29 августа 1949 года взрыв невиданной силы потряс степь под семипалатинском. Ослепительный свет озарил пустынные пейзажи, возвестив всему миру, что у СССР теперь есть атомное оружие.
Подготовка к испытаниям первой советской атомной бомбы началась задолго до появления самого рабочего устройства. Главной её целью была экспериментальная проверка отечественной технологии создания ядерного оружия. Требовалось убедиться, что на основе предложенной учёными схемы можно создавать серийные образцы боезарядов и, конечно, осуществить практические исследования факторов их воздействия.
В условиях острого политического противостояния СССР и стран западного блока успешные ядерные испытания расценивались как один из важнейших элементов обеспечения безопасности. Постройка Семипалатинского полигона стала первым шагом к формированию советской государственной системы ядерных испытаний.
ГОРНАЯ СЕЙСМИЧЕСКАЯ СТАНЦИЯ
30 апреля 1946 года вышло постановление Совета Министров СССР о начале разработки методов изучения физических процессов, сопровождающих атомный взрыв, и специальной аппаратуры для мониторинга этих процессов. Столь важное поручение было дано Институту химической физики (ИХФ) АН СССР. Обязанности по подготовке испытательной площадки для взрыва атомных боеприпасов были возложены на министерство обороны.
В августе 1947 года вышло секретное постановление Совмина и ЦК КПСС о создании Горной сейсмической станции – полигона для натурных испытаний ядерных зарядов. Ознакомившись с техническим заданием, в котором говорилось о взрывчатых веществах «особой мощности», военные инженеры предложили взять обширную территорию в казахской степи, на стыке Семипалатинской, Павлодарской и Карагандинской областей. Для строительства испытательного поля с комплексом сооружений была выбрана равнина диаметром около 20 км, ограниченная невысокими горами с юга, севера и запада. В 60 км отсюда протекает Иртыш, на берегу которого построили «базу» – городок, где разместились штаб, службы материально-технического и научного обеспечения.
Строительство объекта 905, а именно так именовался Семипалатинский полигон в сверхсекретной переписке того времени, началось осенью 1947 года. Был намечен колоссальный объём работ, которые предстояло осуществить в предельно сжатые сроки. При этом «заказчик» делал особый упор на высокое качество. Перед военными строителями поставили очень сложную задачу.
На первом этапе все материалы везли по грунтовым дорогам. Вне зависимости от погодных условий и времени года сотням грузовиков круглосуточно приходилось преодолевать маршруты протяжённостью до двух сотен километров. Только через год к полигону была проложена отдельная железнодорожная ветка. Строительство шло сразу на нескольких площадках, но, конечно, главным было испытательное поле.
К июлю 1949 года все сооружения испытательного поля были приняты государственной комиссией.
АТОМНОЕ ПОЛЕ
Испытательное поле для взрыва первой советской атомной бомбы представляло собой весьма внушительный комплекс сооружений. В геометрическом центре площадки радиусом 10 км возвышалась металлическая башня высотой 37,5 м, которой была уготована честь выступить в качестве «постамента» для РДС-1.
Само поле, затянутое по периметру в тройное кольцо колючей проволоки, поделили на 14 секторов. Каждый из них предназначался для изучения воздействия поражающих факторов ядерного взрыва на отдельные виды вооружений, техники, гражданских и промышленных зданий, фортификационных укреплений, средств защиты и тылового обеспечения. Для чистоты эксперимента военные доставили на полигон множество танков, САУ, бронетранспортёров, самолётов, артиллерийских систем, отсеков боевых кораблей. Для этого потребовалось более сотни железнодорожных вагонов. Разгрузка и последующая «расстановка» такого количества техники была, вероятно, отнюдь не простым занятием.
Имелся на полигоне и специальный сектор, выделенный для исследования воздействия ядерного взрыва на биологические объекты, роль которых исполняли разнообразные растения и домашние животные – собаки, кролики, свиньи и коровы. Более двух сотен голов скота привезли перед самым началом испытаний.
На всём протяжении площадки от центра до внешних границ на стыках секторов были построены так называемые гуси – железобетонные башни для установки контрольно-измерительной аппаратуры, разработанной в Институте химической физики АН СССР.
В 10 км от центральной башни на восточной границе поля был возведён командный пункт – полуподземный бетонный бункер, прикрытый с фронта внушительным земляным валом. На вход навесили массивные двери сейфового типа, для визуального наблюдения имелись амбразуры с пуленепробиваемым огнестойким стеклом. Они, кстати, не пригодились. Из соображений безопасности особо важных персон, расположившихся в бункере в момент взрыва, амбразуры было решено наглухо закрыть. За испытаниями следили через перископы.
Внутри командного пункта оборудовали рабочие помещения, предназначенные для непосредственных участников эксперимента. В центральном каземате бункера был установлен «мозг» полигона, так называемый автомат поля – устройство для подрыва заряда и запуска контрольно-измерительной аппаратуры.
Неподалёку было построено массивное железобетонное здание для сборки ядерного заряда. Помимо этого на поле и в непосредственной близости от него имелось множество дополнительных объектов. Например, только для обеспечения работы «физического» сектора было построено 44 здания и сооружения, проложена кабельная сеть протяжённостью 560 км. Масштаб работ, проведённых военными строителями в столь сжатые сроки и в таких сложных условиях, не может не впечатлить даже сегодня.
ЧАС ИКС
10 августа 1949 года на полигоне началась серия из 10 «репетиций» будущего атомного взрыва, в ходе которых были отработаны мероприятия по управлению аппаратурой испытательного поля и функционированию устройств подрыва заряда.
Для обеспечения максимальной приближённости учений к «боевым» условиям осуществлено четыре подрыва натурных зарядов взрывчатого вещества, которые показали исправность систем автоматики и контрольно-измерительной аппаратуры. 26 августа 1949 года научный руководитель испытаний Игорь Курчатов отчитался перед Лаврентием Берией о готовности полигона. К тому времени атомный заряд был уже доставлен сюда специальным поездом.
К 6:00 29 августа частично собранный заряд был поднят и установлен на верхней площадке испытательной башни, где к нему присоединили взрыватели и подключили к схеме подрывного контура. В 6:35 была запущена система питания автоматики, а следом за ней – автомат испытательного поля. В 7:00 электрический сигнал инициировал подрыв атомного заряда.
Взволнованный товарищ Берия поздравил всех присутствующих в бункере, а Курчатова и Харитона даже расцеловал. Однако у него оставались некоторые сомнения в успешности эксперимента, поэтому доклад Сталину был отложен. Для дополнительной проверки Берия спешно отправился на запасной наблюдательный пункт, где находился физик-ядерщик Михаил Мещеряков. В 1946 году ему удалось побывать на «демонстрации» действия американских атомных зарядов, испытанных на атолле Бикини в Тихом океане.
Мещеряков подвергся настойчивым расспросам, особенно по поводу внешнего эффекта атомного взрыва. Учёный заверил Берию, что «наш» взрыв не только не отстал, но даже изрядно превзошёл западные аналоги. Удовлетворённый руководитель вернулся в штаб полигона, откуда сообщил в Кремль о положительных результатах.
А пока Берия разъезжал между контрольными пунктами, к центру полигона выдвинулись танки, обвешенные свинцовой защитой. Экипажи машин провели радиационный мониторинг и визуальный осмотр местности. Центр поля был полностью опустошён. На месте башни зияла глубокая воронка, её дно покрывала сплошная корка оплавленного шлака. Муляжи гражданских и промышленных зданий были полностью или частично разрушены. Досталось и боевой технике, не говоря уже об «обитателях» биологического сектора.
Наилучшим образом проявила себя советская контрольно-измерительная аппаратура, которая позволила осуществить оптические наблюдения, измерения теплового потока, зафиксировать параметры ударной волны, характеристики нейтронного и гамма-излучений, отследить уровень радиоактивного загрязнения местности, изучить воздействие поражающих факторов.
Нелишним будет напомнить, что энерговыделение взрыва РДС-1 составило 22 кт в тротиловом эквиваленте. Так Семипалатинский испытательный полигон начал свою «карьеру», которая продлилась ровно 40 лет.
Андрей ЗАЙЦЕВ,
для «Страны РОСАТОМ»