Об итогах первой федеральной программы по обеспечению ядерной и радиационной безопасности и целях новой программы «СР» рассказал директор по государственной политике в области радиоактивных отходов (РАО), отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) и вывода из эксплуатации ядерно и радиационно опасных объектов (ВЭ ЯРОО) Госкорпорации «Росатом» Олег Крюков.
— Расскажите, как идет формирование дивизиона ЗСЖЦ? Какие задачи поставлены перед подразделением?
— Сегодня можно говорить, что дивизион ЗСЖЦ уже сформировался. Его базовые предприятия — Горно-химический комбинат, «РосРАО», «Радон», Радиевый институт им. Хлопина и ФЦ ЯРБ. Основные задачи, которые были поставлены в прошлом году, – это утверждение регламентов взаимодействия с предприятиями, создание системы планирования и бюджетирования, снижение цен на услуги по хранению ОЯТ и РАО, увеличение выручки дивизиона, выход на зарубежные рынки. В этом году начаты работы над стандартизацией деятельности предприятий, которые входят в дивизион, продолжается поиск контрактов на переработку ОЯТ за рубежом. Работа идет в штатном режиме. Задачи ясны, мы их решаем.
— В каком состоянии находится законодательная база по бэкенду в России и как развивается создание единой госсистемы обращения с РАО?
— Законодательная база в области бэкенда еще формируется. Я считаю большим достижением, что у нас есть 190-й федеральный закон об обращении с РАО, который регулирует основные вопросы организации деятельности по обращению с РАО. Во-первых, в нем содержится требование об обязательном захоронении отходов и критерии приемлемости отходов для захоронения. Раньше такого не было. За прошедшие четыре года были проведены исследования и определены территории, где могут находиться пункты захоронения, что очень важно. Во-вторых, закон устанавливает порядок оплаты захоронения РАО и вводит государственное регулирование цен — тарифы. Эти тарифы были утверждены Минприроды в 2013 году. С тех пор производители РАО начали работать над уменьшением объемов образующихся отходов, стали строже относиться к своим технологиям, к учету РАО и их сортировке.
Кроме того, с 2011 года принято более 15 актов правительства Российской Федерации в области обращения с РАО, проведена первичная регистрация накопленных отходов – так называемого наследия, развивается государственная система учета и контроля РАО. Как видите, закон затронул все аспекты деятельности.
Но есть и сложности. Например, цезий-137 был отнесен к долгоживущим радионуклидам, а это совсем другие тарифы по захоронению. Пришлось провести большую работу для обоснования изменений в постановление правительства. Но такие казусы встречаются нечасто.
В целом создание единой государственной системы обращения с РАО идет в графике.
— Удалось привести цены на обращение с РАО к приемлемому уровню?
— В 2014 году разработан типовой договор на услуги по обращению с РАО, снижены цены на временное хранение, продолжается снижение цен на переработку и кондиционирование РАО. Понятно, что здесь есть предел: предприятия нашего дивизиона должны быть рентабельными, причем рентабельными в условиях непростой экономической ситуации.
Если говорить о захоронении, то, как вы помните, тарифы там устанавливает государство. А вот снизить затраты на подготовку и перевозку отходов к местам захоронения предприятия-производители могут сами, организовав эти работы самостоятельно, а могут обратиться в наш дивизион — к «РосРАО» и «Радону».
— Где аккумулируются деньги, которые компании платят за захоронение РАО?
— Средства аккумулируются в специальном резервном фонде госкорпорации и перечисляются на счет, открытый в Центральном банке России. Они будут расходоваться на строительство пунктов захоронения и услуги по захоронению в соответствии с инвестиционной и производственной программой национального оператора.
— Как идет наполнение этого фонда? Все ли предприятия отчисляют средства?
— Да, абсолютно все предприятия, которые производят РАО, платят в соответствии с заключенными договорами. Сумма зависит от объема и класса отходов. Ежегодно «Росатом» утверждает по всем предприятиям прогноз образования РАО на следующий финансовый год и устанавливает норматив отчислений в резервный фонд.
Пост сдал – пост принял
— Какие у дивизиона основные планы до конца года?
— Нужно завершить все мероприятия в рамках первой ФЦП по обеспечению ядерной и радиационной безопасности — это, пожалуй, основная наша задача. Кроме того, продолжим наращивать выручку дивизиона, заключать зарубежные контракты и снижать затраты на хранение и утилизацию РАО и ОЯТ. Это тоже очень важная, актуальная задача, которая поставлена генеральным директором госкорпорации.
— Не возникает проблем с закрытием первой ФЦП?
— Программа была направлена на решение наиболее острых вопросов и, завершая ее в этом году, мы стремимся выполнить все поставленные перед нами задачи. Некоторым мероприятиям уделяется особое внимания, чтобы уложиться в срок, прежде всего это касается объектов капитального строительства. Мы понимаем, что успешное окончание первой ФЦП ЯРБ — главное условие принятия второй. Правительство, население страны и общественные организации должны быть уверены, что мы способны решить сложные задачи.
— Расскажите подробнее про вторую федеральную программу.
— Она рассчитана на 15 лет — с 2016 по 2030 год. Эта программа, так же как и первая, направлена на решение проблем ядерного наследия, и проблем достаточно весомых. Новая ФЦП должна в итоге решить большую часть проблем наследия. Но самое главное, проекты, реализуемые в рамках второй ФЦП ЯРБ, должны остановить накопление РАО и ОЯТ. У нас сейчас образуется больше облученного топлива, чем перерабатывается. Вот в ходе реализации второй ФЦП нужно создать такие мощности, которые позволят развернуть этот тренд в другую сторону.
— Есть вероятность, что часть мероприятий перекочует из первой ФЦП во вторую?
— Перенести не получится. Это разные программы, одна заканчивается — начинается вторая. Но прежде мы должны отчитаться за выполнение первой ФЦП.
— Проект второй целевой программы уже существует?
— Концепция утверждена в апреле этого года, а сама программа должна быть утверждена правительством в августе. С точки зрения финансирования она будет емче: срок больше, да и планы амбициознее. Обе ФЦП реализуются при участии нескольких государственных заказчиков, а «Росатом» — госзаказчик-координатор.
Два ключевых проекта будущей программы – это вторая очередь опытно-демонстрационного центра по переработке ОЯТ и строительство подземной исследовательской лаборатории в Нижне-Канском гранитоидном массиве. Сейчас на ОДЦ сдается пусковой комплекс мощностью всего 5 т ОЯТ в год. Это такие больше камеры, где будут оттачивать технологии переработки облученного топлива. Вторая очередь выйдет уже на 250 т в год. Есть возможность увеличить мощность до 400 т, но вопрос пока обсуждается.
Среди важных мероприятий второй ФЦП — вывод из эксплуатации объектов наследия и реабилитация территорий. Важно, что после этих работ значительные площади станут пригодными для организации новой деятельности и новых бизнесов.
Обоюдный интерес
— Как вы оцениваете перспективы «Росатома» на рынке «бэкенда» за рубежом?
— Перспективы есть, есть успешный опыт. «РосРАО» вышло на международный уровень, выиграв тендер на создание опытной установки для отработки технологии очистки от трития загрязненных вод аварийной АЭС «Фукусима-1» в Японии. У нас несколько совместных проектов с немецкой Nukem, входящей в контур «Росатома». Недавно принято решение, что Nukem будет помогать компании «ФЦ ЯРБ» на зарубежном рынке, а мы, в свою очередь, предложим немцам разные сценарии работы на российском рынке бэкенда. По большей части наши интересы концентрируются в Европе.
Вообще, выход на международную арену — достаточно сложная задача для сферы ЗСЖЦ. Например, для строительства объектов по обращению с ОЯТ и РАО нужно провести общественные слушания — это требование закона и в России, и за рубежом. Понятно, что в другой стране заниматься обращением с РАО и ОЯТ еще сложнее, так как надо доказать, что мы у себя работаем безопасно и эффективно. И очень хорошо, что у нас уже есть опыт.
— Влияет ли политика на деятельность дивизиона и сотрудничество России с другими странами в сфере ядерной и радиационной безопасности?
— Никакого замедления темпа работ мы не заметили. Например, в сферу деятельности нашего дивизиона входит сотрудничество с европейскими странами-донорами, такими как Дания, Норвегия, а также ЕБРР по утилизации ядерного наследия на Крайнем Севере и Дальнем Востоке. Здесь налицо взаимная заинтересованность: проблемы ядерного наследия носят трансграничный характер, и их решение соответствует национальным интересам всех стран. Работы на Крайнем Севере и Дальнем Востоке мы планируем завершить к концу 2017 года, к этому моменту основные задачи обеспечения безопасности объектов ядерного наследия будут решены.
