесконечны, как при СССР. Это разовая помощь под конкретную деятельность. Её итогом станет выход на самоокупаемость мирного атома и возможность самостоятельно зарабатывать. Потом придёт очередь возвращать долги стране, выплачивая налоги в казну.
В 2006 году эти планы стали воплощаться в конкретные документы, так появилась программа развития отрасли. В 2007 году для её реализации была создана госкорпорация «Росатом». В 2010 году мы пустили второй ростовский энергоблок и доказали тем самым, что можем отвечать за свои слова. Но это только начало большого пути ― масштабного развития атомной энергетики.
Михаил ПОЛУНИН