Вячеслав Иванович Клишин - человек-легенда. Еще лет пятнадцать назад его должность - главный инженер проекта подземных ядерных взрывов, будь она упомянута в открытой печати, была бы нещадно вычеркнута цензором. 

Клишину, сотруднику московского института "ВНИПИпромтехнологии", - 77 лет, он участник Великой Отечественной войны, получивший по ранению инвалидность. Но застать его в Москве трудно - колесит по всей стране. 

Институт, где работает Вячеслав Иванович, - единственный в России. В свое время на территории России было произведено свыше 80 подземных ядерных взрывов, и теперь эти места контролирует институт "ВНИПИпромтехнологии", в том числе и в Ханты-Мансийском автономном округе. Эта работа проводится совместно с окружным управлением радиационной безопасности. 

Недавно Клишин побывал в Ханты-Мансийске. Командировка была связана с ядерными взрывами на югорской земле, автором которых он был. По окончании своей поездки он встретился с местными журналистами, рассказал о своей редкой профессии, о пути к ней, о том, что его привело на тюменский север. 

Вячеслав Иванович - коренной москвич. Когда началась война, ему было 16 лет. В 1943 году он попал на Курскую дугу, там получил ранение в ногу. Больше воевать не пришлось. Нужно было устраиваться на работу. Так, в 19 лет он стал бригадиром проводников пассажирского поезда Москва - Тбилиси. 

Затем железнодорожный техникум, учеба в горном институте. Почему именно он? Во-первых, в то время там была большая стипендия, во-вторых, форму выдавали красивую, что в условиях дефицита послевоенного времени тоже было немаловажным. В 1955 году после окончания института наш герой попадает в засекреченный институт, как тогда называли, в "почтовый ящик". Институт занимался научно-исследовательскими и проектными работами по добыче уранового сырья. Здесь работали 3,5 тысячи сотрудников. Институт имел свои филиалы по всему Советскому Союзу, там, где находились урановые месторождения. Вячеслав Иванович рассказывает: 

- В 1963 году был заключен международный договор о запрете ядерных испытаний в воздухе, воде, на поверхности, за исключением подземных. Наш институт - головной в министерстве, здесь были собраны профессиональные кадры, наработан опыт, поэтому правительство поручило нам заниматься подготовкой взрывов в недрах. В Ханты-Мансийском автономном округе мы начали работать с 1978 года. Меня назначили главным инженером проекта "Ангара", который был осуществлен недалеко от деревни Пальяново Октябрьского района. Речь шла о подземном ядерном взрыве, способном вызвать увеличение притока нефти. Проект "Ангара" был осуществлен 10 декабря 1980 года. 

В 12 километрах от деревни Пальяново была пробурена скважина глубиной 2620 метров. В двух километрах от нее располагался поселок, где проживали те, кто готовил подземный ядерный взрыв, - всего около ста человек. Здесь же находилась и охрана. Моя задача заключалась также и в том, чтобы обеспечить безопасность населения. Нужно было предупредить людей, чтобы на момент взрыва они покинули дома. В то время подобные проекты считались сверхсекретными, но местное население было хорошо осведомлено о готовящемся взрыве. Ядерный заряд доставляли на место сначала на самолете, потом на вертолете. Даже в случае авиакатастрофы с зарядом ничего бы не случилось, так как до этого он прошел многократные испытания в самых экстремальных ситуациях... Как говорят, в огне не горит, в воде хоть и тонет, но без последствий. 

Довелось мне участвовать в осуществлении еще одного проекта под названием "Бензол" на территории Ханты-Мансийского автономного округа. В мае 1985 года для увеличения коэффициента извлечения нефти проводился на Мамонтовском месторождении подземный ядерный взрыв. Вообще-то здесь намечалось произвести пять взрывов, но работу по разным причинам не завершили. После чернобыльской катастрофы в обществе воцарилась радиофобия, иными словами, поселился страх перед радиацией, зачастую ни на чем не основанный. Тут еще Президент СССР Михаил Горбачев в 1988 году объявил мораторий на проведение любых ядерных взрывов, хотя другие страны - Индия, Китай, Пакистан - продолжали работы в этом направлении. Мне часто задают вопрос: должна ли Россия вернуться к мирным атомным взрывам? 

По некоторым направлениям - да. Возьмем, к примеру, добычу нефти, по сути это невозобновляемый природный продукт, в котором нуждаются все отрасли - от авиационной до энергетической. Даже при самых благоприятных условиях из недр можно извлечь не более 50 процентов выявленных запасов. А ядерные взрывы способствовали бы извлечению нефти в объеме до 75-80 процентов. Всего же на территории Ханты-Мансийского автономного округа было произведено в мирных целях пять подземных ядерных взрывов.

Сказались ли они на нефтедобыче? Конечно, сказались. Но кто об этом сегодня скажет вслух? 

К сожалению, наше общество страдает радиофобией, и для этого появилось немало причин. Чернобыль, объединение "Маяк" под Челябинском и так далее. Но! Мы говорим о чрезвычайных ситуациях. Авария в любой отрасли чревата тяжелыми последствиями. Я же речь веду совсем о другом: об использовании ядерной энергии в мирных целях. 

На мой взгляд, если присутствуют три компонента: техническая возможность, экономическая целесообразность и экологическая безопасность, ядерные взрывы можно использовать в интересах страны - при проведении сейсмозондирования, добыче нефти, дроблении руды, ликвидации газовых фонтанов и даже при захоронении отработанных сточных вод. К примеру, в Башкирии еще в 1976 году было произведено два подземных ядерных взрыва для создания хранилища сточных вод, куда ежесуточно - до сих пор - закачивается по четыре тысячи кубометров. 

В 80-х годах в этой республике, насыщенной нефтехимией, возникла потребность в захоронении отходов от производства соды - а это 25 тысяч кубометров в сутки. Мы сделали проект, были выделены деньги, но построить подземное хранилище с помощью ядерного взрыва не удалось: проект "зарубили". Из Башкирии пошли жалобы в Генеральную прокуратуру СССР с требованием привлечь к уголовной ответственности авторов и исполнителей проекта, которые устроили "геноцид против башкирского народа", хотя проект был согласован на всех уровнях. В Башкирии пошли по другому пути, и это теперь не считается геноцидом против башкирского народа: отходы производства накапливают, а потом в паводок сбрасывают в реку Белую. 

Сегодня наш институт полностью контролирует обстановку на скважинах, где производились ядерные взрывы. На упомянутом объекте "Ангара" проводятся изоляционные работы. Всего в этом районе пробурено три скважины. Аналогичные работы будут и на Мамонтовском месторождении, где воплощался проект "Бензол". Все работы мы ведем в тесном сотрудничестве с окружным управлением радиационной безопасности. Правда, сегодня возникла неожиданная проблема: никто не хочет брать на баланс скважины, на которых в свое время производились подземные ядерные взрывы. Считаю, что это должны сделать нефтяные компании, эксплуатирующие данные месторождения. Увы, понимания пока не находим 

Не мог наш собеседник не посетовать на то, что происходит с уникальным институтом. От некогда огромного коллектива института численностью в три с половиной тысячи человек сегодня осталось 500. К сожалению, специалисты уходят в другие отрасли. Все, что связано сегодня со словами "ядерный", воспринимается очень негативно из-за неосведомленности людей. В то же время нужда в специалистах института огромная. Его сотрудники работают сегодня в Астраханской, Пермской, Саратовской и других областях.

Сейчас, к примеру, В. Клишин - главный инженер проекта на Новой Земле, где проводятся неядерные взрывные эксперименты. 
Как известно, с начала 50-х годов на Новой Земле существовал ядерный полигон, в начале 60-х испытания были прекращены. Какова сейчас обстановка на острове? Естественный фон в норме, правда, есть ограниченные участки, где он повышенный, но это не препятствие для нахождения здесь специалистов, а постоянное население, как известно, давно покинуло эту территорию. 

Наш собеседник подчеркивает: радиофобия в обществе началась не без участия нас, журналистов. В архиве ученого немало публикаций на "ядерную" тему. Каких только небылиц не пишут наши газеты и журналы! Вячеслав Иванович пытался одно время звонить в редакции с просьбой пояснить читателям, как на самом деле все складывается, но в ответ слышал: "Это для нас не актуально". 
Первый ядерный взрыв в жизни Клишина случился в день его 40-летия - 15 января 1965 года под Семипалатинском, в результате чего появилось озеро. Два года здесь существовал запрет на пользование водой, а потом сотрудники института сами там купались, ловили рыбу. И ничего с ними до сих пор не случилось.