ГОЭЛРО: предвосхищение будущего

Участники комиссии по разработке плана ГОЭЛРО (слева направо): К.Круг, Г.Кржижановский, Б.Угримов, Р.Ферман, Н.Вашков, М.Смирнов

22 декабря прошлого года как обычно, в будничном режиме страна отметила День энергетика — наверное, самый важный из «индустриальных» праздников. Он установлен в честь принятия в 1920 году VIII Всероссийским съездом Советов знаменитого Государственного плана электрификации России (ГОЭЛРО). С той поры прошло 90 лет — дата хотя и не вполне круглая, но достойная того, чтобы вспомнить историю.

План ГОЭЛРО с полным на то основанием следует считать одним из крупнейших национальных проектов в истории России, уникальным и по замыслу, и по размаху — прежде всего применительно к крайне ограниченным временным рамкам осуществления. По сути, именно реализация первого единого государственного плана развития народного хозяйства на основе электрификации страны предопределила последующую грандиозную индустриализацию. Благодаря ей за 15–20 лет СССР прошёл путь, на который другие государства потратили порядка века. О «цене вопроса» для населения будет сказано ниже.

По значимости претворение в жизнь плана ГОЭЛРО следует поставить в один ряд с такими грандиозными событиями, как создание Петром Великим отечественного военного флота и строительство Транссибирской (она же Великая Сибирская) железнодорожной магистрали, а уже позже — с Атомным проектом и воистину легендарной космической программой СССР.

Казалось бы, о плане ГОЭЛРО известно всё или почти всё, во всяком случае старшему и среднему поколению, не забывшему хрестоматийный ленинский тезис «Коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны», выдвинутый на том же съезде. Не зацикливаясь на идеологической нагрузке, обременившей эту формулу, отметим, что своим удачным осуществлением феномен ГОЭЛРО обязан прежде всего твёрдому государственному планированию и чёткому видению перспективы, что было бы невозможно, не привлеки большевики на свою сторону выдающихся инженеров энергетиков дореволюционной генерации — других, впрочем, пока и не было.

Среди тех, кто принял участие и в разработке плана ГОЭЛРО, и в его воплощении, были такие представители знаменитой русской инженерной школы, как Глеб Кржижановский (председатель комиссии ГОЭЛРО, затем — Госплана), Иван Александров, Александр Винтер, Генрих Графтио, Александр Коган, Роберт Классон, Карл Круг, Леонид Рамзин, Борис Угримов, Михаил Шателен и другие.

План писали вовсе не с чистого листа. Идею комплексной электрификации на основе использования отечественных энергоносителей ведущие учёные страны выдвинули ещё на I Всероссийском электротехническом съезде, который состоялся в 1900 году. К началу Первой мировой войны соответствующая программа была уже подготовлена — и не просто вчерне, а с учётом показательных успехов, достигнутых в энергостроительстве. К таковым относится, например, возведение в 1912–1914 году близ подмосковного Богородска (ныне Ногинск) крупнейшей в мире торфяной тепловой электростанции «Электропередача», потреблявшей только местное ископаемое сырьё. Создателями этой ТЭС, рассматривавшейся как образец электрической станции для будущих энергосистем, стали Классон, Винтер, Кржижановский и Иван Радченко, который занимался торфоразработками. Последние два являлись ещё и заядлыми революционерами. Кстати, именно Кржижановский сочинил хорошо известную песню про «вихри враждебные» — «Варшавянку».

На основе опыта, полученного при строительстве и эксплуатации ТЭС «Электропередача», учёные и инженеры сформулировали основные положения программы развития российской электроэнергетики, предусматривавшие на базе её опережающего развития настоящую техническую революцию в индустрии, создание районных электростанций (то есть ГРЭС), использующих прежде всего местное топливо, развёртывание сети гидроэлектростанций различной мощности и высоковольтных линий электропередач. Фактически это была прекрасно продуманная «калька» будущего плана ГОЭЛРО.

У тогдашней России для реализации программы имелось всё, кроме одного — государственной воли, которой оказалось в избытке у большевиков. Историческая драма заключалась в том, что логически последовавшая за Октябрьским переворотом жестокая гражданская война в значительной мере разрушила уже имевшееся. Так что воля, проявленная главными виновниками революции, пришлась кстати.

ЦЕНТР ТЯЖЕСТИ

Чётко изложенная «футуристическая» идеология Государственного плана электрификации России, изящество его формулировок вызывают восхищение и сегодня. Вот, скажем, положение, выдвинутое комиссией ГОЭЛРО: «Центр тяжести… проектной работы переносится в сторону умелого предвосхищения возможностей будущего». Это же одно из главных требований стратегического менеджмента сегодня.

Технически план включал программу А, которая подразумевала реконструкцию предприятий электроэнергетики, унаследованных от царской России, и программу Б — новое строительство. Второй вариант был рассчитан на сооружение 30 районных электрических станций — 20 тепловых и 10 ГЭС общей установленной мощностью 1,75 млн. кВт (из них 640 тыс. кВт на ГЭС). В Северном регионе предусматривалось строительство ГРЭС «Уткина Заводь» («Красный Октябрь»), Волховской, Нижне- и Верхнесвирской ГЭС, в Центрально-промышленном — Ивановской, Нижегородской, Белгородской, Епифановской, Каширской и Шатурской ГРЭС, в Южном — Штеровской, Лисичанской, Гришинской, Белокалитвенской ГРЭС и Днепровской ГЭС (Днепрогэс), в Приволжском — Кашпурской, Свияжской, Саратовской и Царицынской ГРЭС, на Урале — Кизеловской, Челябинской, Егоршинской ГРЭС и Чусовской ГЭС, на Кавказе — Грозненской ГРЭС, Краснодарской, Терской и Кубанской ГЭС, в Сибири — Алтайской ГЭС и Кузнецкой ГРЭС, в Средней Азии — Туркестанской ГЭС.

В соответствии с принципами «топливных преференций», выработанными ещё при царе, в качестве энергоносителей должны были использоваться местные виды топлива — торф, подмосковный, уральский и донецкий уголь, а также сланцы. Темпы роста электроэнергетики планом ГОЭЛРО, рассчитанным на 10–15 лет, определялись опережающими относительно наращивания промышленных мощностей. С вводом в строй всех новых электростанций годовую выработку электроэнергии в СССР планировалось довести до 8,8 млрд. кВт∙ч — в 4,6 раза больше, чем получили в Российской империи в хрестоматийно-благодатном 1913 году. Одновременно с реализацией этой энергетической стратегии предусматривалось на 80–100% увеличить выпуск основных видов продукции топливной, горнодобывающей и металлургической промышленности, приступить к широкой реконструкции железных дорог и строительству новых, в том числе электрифицированных.

Первенцами советской энергетики стали Каширская (1922 год), Шатурская (1925 год) ГРЭС и Волховская ГЭС (1926 год). Все они действуют и по сей день, разумеется, пройдя модернизацию, причём в период Великой Отечественной войны оборудование Каширской и Волховской станций во избежание их использования противником было временно демонтировано и вывезено.

ОРДЕНОНОСЕЦ ХЬЮ КУПЕР

По основным показателям программу реализовали к 1931 году — то есть к минимальному сроку, на который она рассчитывалась. К этому времени выработка электроэнергии в СССР достигла 10,7 млрд. кВт∙ч при установленной мощности районных электростанций 2,105 млн. кВт. А к 1935 году план ГОЭЛРО был с лихвой перевыполнен по всем пунктам. Мощность районных электростанций сравнялась с 4,34 млн. кВт, то есть в 2,5 раза превысила предполагаемые. Это позволило увеличить общий объём продукции тяжёлой промышленности относительно 1913 года в 5,7 раза вместо заявленных ранее 1,8–2 раз. Товарищ Сталин мог быть доволен — советский народ, стандарты жизни которого не слишком отличались от дореволюционных, а кое в чём оказались и того хуже, воистину героическими усилиями превзошёл требования по проекту ГОЭЛРО и сопутствующих ему планов по добыче угля, нефти, торфа, железной и марганцевой руды, выплавке чугуна и стали. Союз превратился в великую энергетическую, промышленную и военную державу — одних только танков в период завершения реализации плана ГОЭЛРО (1934–1935 год), Красная Армия получила 6,55 тыс. штук, то есть больше, чем все остальные армии мира вместе взятые.

Увы, фоном этих успехов было то самое нищенское положение «гегемона». Так, суточное потребление мяса одним рабочим в СССР в 1932 году составило 70 г, а в 1933 году уменьшилось до 40 г, в то время как в 1926 году, на начальном этапе реализации плана ГОЭЛРО, было 150 г. К моменту завершения программы из рациона советских рабочих исчезли сливочное масло, молоко, яйца. И даже при столь скудной продуктовой корзине на питание уходило до 60% доходов семей. Нельзя забывать и о страшном голоде, обрушившемся на деревню в 1932–1933 году.

Важным моментом, впрочем, следует считать отмену в середине 1930 х годов продовольственных карточек. Однако в целом жизненный уровень советских людей продолжал оставаться крайне низким, не говоря уже о том, что индустриально-энергетическими успехами СССР был в огромной мере обязан колхозному закабалению крестьянства и широкому использованию каторжного труда узников ГУЛАГа. План ГОЭЛРО в его сталинской ипостаси был обращён прежде всего на беспрецедентную милитаризацию страны.

На протяжении периода реализации плана ГОЭЛРО, то есть до 1935 года, Советский Союз по понятным причинам вынужден был закупать — как и в прочих программах индустриализации — импортное оборудование. Первоклассные по тем временам энергетические машины нам поставляли самые знаменитые фирмы США и Западной Европы — например, американские General Electric, «Ньюпорт-Ньюс», «Бабкок-Вилкокс», английская «Метрополитен Виккерс», немецкие «Ганомаг», Siemens, «Штейн-Мюллер» и другие.

Разумеется, руководили сооружением электростанций советские специалисты, и строили всё по советским же проектам. А вот при монтаже и наладке зарубежной техники без инженерной шеф-поддержки иностранцев было не обойтись. Хотя, нужно сказать, правительство СССР старалось максимально ограничить доступ «извне» — там, где это представлялось возможным. Особенности привлечения сторонних консультантов объяснялись не только известными «конспирологическими» реалиями, но и политико-идеологическими причинами. Тем не менее, несмотря на имевшие место отдельные коллизии с американцами или немцами, не понимавшими этих реалий и причин, их вклад в осуществление плана ГОЭЛРО очень велик. Достаточно сказать, что главный консультант строительства Днепрогэса американский полковник Хью Купер был награждён орденом Трудового Красного Знамени.

Специфической особенностью советского строя, в частности сталинского периода, было использование труда заключённых. Не обошлось без него, да и не могло обойтись в силу своего размаха, и энергетическое строительство. В 1930 е годы пленники ГУЛАГа появились на Иваньковской, Угличской и Рыбинской гидроэлектростанциях (Верхняя Волга). В последующем география значительно расширилась, а в системе НКВД образовались специальные структуры, отвечающие за это направление (включая проектно-изыскательские работы) многогранной деятельности самого мрачного госучреждения в отечественной истории. Руками заключённых в 1930–1950 е годы возведено множество ГРЭС, ГЭС, дизельных электростанций и линий электропередач. Эстафету у «позднего» ГОЭЛРО принял Атомный проект. Так, по оценкам западных источников, только на строительстве плутониевого завода в Челябинске 40 было задействовано около 70 тыс. заключённых из 12 лагерей. Страна в неоплатном долгу перед теми, кого она в своё время превратила в рабов и чьими руками в значительной мере создавалась её индустриальная и оборонная мощь. Под каток репрессий попали, кстати, и некоторые «отцы» плана ГОЭЛРО. Но это уже тема другого разговора.

Особенность плана ГОЭЛРО состояла и в том, что прямых аналогов данной программы в развитых зарубежных странах не было. Причина — отсутствие там абсолютного примата плановой директивы в энергостроительстве, невозможность манёвра человеческими ресурсами, которыми располагала советская власть, и наличие конкуренции между монополистами и претендентами на статус монополистов в этой сфере. Лишь англичанам удалось реализовать плановую программу национальной электрификации Grid («Сеть»), да и то в совершенно иных пространственно-временных и социальных координатах. Здесь небезынтересна фраза премьер-министра Великобритании в 1916–1922 году Дэвида Ллойда Джорджа: «Революцию пара допустили без всякой разумной и творческой директивы и регулировки: отсюда и произошло всё наше главное социальное зло. Электрическая революция может дать нам чистую цивилизацию вместо грязной и может исправить прошлое регулированием и контролем, не жертвуя вместе с тем двигательной силой частной инициативы».

Совершенно очевидно, что осуществление плана ГОЭЛРО в 1920–1930 е годы с применением как раз директивы и регулировки, но, разумеется, без всякой частной инициативы, не привело к повышению качества жизни абсолютного большинства советских граждан — сталинский режим в государственном строительстве приоритет отдавал иным целям, и для их достижения использовал методы, которые совершенно неприемлемы сегодня.

Россия, сохранившая, несмотря на геополитический коллапс 1990 х годов, статус великой энергетической державы, реализует стратегию, в которой особый упор делается на передовые ядерные технологии — экологически чистые и рентабельные технологии 21 века и обозримого будущего. И здесь как раз самое время прислушаться к словам Ллойда Джорджа, но сделав разумные выводы, в первую очередь из примеров собственной истории.

Нынешняя программа развития отечественного атомного энергопромышленного комплекса вполне сравнима с тем самым планом ГОЭЛРО, но реализуемым на новых физических и политических принципах. И назвать её, наверное, можно было бы и так — АЭЛРО («Атомная электрификация России»). Хотя «новые» — в чисто хронологическом отношении — понятие довольно условное: отечественному Атомному проекту недавно исполнилось 65 лет, плану ГОЭЛРО — 90. Сопоставимый в масштабах истории страны возраст. Главное здесь — двигаться вперёд, совмещая государственное регулирование, контроль, рыночную инициативу и то самое «умелое предвосхищение возможностей будущего». И использовать эти возможности нужно не для производства уже не раз оказывавшихся металлоломом многих тысяч безнадёжно устаревших танков, а для повышения качества жизни россиян — что и должно быть главной целью государства.