Россия является потенциальным лидером на международном атомном рынке. Об этом генеральный директор государственной корпорации «Росатом» Сергей Кириенко сообщил в начале марта Совету Федерации РФ. Так ли это просто – добиться превосходства над конкурентами, и с какой стороны можно ждать удара?
Инновационные проекты, которые предлагает Госкорпорация «Росатом», по словам представителей отрасли, высоко оцениваются иностранными партнерами. Однако успехи компании становятся предметом ожесточенных общественных споров как за рубежом, так и на территории России. Что служит этому причиной: страх населения перед словом «радиация», неверие в компетентность российских специалистов или желание достичь скрытых целей? Можно ли верить в честность и неподкупность экоактивистов, которые в благородной борьбе против российской радиационной угрозы часто умалчивают важные детали? ИА REGNUM изучило процесс разжигаемого противостояния между «Росатомом» и российским обществом, разобравшись при этом, насколько справедливы обвинения конкретных некоммерческих организаций.
Второе дыхание для «старых» станций
Общественные организации из разных регионов России выступают против продления сроков эксплуатации «старых советских реакторов». В 2003 году была создана сеть неправительственных организаций «Декомиссия». Ее цель — добиться прекращения работы АЭС России, переживших первоначально отпущенный им срок. Сеть сплетена из четырех экологических организаций: общественное движение «За природу» (Челябинск), «Зеленый мир» (Сосновый Бор — Санкт-Петербург), «Кольский экологический центр» (Мурманская область) и «Норвежское общество охраны природы» (Осло, Норвегия). Спонсирует сеть Норвегия, из-за чего члены «Декомиссии» столкнулись с претензиями Министерства юстиции РФ. «За природу» и «Зеленый мир» уже включены в реестр организаций, выполняющих функции иностранного агента, Кольскому экологическому центру вынесено предупреждение.
Претензия активистов звучит серьезно: всего в России на данный момент функционирует шесть «просроченных» атомных станций. Что это, если не угроза радиационной аварии? Однако экспертам атомной отрасли известно, что продление срока эксплуатации — привычная мировая практика. «К примеру, американские, финские, французские станции работают сорок лет, после чего срок продлевают еще на двадцать», — рассказали корреспонденту ИА REGNUM в пресс-службе Ленинградской АЭС (срок работы энергоблоков ЛАЭС №3 и №4 продлен с 2010 до 2025 года). Продление срока — это не просто изменение даты в документах: для получения лицензии Ростехнадзора на станциях происходит комплексная модернизация оборудования в соответствии с современными стандартами безопасности. На ЛАЭС все системы были не просто модернизированы, а заменены на новые, был повышен объем контроля. Но об этом активисты сети «Декомиссия» обществу не рассказывают.
Куда уходит отработанное топливо?
Международную «Декомиссию» не устраивает также обращение «Росатома» с отработанным ядерным топливом, которое поступает на челябинское предприятие «Маяк» и горно-химический комбинат в Красноярском крае. «Декомиссия» считает, что эта практика «нарушает фундаментальный принцип равной экологической безопасности граждан и не решает проблему, а только перемещает ее на другую территорию».
Но радиационное загрязнение территории в Челябинской области уже состоялось в результате Кыштымской аварии на ПО «Маяк» в 1957 году. И в этой ситуации принцип равной экологической безопасности граждан может быть реализован, только если распределить уже имеющееся загрязнение ровным слоем по всей стране. Сосредоточив пункты переработки ОЯТ всего в двух точках страны, «Росатом» следует примеру таких стран, как Франция и Великобритания.
Получается, если регион уже не хвастает чистотой, на его территории можно строить новые опасные объекты? Такой вопрос задает экологическая организация «Природа Сибири», противник «Росатома» в Железногорске, Красноярский край. Ее сопредседатель Федор Марьясов выступает против рассмотрения Нижне-Канского массива в качестве места для подземной исследовательской лаборатории, которая изучит возможность создания глубинного репозитория для радиоактивных отходов.
Сегодня в поверхностных временных хранилищах красноярского горно-химического комбината уже находятся существенные объемы отработанного ядерного топлива. После создания подземной исследовательской лаборатории, доказательства пригодности скального массива для размещения там высоко‑ и среднеактивных РАО и получения соответствующей лицензии радиоактивные отходы, оставшиеся после переработки ОЯТ, предполагается разместить в Нижне-Канском массиве. По сути, речь, таким образом, идет лишь о значительном повышении радиационной безопасности в уже существующей ситуации. Получается, что Марьясов либо не до конца разбирается в вопросах физики и геологии, либо целенаправленно создает негативную мнимую реальность.
К слову, Федор Марьясов ранее был известен Железногорску как эзотерик, изучавший таинственные места и энергетические зоны. Сайт, предлагавший эзотерические услуги, около года назад был удален из сети, а в 2013 году Федор Марьясов стал «региональным лидером общественного протеста против «неоколониальной политики Госкорпорации «Росатом» (суть политики эксперт не объясняет).
Активист ведет блог на сайте сосновоборской организации «Зеленый мир». Примечательно, что Марьясов окончательно переключился на экологически чистую деятельность после визита в 2013 году в Железногорск председателя совета «Зеленого мира» Олега Бодрова. Олег Викторович также является координатором вышеупомянутой «Декомиссии», выступает против ядерной отрасли как таковой и убежден, что Россия должна свернуть деятельность госкорпорации «Росатом» как в стране, так и за границей. Иные участники международного рынка атомной энергетики при этом не упоминаются.
Претензии ради претензии
Организация «Зеленый мир» была создана в 1988 году в Сосновом Бору Ленинградской области — городе с большим количеством объектов атомной промышленности. Члены организации настроены против всех проектов госкорпорации. Чаще всего Олег Бодров поднимает шум вокруг строящейся в Сосновом Бору Ленинградской АЭС-2: ведь вопреки его желанию атомщики не только отказываются вывести все атомные реакторы из эксплуатации, но и создают новые. Активистов беспокоит, что проект АЭС-2006, по которому строится Ленинградская станция, еще не реализован на практике, а значит, не имеет опыта эксплуатации. Похоже, с таким же успехом можно было критиковать любую инновацию на протяжении мировой истории и в итоге остаться в «безопасном» первобытном обществе.
Члены «Зеленого мира» считают атомные станции изначально небезопасными, апеллируя к трагическим событиям в Чернобыле и Фукусиме. Представители «Росатома» спорить не собираются: согласно теории вероятности, угроза есть всегда. К примеру, Земля может столкнуться с другим небесным телом. Всех рисков не избежать, но вот свести их к предельному минимуму, по мнению экспертов, — вполне возможно.
ЛАЭС-2 считается эволюционным проектом поколения III+, в котором реализованы самые современные активные и пассивные системы безопасности. Он отвечает всем жестким современным международным рекомендациям, учитывающим ошибки на АЭС «Фукусима-1», которые стали причиной радиационной катастрофы в 2011 году. Проект ЛАЭС-2 выбран в качестве аналога для строительства АЭС «Ханхикиви» в Финляндии, «ПАКШ-2» в Венгрии и рассматривается еще рядом стран, планирующих строительство новых реакторов.
Однако «независимые экологи» регулярно твердят, что за красивой картинкой скрывается наглая ложь. Последний раз сомнения в добросовестном возведении Ленинградской АЭС-2 прозвучали в начале марта этого года. Уволенный два года назад сотрудник компании-застройщика «Титан-2» Виктор Алейников отправил сведения о нарушениях на объекте в руки Олега Бодрова. Председатель совета «Зеленого мира» решил привлечь к теме внимание СМИ, только вот представителей «Титана-2» или новой АЭС в качестве спикеров на пресс-конференцию не пригласил. Проверив обвинения в свой адрес и выяснив их несостоятельность, компания «Титан-2» обратилась в суд.
Беспокойство активистов понятно: любой недочет в строительстве станции может стать угрозой безопасности окружающей среды. Но если организаторы не дают слово другой стороне, действительно ли их интерес заключен только в заботе о природе? Считая приоритетом радиационную безопасность, и «Зеленый мир», и «Росатом» должны говорить на одном языке. Но выходит так, что вопрос поднят, а ответ не требуется изначально.
Политическая игра с атомом
Там, где затевается спор об экологической безопасности, всегда возникают политические фигуры. В Сосновом Бору самой видной из них стал Николай Кузьмин, ныне депутат Госдумы РФ от Ленобласти. В сентябре 2015 года Кузьмин был кандидатом в губернаторы 47-го региона от партии КПРФ. Предвыборная кампания большей частью состояла из лозунгов против идеи «Росатома» построить пункт захоронения радиоактивных отходов в Сосновом Бору.
По словам экспертов госкорпорации, депутат во многом искажал информацию, которую доносил до своих избирателей. Кузьмин утверждал, что «место размещения могильника не удалено от населенных пунктов», но забывал сказать, что на территории Соснового Бора существуют объекты временного хранения, где уже сегодня лежат более 110 тыс. кубометров отходов. Любое постоянное хранилище обладает гораздо большим числом и качеством барьеров безопасности, чем временный ангар, утверждают специалисты Национального оператора по обращению с РАО (предприятия, рассматривающего возможность создания такого объекта для нужд Ленобласти). К тому же, если выполнить требования Николая Кузьмина и увезти в теоретически найденное место РАО Соснового Бора, то только по предварительным подсчетам для этого понадобится не менее 60 000 рейсов по перевозке по дорогам Ленобласти радиоактивных отходов. Согласятся ли жители региона, чтобы сотня тысяч тонн отходов на протяжении десятилетия ежедневно проезжала под их окнами? Об этом Кузьмин население не спрашивал.
ПЗРО будет предназначен для финального размещения уже имеющихся в городе радиоактивных отходов, а также тех, что останутся при выводе из эксплуатации блоков старой Ленинградской АЭС. Других РАО на этот объект никто завозить не собирается, гарантии руководства госкорпорации и правительства 47-го региона были даны еще в начале обсуждения. Но депутат Госдумы и другие противники «ядерного могильника» эти объяснения, как правило, игнорируют, упорно называя его федеральным.
На время предвыборной кампании Николай Кузьмин открыто объединил свои силы с парой общественных организаций и организацией, признанной иностранным агентом, — «Зеленый мир» в частности. Вместе с Олегом Бодровым депутат участвовал в акции протеста «Я против ПЗРО», стоя с муляжом желтой бочки для радиоактивных отходов почему-то перед зданием Заксобрания Петербурга, хотя хранилище собирались строить в другом регионе страны. Интересно, что именно представитель КПРФ, партии, которая активно борется за развитие отечественных технологий против зарубежного влияния, был поддержан именно теми, кто на зарубежные гранты доказывает «не экологичность» проектов в атомной отрасли России. Однако, проиграв выборы, Кузьмин забыл о теме строительства ПЗРО в Сосновом Бору: на его страницах в социальных сетях с конца сентября не появилось ни одного сообщения по теме.
Кто кого?
Похоже, что для депутата от КПРФ использование проблем финальной изоляции радиоактивных отходов является политически выигрышной темой. Любопытно, что цели иностранного агента Бодрова и коммуниста Кузьмина в данном случае совпадают. Гораздо более интересен и принципиален здесь другой вопрос — кто кого «использует» в этих отношениях.
Хотя, учитывая вышесказанное, принципиальным уже кажется не вопрос отношений между этими персонажами, а результаты политической деятельности Кузьмина. Для Соснового Бора они вполне могут быть плачевными — отсутствие экологически безопасного решения острой проблемы города, связанной с временным хранением на его территории радиоактивных отходов, которые по международным экологическим стандартам должны быть изолированы от окружающей среды в соответствующем постоянном хранилище.
Средства ведения конкурентной борьбы
Как видно, аргументы политических и общественных активистов, выступающих против развития «Росатома», зачастую не имеют научных оснований. Руководство госкорпорации утверждает: «Декомиссия» во главе с Олегом Бодровым и другие НКО в своих заявлениях автоматически оспаривают нормы МАГАТЭ, выработанные крупнейшими мировыми учеными. Без их соблюдения атомная госкорпорация не получила бы ни одной лицензии. Об этом экологи не могу не знать, но в разговоре с общественностью МАГАТЭ не упоминают. Как и тот факт, что такие же требования выполняют все игроки мирового рынка атомной промышленности.
Самыми крупными конкурентами отечественного «Росатома» на узком рынке атомной отрасли являются американская компания Westinghouse и французская AREVA. Россия является мировым лидером по количеству энергоблоков, сооружаемых за рубежом. «За последние годы мы не проиграли ни одного международного тендера, в котором участвовали, — рассказывает Кирилл Комаров, директор блока по развитию и международному бизнесу «Росатом». — Это говорит о том, что рынок соглашается с качеством и конкурентоспособностью наших технологий».
«Росатом» связан контрактами с Финляндией, Египтом, Венгрией, Вьетнамом и другими государствами, заинтересованными в развитии атомной энергетики. Многие из стран-заказчиков не изменяют веры в безопасность российских технологий. Зато сомнения определенного круга экоактивистов постоянно озвучивает пресса. Так, 19 марта 2016 года финские СМИ подняли шум вокруг подземного толчка в Ботническом заливе Балтийского моря, сила которого составила около 4,4 балла по шкале Рихтера. Журналисты тиражируют мнения местных экологов, которые выступают против строительства АЭС «Ханхикиви-1» в сотне километров от эпицентра недавнего землетрясения (российской атомной корпорации в этом проекте принадлежит 34% акций). Однако финский геолог Константин Ранкс недавно назвал волнения по поводу подземных толчков напрасными: в Балтийском море нет столкновения тектонических плит, поэтому строительству реактора ничего не будет угрожать.
Подобных примеров информационных волнений можно насчитать достаточно. Однако «Росатом» продолжает получать лицензии на безопасность проектов и заключать новые контракты. Основным аргументом в свою пользу госкорпорация считает безопасное функционирование аналогов тех проектов, которые предлагаются заказчикам.
«Если подобный объект без перебоев работает на территории страны-застройщика, то клиент согласен на исполнение такого же проекта у себя»,
— поясняет гендиректор «Росатома» Сергей Кириенко.
Но что если зарубежный покупатель услышит недовольные отзывы граждан, живущих по соседству с копией его запланированной АЭС? Население России, как правило, мало знакомо с современными технологиями и появившимися после аварий в Чернобыле и на Фукусиме революционными системами безопасности. Виной тому — неналаженный диалог между обществом и отраслевыми структурами. К тому же с исторической памятью спорить очень сложно. Так трагедии прошлого и бессознательная боязнь радиации становятся средствами замедления развития российской атомной отрасли на мировом рынке. Равно как и нежелание выслушать научные доказательства безопасности проектов «Росатома».
«Однако если в ход идут такие методы противодействия, это значит, что другие уже не работают, — считает Сергей Кириенко. — В каком-то смысле это можно считать комплиментом в адрес российской атомной отрасли».