Почему приморцам не стоит бояться переработки радиоактивных отходов

Согласно Концепции ликвидации ядерного наследия в  Российской Федерации создано два пункта хранения реакторных блоков атомных подводных лодок (АПЛ). Первый в 2006 году выстроили на губе Сайда в Мурманской области, второй — в 2016 году в бухте Разбойник Приморского края. Вокруг последнего тут же появилось множество слухов и домыслов. «Приморская газета» решила разобраться с ними и отправила собкора в центр по переработке и кондиционированию твердых радиоактивных отходов (ЦПК ТРО) Мурманской области.  

Строительство Восточного ЦПК ТРО в Приморье на базе пункта хранения реакторных блоков подлодок начнется в 2019 году.  Приморцы опасаются, что такое «соседство» сильно повысит радиационный фон на юге края. Чтобы разобраться, так ли это, корреспонденты «Приморской газеты» отправились в Мурманскую область, где расположен Северо-Западный Центр. Предприятие вышло на проектную мощность в 2016 году, и сегодня перерабатывает до 1 000 кубометров твердых радиоактивных отходов в год.

Город в Заполярье

Мурманск расположен на восточном побережье Кольского залива. Он является крупнейшим городом за Северным полярным кругом и растянулся более чем на 20 километров вдоль побережья Баренцева моря. Аэропорт здесь небольшой, размером со старый владивостокский. Сам город невольно вызывает ассоциации с райцентрами Приморского края в основном из-за отсутствия высотных зданий. Однако центр Мурманска напоминает соседний  Хабаровск — те же строгие сталинские постройки, широкие бульвары и уютные дворики.  В начале октября улицы украшены разноцветной иллюминацией — приближается полярная ночь, и  на протяжении 40 суток  электрический свет хоть как-то будет компенсировать отсутствие солнца. Машин в городе много, причем импортных, включая модели японского (леворульные) и корейского автопромов.

Центр Мурманска. Иллюминацией удается развеять мрак полярной ночи.

Интересующий нас поселок Сайда Губа расположен в 67 км от Мурманска. Попасть сюда постороннему практически невозможно: дорогу перекрывает блокпост, где у каждого проезжающего проверяют документы. Второй блокпост встречает при въезде на территорию Центра по переработке и кондиционированию твердых радиоактивных отходов. Выйдя из микроавтобуса, мы, не сговариваясь, подходим к дежурному дозиметристу и просим показать дисплей радиометра. На табло 0,32 мкЗв/час (милизиверта в час). «Повышенный», — вздыхает кто-то из коллег. — «Должно быть не более 0,3».

На плаву до конца

Гостей встретил главный инженер Северо-Западного Центра по обращению с радиоактивными отходами филиала ФГУП «РосРАО» Дмитрий Гулак. Он проводил нас на стапельную плиту, специально возведенную для размещения объектов длительного хранения — тех самых атомных реакторов подводных лодок, отработавших свое. Больше всего этот объект напоминает  участок порта с причальной стенкой, с той лишь разницей, что на пирсе этого «порта» ровными рядами выстроились 112 саркофагов, в которых «покоятся»  ядерные реакторы подводных лодок.  Еще три пока находятся в море, в ожидании своей очереди на установку. Именно по морю, как уточнил главный инженер Центра, в Сайда Губа были доставлены все предназначенные для консервации реакторные  отсеки атомных подводных лодок Северного флота.

112 саркофагов на стапельной плите

—  Береговой пункт хранения реакторных блоков атомных подводных лодок был создан потому, что к началу 90-х годов прошлого века накопилось значительное количество реакторных отсеков, отслуживших свой срок, временно хранившихся на плаву. Лишь 2004 году на деньги, выделенные Германией (почти 600 млн евро — прим. ред.), началось строительство пункта хранения реакторных блоков атомных подводных лодок. Первая очередь объекта была запущена в 2006-м, она вместила 28 отсеков, — уточнил Дмитрий Гулак. — На сегодняшний день нам осталось поднять всего три блока. Причем один из них — трехотсечный от печально известной подводной лодки «Курск». Именно он поставит точку на программе утилизации реакторов АПЛ в Сайда Губе. По плану это должно произойти в 2019 году.  

На берегу болше полувека

Как пояснил главный инженер Северо-Западного ЦПК ТРО, технология подъема реакторных отсеков из воды несложная и уже отлажена до автоматизма. На акватории, прилегающей к Центру, установлены две швартовые бочки, между которыми расположена так называемая глубоководная яма. Сюда швартуется несамоходный док-понтон «Итарус», специально предназначенный для подъема реакторных блоков, утилизированных АПЛ на стапельную плиту Северо-Западного Центра. Грузоподъемность судна — 3 500 т, длина — 85 м, ширина — 31 м.

Блоки с отсеками АПЛ ждут своего часа на плаву

— С помощью буксиров одно- или трехотсечный блок, в котором герметично «упакован» реактор, заводится в затопленный в глубоководной яме док. После чего док всплывает, надежно удерживая блок. Затем док швартуется к причальной стенке. По расположенным в нем рельсам блок перемещается на рельсы уже на суше, — описывает морскую часть операции Дмитрий Гулак.

На берегу блок сначала поступает в цех очистки и окраски, где с него не просто сдирают налипшие ракушки, а очищают до белого, чистого металла. После чего к конструкции приваривают кильблоки (упоры, предотвращающие оверкиль) и покрывают специальной защитной краской. Теперь блок готов к длительному хранению на стапельной плите, где ему предстоит находиться 70 лет, возвращаясь время от времени в цех для восстановления  защитного покрытия и радиационного контроля. 

Блок с приваренными кильблоками в цехе очистки

Все передвижения на берегу осуществляются специальной транспортной системой. Она включает в себя автомобиль, оснащенный гидравлическими насосами и специальные транспортные тележки. Таких тележек устанавливается восемь под кильбалками перемещаемого блока. Благодаря гидравлике они способны как поднимать эту многотонную конструкцию, так и перемещать ее по рельсам.  

Системная безопасность

После осмотра всех сооружений, расположенных на стапельной плите, мы подходим к главной цели нашего визита — центру кондиционирования. Именно здесь твердые радиоактивные отходы либо утилизируют, либо превращают в безобидный, «нефонящий» металл для вторичной переработки. Центр состоит из нескольких цехов и склада.

Каждый цех закрывается герметичными воротами, изменяемой конфигурации. Как пояснил заместитель директора по основной деятельности Западного Центра по обращению с радиоактивными отходами филиала ФГУП «РосРАО», сделано это в целях безопасности. Каждый контейнер с ТРО, поступающий в производственный цех, по сути, остается в коридоре. Ворота герметично сжимают его со всех сторон, после чего двери контейнера открываются, и только потом  весь груз перемещается в цех. Просто космос!

Ходить по коридору было можно, но дальше створа цеховых ворот журналистов не пускали

— Металлические отходы, которые не подлежат дальнейшей дезактивации, помещаются в приемный ковш измельчителя. После чего засыпаются в бочки и идут под пресс, рабочая мощность которого составляет 1 200 тонн, — уточнил директор.

На наших глазах 200-литровя металлическая бочка, заполненная обрезками металла, превратилась в блин толщиной 20-30 сантиметров. Сплющенные бочки, они же «блины», укладываются по пять штук еще в одну цилиндрическую  емкость. После чего этот «набор» хорошенько высушивают, так что никакой органики не остается, и отправляют на склад долговременного хранения. В процессе сдавливания из ТРО часто выделяется вода. Она по желобам стекает в специальные емкости, где проводятся замеры на химическое и радиоактивное заражение. После чего проводится очистка, чтобы в залив сливалась только чистая вода. Та же процедура проводится и с выделяемым газом, только чистят его фильтрами.

Через несколько минут бочка превратится в 30-сантиметровый блин

— Самым массовым продуктом, который подлежит прохождению всей технологической цепочки, в настоящее время являются низкоактивные отходы, — уточнил заместитель директора. — Это может быть металл, дерево или грунт — все то, что в свое время было собрано на береговых технических базах Северного флота и размещено для временного хранения. То, что возможно, мы дезактивируем.  

Дезактивация применяется разная: пескоструйная очищает металл до белизны, водоструйная — более щадящая, а есть и электрохимическая, она лучше всего подходит для очистки отдельных участков обрабатываемого изделия. Камеры очистки во всех трех случаях полностью герметичны, оставшиеся после дезактивации отходы высушивают, сжимают и тоже помещают на склад долговременного хранения. Вода, очистка которой тоже проводилась, становится вторичным жидким радиоактивным отходом (ЖРО) и подлежит фильтрации.

Цех по переработке ЖРО

— Вторичные ЖРО очищаются фильтрами, затем в жидкость добавляется специальный раствор, чтобы взвеси, которые остались, осели на дно. Осадок сушится до твердой фракции. Если он радиоактивен — в бочку и на хранение. Вода, испаряющаяся в процессе сушки, поступает в виде конденсата в соседнее помещение. На ней тоже проводим ее замеры, в том числе и химические. Для этого у нас есть аккредитованная лаборатория, специалисты которой ежедневно ведут мониторинг по всем жидкостям, подготовленным для сброса в залив. И гарантируют их чистоту.

Зачем рабочему маска

Повышенной защиты у специалистов, работающих в цехах предприятия, нет: все  ходят просто в защитных комбинезонах и масках. Журналистам тоже выдали защитные фильтрующие маски и бахилы, напоминающие больничные, только очень прочные. Замеры, которые производятся каждую смену, подтверждают: данных средств защиты достаточно.

Установка Rados приносит радость — здесь все безопасно

Кроме людей, замеры проводят и автоматизированные системы. Одну из них — Rados — мы рассмотрели вблизи. В цех, в котором она установлена, поступает только чистый металл. Аппарату нужно лишь подтвердить этот факт, и все. Интересно, что Rados не только замеряет фон на поверхности, но и работает с объемом. Оператор может посмотреть на загруженный металл в 3D проекции, а в это время автоматика проверит, нет ли где пятен грязи. После чего выдаст абсолютно точное заключение о чистоте металла, чтобы потом его можно было повторно использовать в народном хозяйстве. 

Выйдя на свежий воздух, мы вновь взглянули на дисплей радиометра, сопровождавшего нас дозиметриста, цифра оставалась прежней. Мы провели пару часов на предприятии, хранящем и перерабатывающем радиоактивные отходы, и после этого стрелка прибора практически не отклонилась. Пожалуй, это стало самым наглядным доказательством безопасности при переработке и кондиционировании ТРО.