Фонд Карнеги опубликовал интервью с экспертом по Азии и бывшего сотрудника госдепартамента США Эшли Теллиса, посвящённое проблемам законодательства Индии о компенсациях за ядерный ущерб и их возможному влиянию на взаимоотношения Индии и зарубежных поставщиков реакторных технологий. Предлагаем вниманию читателей сокращённый перевод интервью.
Почему Индия испытывает нужду в законе, делающим ядерных поставщиков ответственными за выплату компенсаций при инцидентах?
Есть две причины. Одна внутреннего характера, и одна политического.
Внутренняя причина заключается в том, что департамент по атомной энергии Индии, являющийся единственной эксплуатирующей организацией АЭС, преследует собственные интересы и считает полезным для себя иметь закон, который перекладывал бы - хотя бы частично - ответственность за инциденты на поставщиков.
Департамент подготовил текст законопроекта, формально отвечающий положениям международной конвенции CSC о компенсации за ядерный ущерб. Эксплуатирующая организация была в нём объявлена "узловой точкой" для выплаты компенсаций. Одновременно законопроект дал оператору право выставлять регрессные иски к поставщикам, если инцидент на АЭС был вызван дефектами поставленного оборудования.
Политическая причина носит более сложный характер. Правительство Манмохана Сингха страстно желало добиться принятия закона в виде, прямо копирующем требования конвенции CSC. И первая редакция законопроекта действительно соответствовала конвенции. Но дело в том, что премьер-министр и правящая партия ИНК не располагают большинством в парламенте. Им пришлось находить общий язык с представителями оппозиционного лагеря для успешного прохождения законопроекта.
В период времени, прошедший от момента первого внесения билля на рассмотрение парламента и до его одобрения депутатами, произошли две вещи. Во-первых, внимание индийской общественности оказалось вновь прикованным к давней катастрофе на заводе "Union Carbide" в Бхопале. Появились судебные решения, касающиеся действий индийских властей по преодолению последствий катастрофы, и это побудило общество к дискуссии по возможным последствиям аварий на АЭС.
Второе. Есть интересные, но не до конца подтверждённые свидетельства о том, что некоторые высокопоставленные деятели индийской атомной отрасли намеренно подталкивали и прессу, и оппозицию к требованиям пересмотра исходного текста законопроекта - той самой редакции, которая соответствовала требованиям CSC. Атомщики скрытно добивались изменений, размывающих твёрдое положение об эксплуатирующей организации как единственного ответственного за выплаты компенсаций.
Ряд отраслевых аналитиков и представителей атомных компаний считают, что индийский закон о ядерном ущербе в его нынешнем виде не отвечает международным нормам. Индия оспаривает это утверждение. Кто прав?
Тому, кто возьмётся доказать полное соответствие закона Индии и международной конвенции CSC, придётся попотеть.
Я полагаю, что у двух названных документов имеются определённые общие точки. Например, индийский закон устанавливает, что выплату компенсаций непосредственно пострадавшим осуществляет исключительно эксплуатирующая организация. Но право на регресс, зафиксированное в законе, далеко отклоняется от положений CSC.
Что такое конвенция CSC? Это международный документ, принятый с целью способствовать глобальной экспансии атомной энергетики. Каждый понимает, что атомная энергетика - потенциально очень мощный коммерческий источник энергии. Но с ней связаны и риски. Без сомнения, вероятность инцидентов на АЭС низка, но ущерб от таких инцидентов окажется чрезвычайно высоким. Как же тогда создавать условия для развития атомной отрасли? Конвенция CSC есть один из инструментов, позволяющих это сделать.
CSC впитала в себя лучшее из предыдущих конвенций о ядерном ущербе и ввела новый базис. Прежде всего, конвенция утверждает, что все поставщики должны быть освобождены от любых претензий, способных появиться после ядерного инцидента. Далее, она требует, чтобы все компенсации канализировались на операторе.
В свою очередь, защита эксплуатирующей организации заключается в создании страхового пула, способного покрыть все компенсационные расходы в случае инцидента. Наконец, конвенция предполагает создание многонационального фонда для выплаты дополнительных компенсаций, взносы в который делают все подписавшие конвенцию государства, и к услугам которого могут прибегать операторы.
Иными словами, основная идея конвенции такова. Расплачивается с жертвами инцидентов только эксплуатирующая организация, но она может использовать для этого средства как из национального, так и из многонационального страховых фондов. Требовать от поставщиков возмещения выплаченных компенсаций оператор по условиям конвенции не может.
В октябре Индия поставила подпись под конвенцией CSC. Меняет ли это что-нибудь в общем раскладе?
Да, меняет. Тем самым, Индия послала сигнал частным компаниям, что намеревается следовать нормам и правилам, заложенным в CSC. После ратификации своего присоединения к конвенции, Индии придётся что-то предпринять для устранения противоречий между индийским законодательством и конвенцией.
Индия - не единственный пример наличия противоречий. Так, у Соединённых Штатов есть другая точка зрения на юридические процедуры, прописанные в конвенции. Следует заметить, однако, что по ключевому вопросу - канализированию ответственности на операторе ядерной установки - все подписанты конвенции едины во мнении.
Я думаю, что когда дойдёт до момента вступления конвенции в силу, все вопросы о её противоречиях с национальными законодательствами должны быть урегулированы. Это касается не только Индии, но и Соединённых Штатов, Южной Кореи и прочих подписантов.
Больше всего беспокойство по поводу индийского закона высказывается в Соединённых Штатах. Компании из Франции и России уже приступили к реализации атомных проектов в Индии. Есть ли у них озабоченность в этой связи?
Российские представители на протяжении последних нескольких лет прямо говорили мне: "Нас не волнует, что говорится в индийских законах. Как только мы передадим индийцам ключи от построенной АЭС, вся ответственность целиком и полностью ляжет на индийскую сторону".
С точки зрения русских, индийский закон носит чисто академический характер. Даже если будет установлено, что Россия несёт ответственность за тот или иной инцидент, возникший по вине дефектного оборудования, у индийских истцов нет реального инструмента воздействия на российского ответчика. Поэтому русских не волнует, что говорят индийцы.
В случае Соединённых Штатов, ситуация иная, потому что наши подходы к юридическим процессам кардинально отличаются от российских.
У Франции есть атомные компании, частично принадлежащие государству. У таких компаний наличествуют серьёзные опасения по поводу индийского закона. Но позиция, занимаемая Францией, несколько отличается от позиции США. Французы утверждают: "Мы не уверены, что конвенция CSC когда-либо вступит в силу… Но мы хотим быть уверенными в том, что Индия будет следовать какой-либо из международных конвенций о ядерном ущербе, пусть даже не CSC". Позицию Франции можно назвать промежуточной между позициями Индии и США.
Беспокоит ли индийский закон индийских поставщиков?
Да, и ряд индийских компаний, в том числе, корпорации NPCIL и "Larsen & Toubro" заявляли протесты и утверждали, что закон способен помешать им выполнять государственные заказы.
Каких изменений в законе США добиваются от Индии?
У Соединённых Штатов есть единственная цель - создать для американских компаний условия для честной игры на индийском рынке. Мы хотим быть уверенными, что частные американские компании не окажутся козлами отпущения. И правительству США совершенно не важно, как именно это будет сделано…
Мы хотим, чтобы фирмы из США получили бы как можно большую долю заказов на индийском атомном рынке. Но есть вопросы тактики, а есть стратегии. Вопрос о доле американцев в атомном бизнесе Индии - это тактика. Стратегия - поможет ли в целом ядерная сделка развитию энергетики Индии? Правильный ответ на данный вопрос - да, поможет. И я удовлетворен этим.
Мы ввязались в атомную игру, чтобы помочь Индии и поддержать определённый геополитический расклад в Азии, и мы успешно продвигаемся по намеченному пути.