Согласно Концепции ликвидации ядерного наследия в Российской Федерации создано два пункта хранения реакторных блоков атомных подводных лодок (АПЛ). Первый в 2006 году выстроили на губе Сайда в Мурманской области, второй — в 2016 году в бухте Разбойник Приморского края. Вокруг последнего тут же появилось множество слухов и домыслов. «Приморская газета» решила разобраться с ними и отправила собкора в центр по переработке и кондиционированию твердых радиоактивных отходов (ЦПК ТРО) Мурманской области.
Строительство Восточного ЦПК ТРО в Приморье на базе пункта хранения реакторных блоков подлодок начнется в 2019 году. Приморцы опасаются, что такое «соседство» сильно повысит радиационный фон на юге края. Чтобы разобраться, так ли это, корреспонденты «Приморской газеты» отправились в Мурманскую область, где расположен Северо-Западный Центр. Предприятие вышло на проектную мощность в 2016 году, и сегодня перерабатывает до 1 000 кубометров твердых радиоактивных отходов в год.
Город в Заполярье
Мурманск расположен на восточном побережье Кольского залива. Он является крупнейшим городом за Северным полярным кругом и растянулся более чем на 20 километров вдоль побережья Баренцева моря. Аэропорт здесь небольшой, размером со старый владивостокский. Сам город невольно вызывает ассоциации с райцентрами Приморского края в основном из-за отсутствия высотных зданий. Однако центр Мурманска напоминает соседний Хабаровск — те же строгие сталинские постройки, широкие бульвары и уютные дворики. В начале октября улицы украшены разноцветной иллюминацией — приближается полярная ночь, и на протяжении 40 суток электрический свет хоть как-то будет компенсировать отсутствие солнца. Машин в городе много, причем импортных, включая модели японского (леворульные) и корейского автопромов.
Центр Мурманска. Иллюминацией удается развеять мрак полярной ночи.Интересующий нас поселок Сайда Губа расположен в 67 км от Мурманска. Попасть сюда постороннему практически невозможно: дорогу перекрывает блокпост, где у каждого проезжающего проверяют документы. Второй блокпост встречает при въезде на территорию Центра по переработке и кондиционированию твердых радиоактивных отходов. Выйдя из микроавтобуса, мы, не сговариваясь, подходим к дежурному дозиметристу и просим показать дисплей радиометра. На табло 0,32 мкЗв/час (милизиверта в час). «Повышенный», — вздыхает кто-то из коллег. — «Должно быть не более 0,3».
На плаву до конца
Гостей встретил главный инженер Северо-Западного Центра по обращению с радиоактивными отходами филиала ФГУП «РосРАО» Дмитрий Гулак. Он проводил нас на стапельную плиту, специально возведенную для размещения объектов длительного хранения — тех самых атомных реакторов подводных лодок, отработавших свое. Больше всего этот объект напоминает участок порта с причальной стенкой, с той лишь разницей, что на пирсе этого «порта» ровными рядами выстроились 112 саркофагов, в которых «покоятся» ядерные реакторы подводных лодок. Еще три пока находятся в море, в ожидании своей очереди на установку. Именно по морю, как уточнил главный инженер Центра, в Сайда Губа были доставлены все предназначенные для консервации реакторные отсеки атомных подводных лодок Северного флота.
112 саркофагов на стапельной плите— Береговой пункт хранения реакторных блоков атомных подводных лодок был создан потому, что к началу 90-х годов прошлого века накопилось значительное количество реакторных отсеков, отслуживших свой срок, временно хранившихся на плаву. Лишь 2004 году на деньги, выделенные Германией (почти 600 млн евро — прим. ред.), началось строительство пункта хранения реакторных блоков атомных подводных лодок. Первая очередь объекта была запущена в 2006-м, она вместила 28 отсеков, — уточнил Дмитрий Гулак. — На сегодняшний день нам осталось поднять всего три блока. Причем один из них — трехотсечный от печально известной подводной лодки «Курск». Именно он поставит точку на программе утилизации реакторов АПЛ в Сайда Губе. По плану это должно произойти в 2019 году.
На берегу болше полувека
Как пояснил главный инженер Северо-Западного ЦПК ТРО, технология подъема реакторных отсеков из воды несложная и уже отлажена до автоматизма. На акватории, прилегающей к Центру, установлены две швартовые бочки, между которыми расположена так называемая глубоководная яма. Сюда швартуется несамоходный док-понтон «Итарус», специально предназначенный для подъема реакторных блоков, утилизированных АПЛ на стапельную плиту Северо-Западного Центра. Грузоподъемность судна — 3 500 т, длина — 85 м, ширина — 31 м.
Блоки с отсеками АПЛ ждут своего часа на плаву— С помощью буксиров одно- или трехотсечный блок, в котором герметично «упакован» реактор, заводится в затопленный в глубоководной яме док. После чего док всплывает, надежно удерживая блок. Затем док швартуется к причальной стенке. По расположенным в нем рельсам блок перемещается на рельсы уже на суше, — описывает морскую часть операции Дмитрий Гулак.
На берегу блок сначала поступает в цех очистки и окраски, где с него не просто сдирают налипшие ракушки, а очищают до белого, чистого металла. После чего к конструкции приваривают кильблоки (упоры, предотвращающие оверкиль) и покрывают специальной защитной краской. Теперь блок готов к длительному хранению на стапельной плите, где ему предстоит находиться 70 лет, возвращаясь время от времени в цех для восстановления защитного покрытия и радиационного контроля.
Блок с приваренными кильблоками в цехе очисткиВсе передвижения на берегу осуществляются специальной транспортной системой. Она включает в себя автомобиль, оснащенный гидравлическими насосами и специальные транспортные тележки. Таких тележек устанавливается восемь под кильбалками перемещаемого блока. Благодаря гидравлике они способны как поднимать эту многотонную конструкцию, так и перемещать ее по рельсам.
Системная безопасность
После осмотра всех сооружений, расположенных на стапельной плите, мы подходим к главной цели нашего визита — центру кондиционирования. Именно здесь твердые радиоактивные отходы либо утилизируют, либо превращают в безобидный, «нефонящий» металл для вторичной переработки. Центр состоит из нескольких цехов и склада.
Каждый цех закрывается герметичными воротами, изменяемой конфигурации. Как пояснил заместитель директора по основной деятельности Западного Центра по обращению с радиоактивными отходами филиала ФГУП «РосРАО», сделано это в целях безопасности. Каждый контейнер с ТРО, поступающий в производственный цех, по сути, остается в коридоре. Ворота герметично сжимают его со всех сторон, после чего двери контейнера открываются, и только потом весь груз перемещается в цех. Просто космос!
Ходить по коридору было можно, но дальше створа цеховых ворот журналистов не пускали— Металлические отходы, которые не подлежат дальнейшей дезактивации, помещаются в приемный ковш измельчителя. После чего засыпаются в бочки и идут под пресс, рабочая мощность которого составляет 1 200 тонн, — уточнил директор.
На наших глазах 200-литровя металлическая бочка, заполненная обрезками металла, превратилась в блин толщиной 20-30 сантиметров. Сплющенные бочки, они же «блины», укладываются по пять штук еще в одну цилиндрическую емкость. После чего этот «набор» хорошенько высушивают, так что никакой органики не остается, и отправляют на склад долговременного хранения. В процессе сдавливания из ТРО часто выделяется вода. Она по желобам стекает в специальные емкости, где проводятся замеры на химическое и радиоактивное заражение. После чего проводится очистка, чтобы в залив сливалась только чистая вода. Та же процедура проводится и с выделяемым газом, только чистят его фильтрами.
Через несколько минут бочка превратится в 30-сантиметровый блин— Самым массовым продуктом, который подлежит прохождению всей технологической цепочки, в настоящее время являются низкоактивные отходы, — уточнил заместитель директора. — Это может быть металл, дерево или грунт — все то, что в свое время было собрано на береговых технических базах Северного флота и размещено для временного хранения. То, что возможно, мы дезактивируем.
Дезактивация применяется разная: пескоструйная очищает металл до белизны, водоструйная — более щадящая, а есть и электрохимическая, она лучше всего подходит для очистки отдельных участков обрабатываемого изделия. Камеры очистки во всех трех случаях полностью герметичны, оставшиеся после дезактивации отходы высушивают, сжимают и тоже помещают на склад долговременного хранения. Вода, очистка которой тоже проводилась, становится вторичным жидким радиоактивным отходом (ЖРО) и подлежит фильтрации.
Цех по переработке ЖРО— Вторичные ЖРО очищаются фильтрами, затем в жидкость добавляется специальный раствор, чтобы взвеси, которые остались, осели на дно. Осадок сушится до твердой фракции. Если он радиоактивен — в бочку и на хранение. Вода, испаряющаяся в процессе сушки, поступает в виде конденсата в соседнее помещение. На ней тоже проводим ее замеры, в том числе и химические. Для этого у нас есть аккредитованная лаборатория, специалисты которой ежедневно ведут мониторинг по всем жидкостям, подготовленным для сброса в залив. И гарантируют их чистоту.
Зачем рабочему маска
Повышенной защиты у специалистов, работающих в цехах предприятия, нет: все ходят просто в защитных комбинезонах и масках. Журналистам тоже выдали защитные фильтрующие маски и бахилы, напоминающие больничные, только очень прочные. Замеры, которые производятся каждую смену, подтверждают: данных средств защиты достаточно.
Установка Rados приносит радость — здесь все безопасноКроме людей, замеры проводят и автоматизированные системы. Одну из них — Rados — мы рассмотрели вблизи. В цех, в котором она установлена, поступает только чистый металл. Аппарату нужно лишь подтвердить этот факт, и все. Интересно, что Rados не только замеряет фон на поверхности, но и работает с объемом. Оператор может посмотреть на загруженный металл в 3D проекции, а в это время автоматика проверит, нет ли где пятен грязи. После чего выдаст абсолютно точное заключение о чистоте металла, чтобы потом его можно было повторно использовать в народном хозяйстве.
Выйдя на свежий воздух, мы вновь взглянули на дисплей радиометра, сопровождавшего нас дозиметриста, цифра оставалась прежней. Мы провели пару часов на предприятии, хранящем и перерабатывающем радиоактивные отходы, и после этого стрелка прибора практически не отклонилась. Пожалуй, это стало самым наглядным доказательством безопасности при переработке и кондиционировании ТРО.
