Утверждение, что за атомной энергетикой будущее, сегодня уже аксиома. А то, что будущее атомной энергетики за Россией, пока теорема, которую только предстоит доказать. Но основные «выкладки» сделаны, и результаты обнадёживают. Главное — не останавливаться на достигнутом, утверждает заместитель генерального директора Росатома по стратегическому развитию, директор дирекции по научно-техническому комплексу госкорпорации Пётр ЩЕДРОВИЦКИЙ.
— Вы сказали, что у России есть фора в атомных технологиях по сравнению с другими странами. Насколько, на ваш взгляд, велико это преимущество?
— Знаете парадокс про Ахилла, который якобы никогда не догонит черепаху? Если мы будем стоять на месте, то фора невелика — два-три года, максимум пять лет. Но если двигаться хотя бы теми же темпами, что сегодня, то отрыв только увеличится. Сейчас мы активно совершенствуем исследовательскую базу. Строим самый современный исследовательский «быстрый» реактор в Димитровграде. Разрабатываем новые виды топлива — в частности, МОКС-топливо, плотное нитридное топливо. Ориентировочно к 2017–2018 году мы планируем иметь коммерческий «быстрый» натриевый реактор, который можно предложить в качестве конечного высокотехнологичного рыночного продукта.
— В начале года правительство утвердило ФЦП «Ядерные энерготехнологии нового поколения», которая должна стать основой ресурсного обеспечения для перехода на новую технологическую платформу. За минувший год наметились основные направления реализации программы?
— Они наметились намного раньше. Энрико Ферми ещё в 1949 году сказал: та страна, которая сделает «быстрый» реактор, сможет в полном объёме овладеть атомной энергетикой. И Россия опередила всех. Был создан реактор на Белоярской станции, который недавно отметил тридцатилетие. Остаётся только развивать это технологическое преимущество, строить новую технологическую платформу, где «быстрые» реакторы будут использоваться как типовое решение для замыкания ядерного топливного цикла и повышения эффективности повторного использования топлива. Мы должны избавиться от сырьевой зависимости, добычи и обогащения урана‑235. Также необходимо найти и внедрить эффективное технологическое решение для ликвидации, переработки и включения в топливный цикл уже имеющегося ОЯТ. В рамках ФЦП такие решения будут предложены.
— Можно поподробнее?
— Топливная эффективность атомной энергетики на порядок выше, чем газовой, угольной и нефтяной. Доля топлива в себестоимости киловатт-часа на АЭС очень мала. Колебания цен на органическое топливо всегда приводят к существенному росту цены на электроэнергию. А атомная энергетика от этого в достаточной мере защищена. Но мы не удовлетворены существующим положением дел. Следует и дальше улучшать характеристики топливного цикла, для чего требуется эффективная программа рециклирования. Нужно создать такое топливо, которое может быть использовано несколько раз — тем самым мы уходим от затрат на этапе создания топлива, уходим от проблем с экологией на этапе обращения с ОЯТ, киловатт дешевеет. Но ЗЯТЦ невозможно осуществить на наиболее распространённых и у нас, и в мире тепловых реакторах. Или, вернее сказать, эти возможности сильно ограничены. Зато «быстрый» реактор последнего поколения открывает широчайшие перспективы.
— Вернёмся к дешёвому киловатту и к экологии. Вывод отработавшего срок реактора, как показала практика Нововоронежской АЭС, — дело не только долгое, но и дорогостоящее. Не сойдут ли выгоды на нет?
— Нужно сказать, что любой крупный технологический объект имеет свой цикл жизни. Просто в атомной энергетике вопрос его завершения, то есть ликвидации, изучался и планировался, в том числе с позиции экономики, заранее. В других областях этого, к сожалению, не было: например, выведение из эксплуатации ГЭС ещё никто и никогда всерьёз не рассматривал. Но когда дойдёт до дела, выяснится, что снятие с эксплуатации любого техногенного объекта — занятие крайне сложное и весьма затратное, по стоимости сравнимое с постройкой самого объекта. И в мире не все ещё осознают масштабы проблемы. Российские же атомщики, напротив, думали об этом изначально, планировали и закладывали соответствующие расходы. И даже с учётом наполнения фондов для последующей ликвидации объектов атомная отрасль эффективнее любой другой. Особенно в плане продления сроков жизни реакторов. Новые реакторы, которые мы строим сегодня, по проекту рассчитаны на 60 лет. Но запас прочности достаточно велик для того, чтобы они работали и до 80, и до 100 лет. Всё это время они будут давать электроэнергию, стоимость которой позволит, причём достаточно безболезненно, накопить средства на их последующий вывод из эксплуатации.
— Наука — дорогое удовольствие. В Советском Союзе в науку вкладывали значительные средства, но экономическую гонку с Западом в итоге проиграли. Хватит ли времени и денег сегодня?
— Одной из главных причин кризиса и упадка Советского Союза стало отсутствие инновационного обмена между технологическими донорами — в первую очередь «оборонкой» — и другими отраслями промышленности. Трансфера хай-тека в область массового производства не происходило. Поэтому страна утратила конкурентоспособность. Сегодня действительно важно не повторять ошибок, а именно — обеспечить стабильный переток и внедрение новых технологических решений в экономике в целом. У нас есть целый ряд разработок на стадии коммерциализации, в том числе пригодных для внедрения и вне атомной отрасли. Это и технологии передачи электроэнергии, главным образом сверхпроводниковые, и устройства для обслуживания самого процесса; технологии солнечной, ветровой и других альтернативных генераций. Есть наработки, вообще не связанные с энергетикой — так называемые радиационные технологии, или управление излучением, и их очень много. Перечислю лишь некоторые: во‑первых, изотопы и ядерная медицина, во‑вторых, установки для неразрушающего контроля и систем безопасности. Далее — радиационное материаловедение, создание материалов с уникальными свойствами, стерилизация медицинских отходов, очищение вредных промышленных газов, целый ряд других экологических задач. Технологии сегодня бурно развиваются, а каждый их рынок по объёму сравним с нашим традиционным — энергетическим. С учётом общих задач по росту доходов Росатома на горизонте 2030 года от четверти до трети доходов должны поступать с этих новых рынков. Не заниматься ими, не доводить такого рода наработки до промышленного внедрения и коммерциализации было бы просто бесхозяйственно.
— После кризиса возник тренд оптимизации производства, сокращения сопутствующих видов деятельности. А вы сейчас говорили как раз о таких непрофильных, на первый взгляд, направлениях. Как решить, стоит или не стоит заниматься этим бизнесом?
— Это определяется по трём критериям, первый из которых — уровень компетенции. Бессмысленно начинать какое-либо дело, если нет центра компетенции, нет специалистов. Второе — приоритеты федеральной политики: нужно это стране или нет, способствует ли росту нашей конкурентоспособности на внешнем рынке, будет ли востребовано на внутреннем. И третья позиция: из всего многообразия тем следует выбирать те, в которых мы можем с достаточной степенью вероятности добиться доминирующего положения. То есть, если на внутреннем рынке ожидается стабильный «якорный» заказ, опираясь на который, можно выходить на международный рынок и там тоже занять какую-либо серьёзную нишу, значит, игра стоит свеч, за тему можно и нужно браться. Понятно, что таких направлений не может быть много. Одно из них — ядерная медицина и изотопы. Уверен, что будут и другие, столь же многообещающие.
— Возможно, и частные инвесторы помогут?
— Скажем так: они помогают уже сейчас. И будут заинтересованы тем больше, чем прозрачнее станут правила игры. Мало кто знает, но Билл Гейтс сегодня много инвестирует в разработку новой реакторной установки на так называемой бегущей волне (кстати, её идея в своё время тоже родилась в России). Потому что для человечества нет более важной задачи, чем решить проблему долгосрочного энергообеспечения. Выгода здесь, как говорится, лежит на поверхности. И инвестиции в эту область обязательно окупятся, так как мировая потребность в энергии будет только расти, причём взрывными темпами. И никакими альтернативными источниками её не покрыть — необходимо развивать существующие технологии, и в первую очередь ядерную.
— В этой области у России есть серьёзные конкуренты?
— В качестве конкурентов формально стоит рассматривать все государства, имеющие «быстрые» реакторные установки. Сегодня на атомный рынок выходят Япония, Корея, строит такие планы и Китай. Но реальных соперников пока что у нас нет. Не может быть конкуренции между продукцией, которую можно посмотреть и пощупать, и бумажными презентациями. Сейчас, кроме отечественного, референтных проектов «быстрого» реактора третьего поколения не существует. И пока дело обстоит таким образом, у России есть очень сильное преимущество перед остальными атомными державами.
Михаил ОСИН