Журналисты газеты The New York Times — исходя из спутниковых фото — предположили, что Москва планирует испытывать ракету «Буревестник» с ядерным двигателем. Западное издание сделало упор на то, что это «мини-Чернобыль» — объект с опасным «атомным выхлопом». Однако реальный технически облик этого оружия совсем иной. Впрочем, и его стратегические цели не такие очевидные, как может показаться.
Еще несколько лет назад, когда о «Буревестнике» объявили впервые, большинство западных СМИ — а вслед за ними и все российские, за исключением одного — оценили проект как простой повтор древней американской идеи. Как не без иронии обозначил эту линию мысли Майкл Кофман из Центра Вильсона: «США попробовали построить [ракету „Плутон”]» в 1964-1967 годах, проект оказался бессмысленным, и поэтому Россия решила попробовать построить его в 2019 году».
Старая американская идея проекта «Плутон» заключалась в прямоточном воздушно-реактивном двигателе, где воздух заходит в нос ракеты, проходит через стержни с ядерным топливом в ее реакторе, нагревается, а затем выталкивается назад.
За счет такой схемы «Плутон» должен иметь высокую сверхзвуковую скорость, а благодаря тому, что вес топлива для реактора крайне мал, — неограниченную дальность.
Проект действительно не имел смысла. Достаточно одного взгляда на получившегося монстра, чтобы понять, почему. Он очень велик, поэтому легко заметен с воздуха (и из космоса) во всех диапазонах. Тепловая мощность реактора 600 мегаватт не просто делала оружие громоздким и неповоротливым, его еще и нельзя было запустить быстро. Чтобы «прямоток» работал, необходимы прогретые трубки с топливом, а вывести их на нужный режим быстро было не так-то просто.
Межконтинентальные баллистические ракеты были дороже «Плутона», но при этом могли стартовать через минуты после получения приказа, а не через часы — что делало их малоуязвимыми к превентивному удару противника. К тому же они были быстрее, а значит, перехватить их было сложнее.
Из фото и видео известно, что у «Буревестника» есть почти прямые крылья заметной длины. У «Плутона» крылья треугольные и сильно скошенные, что логично для скорости три тысячи километров в час, на которые его исходно рассчитывали.
Прямые крылья исключают сверхзвуковые скорости для российской ракеты, и государственные СМИ прямо называют ее «дозвуковой» не зря. Она такая и есть. На первый взгляд это проблема: выходит, она в три-четыре раза медленнее «Плутона».
На второй взгляд все совсем иначе. Если нет потребности в сверхзвуке, то вместо энерготребовательного прямоточного воздушно-реактивного двигателя можно использовать газотурбинный дозвуковой — с невысокой температурой нагрева атмосферного воздуха, забираемого ракетой извне, нагреваемого от реактора и выбрасываемого назад. Для дозвука воздух в турбине достаточно греть до +850 градусов. Это абсолютно посильная температура для металлических теплообменников.
А раз так, то теперь нет нужды пропускать воздух через активную зону реактора. Она остается закрытой, а охлаждать ее можно расплавленным металлом.
Крылатая ракета должна быть как можно компактнее. Охлаждать ее водой или газами, делая при этом компактной, не получится: теплоотвод от единицы объема будет ограниченным, поэтому активную зону реактора придется делать больше, а передача тепла во второй контур будет идти медленнее. Жидкие металлы позволяют сделать активную зону размером с крупный продолговатый арбуз. Собственно, СССР еще в 1960-х начал запускать подобные атомные реакторы — на быстрых нейтронах, с охлаждением натрий-калиевой жидкой смесью — в космос.
И все-таки сомнительно, что реактор «Буревестника» в первом контуре содержит натрий-калий (обычно в таких смесях 22 процента натрия, остальное — калий). Причин этому две. Во-первых, натрий-калий при контакте с воздухом исключительно быстро и энергично горит. Любая его утечка ведет к бурному пожару или взрыву (достаточно вспомнить большой взрыв на Y-12 в США в 1999 году).
Во-вторых, в инциденте 2019 года в Неноксе речь шла об испытаниях радиоизотопного генератора энергии (РИТЭГ). Согласно официальным данным Росгидромета, после этого инцидента в воздухе были зафиксированы следы стронция-91, изотопов бария и цезия. Такие изотопы образуются при распаде благородных газов «стравливаемых» при некоторых режима работы реактора наружу, поскольку радиоактивное заражение от них (при таком режиме выпуска) мало и не угрожает здоровью людей. Поэтому нетрудно понять, почему на Западе инцидент в Неноксе сочли частью испытаний компонентов «Буревестника», включая его реактор.
Известно, что в инциденте от химического (неатомного) взрыва погибли пять ученых ВНИИЭФ. Там не занимаются реакторами, зато занимаются РИТЭГАми (а еще ядерными боеприпасами). Зачем реактору «Буревестника» РИТЭГ?
И это есть «во-вторых»: РИТЭГ там имеет смысл в основном в том случае, если используется для поддержания крылатой ракеты в состоянии постоянной готовности к пуску.
Дело в том, что у натрий-калия есть неплохой аналог: чистый металлический натрий. Позитивные его особенности в том, что натрий куда менее опасен при контакте с воздухом. Да, он тоже горит при контакте с воздухом, но достаточно умеренно по интенсивности, и, что не менее важно, не будет взрываться (а калий-натрий при определенных условиях может — см. США).
У натрия только один минус: чтобы он был жидким, его надо как-то держать подогретым почти до 100 градусов. Натрий-калий становится жидким при температурах ниже нуля по Цельсию, поэтому его легко можно подогревать электрическим ТЭНом. А вот греть натрий до сотни градусов таким же образом будет сложно: надо много электричества. Где его взять в удаленных местах, где часто размещают ядерное оружие? Что будет, если дизель-генератор там сломается — как выполнять внезапную команду на пуск?
Итак, из имеющихся данных получается, что атомный реактор на борту «Буревестника» именно «натриевый». Другие теплоносители не подходят, потому что теплопередача от них много хуже, чем натрия или натрий-калия.
Из этого вытекает вывод: если испытания «Буревестника» в полете и в самом деле близки, то там не будет никакого «мини-Чернобыля».
Дело в том, что натриевые реакторы на быстрых нейтронах (а они все на быстрых нейтронах) имеют сильную отрицательную обратную связь. То есть если вы как-то сумели перегреть активную зону такого реактора, то в нем начнет падать плотность топлива, за счет чего ядерная реакция будет самотормозиться.
Аварийные остановки в таких системах возможны, но разрушения корпуса реактора при них весьма маловероятно. Не будет и активации воздуха при штатной работе летающего реактора: нейтронный поток вне активной зоны реактора намного ниже, чем в ней. То есть, в отличие от «Плутона», активация углерода и прочего в воздухе у «Буревестника» будет минимальной.
Отметим: если версии западной прессы об инциденте в Неноксе верны, то это подтверждает большую безопасность такого реактора. В пробах воздуха, в том числе взятых в Норвегии, есть следы только газообразного «выхлопа» из реактора, но нет никаких следов утечки жидких или твердых материалов. То есть корпус реактора при возможном инциденте остался целым. Собственно, оно и неудивительно: по описанным выше причинам санитарная зона натриевых реакторов на АЭС не просто так не больше километра (в то время как у АЭС с реакторами ВВЭР она 25 километров).
Больше всего вопросов разработка вызывает не в смысле своей радиационной опасности — как мы показали выше, она весьма мала. Ключевой вопрос в другом: зачем такая разработка вообще была задумана?
Дозвуковая крылатая ракета на первый взгляд сбивается проще баллистической ракеты. Имеющиеся вне России ПРО пока не могут устойчиво сбивать даже МБР прошлых поколений. Баллистическая ракета при этом долетит до цели за 20-30 минут, а не за дюжину часов, как «Буревестник».
Кроме того, у России уже и сегодня есть крылатые ракеты дальностью 6500 километров — так называемые Х-БД на Ту-160. Зачем же тогда нужны новые, ядерные? По логике, они будут явно дороже.
«Буревестник», судя по внешнему виду, явно менее метра в диаметре и не более десятка метров в длину. Мобильный пусковой комплекс для него будет компактным и небольшим. И даже стационарный пусковой контейнер с ним замаскировать и рассредоточить по малонаселенной местности куда проще, чем огромную межконтинентальную баллистическую ракету.
Обычные крылатые ракеты в этом отношении хуже. Дело в том, что при дальностях от восьми тысяч километров и выше масса и габариты крылатых ракет на химическом топливе начинают очень быстро расти. Фактически, их уже можно делать двухступенчатыми — настолько большими они выходят. А двухступенчатая крылатая ракета будет по габаритам похоже на «Буревестник», если не больше.
Важнейшей задачей «Буревестника» может стать выправление баланса. США не имеют крылатых ракет дальностью даже в половину от самых дальних российских. Но им и не надо: страны НАТО предоставили Штатам возможности для размещения крылатых ракет в Европе. Уже не действующий ДСНВ не мешает теперь поставить там ядерные боеголовки. В этом случае после первой волны обмена ядерными ударами Вашингтон может нанести удары еще и крылатыми ракетами с находящихся на дежурстве в воздухе бомбардировщиков-носителей.
А вот Россия в ответ может накрыть крылатыми ракетами с термоядерными боеголовками только Европу. Нет, Ту-160 может, конечно, достать и до Нью-Йорка или даже Лос-Анджелеса, не вылетая с российской территории. Но более далекие американские города и военные базы — даже Вашингтон, не говоря уже о Далласе — без больших рисков поразить не выйдет.
Кроме дальности ракет Ту-160, есть еще и вопрос цены. «Плутон» США должен был стоить 34 миллиона долларов за штуку. По расчетам западных специалистов, дозвуковой «Буревестник» должен иметь в сотни раз более слабый реактор. С учетом меньших габаритов, в серии он будет стоить максимум несколько миллионов долларов. То есть даже дюжина таких ракет будет много дешевле одного Ту-160 по закупочной цене. Учитывая, что «Буревестнику» не нужен ни керосин, ни экипажи, в эксплуатации он будет еще дешевле.
Напомним: обычная серийная МБР на десяток боеголовок в России стоит несколько менее сотни миллионов долларов. Вместе с шахтой, подвижным комплексом на колесах или лодкой-носителем эта цена может вырасти в несколько раз. Даже тысяча «Буревестников» — которым для старта нужна лишь простая наземная пусковая — будет стоить как несколько десятков МБР. Это не очень большая цифра на фоне общей стоимости ядерных арсеналов.
За эти деньги «Буревестник» предлагает две возможности, которых без него России не получить. Во-первых, он позволяет ответить на удар американскими крылатыми ракетами с ядерными боеголовками напрямую. Они теперь смогут достигнуть не только европейских союзников США, но и собственно Штатов, ранее доступных только МБР.
Во-вторых, в условиях ядерной войны «Буревестник» может стать последним козырем деэскалации. После обмена ударами МБР обе стороны останутся без них: все будут стремиться выстрелить баллистические ракеты как можно быстрее, чтобы противник не успел поразить их носители своими ракетами в самом начале войны.
И вот обе стороны остаются без баллистических ракет с ядерными боеголовками. Но при этом Москва успеет поднять в воздух — для чего нужны считаные минуты — например, тысячу крылатых ракет с ядерными боеголовками и неограниченной дальностью.
Это вполне эффективный рычаг воздействия на противника с целью деэскалации. Намного проще попросить «Скажи „мир”, и я отзову тысячу ядерных ракет, которые пока кружат в воздухе», чем попросить «Скажи „мир”» без такого же аргумента. Тем более что с точки зрения радиоактивного заражения в районе взрыва каждая такая ракета куда опаснее ядерной боеголовки, доставляемой обычной МБР (смотри картинку выше).
Разумна ли ставка на «Буревестника», который на Западе, в силу его природы, называют «оружием второго удара»? Не откажутся ли лидеры НАТО от предложенного мира даже под напором такого аргумента? Узнать об этом наверняка мы можем только в случае ядерной войны. Будем надеяться, что само развертывание такого оружия, планируемое к 2027-2028 годам, лишит нас этой возможности, отвратив мысли обитателей высоких кабинетов от такого конфликта.