Полвека назад огромное количество высококвалифицированных российских специалистов создавали атомное оружие и энергетику, не уделяя должного внимания проблемам ядерной и радиационной безопасности. В результате сегодня эти проблемы по сложности сравнимы с теми вопросами, которые решали разработчики ядерных технологий. А занимается ими гораздо более узкий круг специалистов. Заместитель руководителя Росатома Андрей Малышев стремится привлечь как можно больше ученых и практиков к решению вопросов ядерной и радиационной безопасности России.
—Андрей Борисович, как вы пришли в атомную отрасль?
— После окончания Московского энергетического института я начал работать в проектном институте, тогда он назывался Теплоэнергопроект, сейчас —Атомэнергопроект. Был инженером, затем стал начальником отдела теплоавтоматики и специальных систем, заместителем директора, и 5 лет проработал директором. В июле 2002 года я был приглашен в Минатом, на должность заместителя министра. В мои обязанности входило курировать все вопросы, связанные с энергетикой —развитие, реконструкцию, модернизацию АЭС, продление срока их службы и вывод из эксплуатации, строительство энергоблоков за рубежом.
В июне 2003 года меня назначили руководителем Госатомнадзора России. Сфера моей деятельности значительно расширилась. Теперь она охватывала весь мирный атом —от использования радиационных источников до атомных станций. Сначала было нелегко —пришлось быстро осваивать много новой информации. Хотя, конечно, системные знания, представление о специфике и, главное, безопасности тех или иных технологических процессов, я получил в предыдущее время. Моя деятельность изменилась и в психологическом плане: был созидателем —стал надзирателем.
В марте 2004 года наш орган был преобразован в Ростехнадзор. Мне было поручено сформировать новую службу, которая занималась бы надзором не только за атомной, но и экологической и промышленной безопасностью. Было интересно познакомиться со спецификой других отраслей, имея образование и опыт в области ядерной энергетики. Со мной работали и другие выходцы из атомной промышленности. По моему мнению, именно принципы организации этой отрасли и помогли сформировать структуру Ростехнадзора, отвечающую его задачам. Мы создали службу, обеспечивающую обязательное соблюдение требований безопасности во всех отраслях экономики, формирование новой нормативной базы и комплексного подхода к оценке безопасности объектов.
—Сегодня вы — заместитель руководителя Росатома по ядерной и радиационной безопасности. В чем ваша главная задача?
— Проблема ядерной и радиационной безопасности очень сложная. Вопросы копились десятилетиями, а решать их (или, по крайней мере, закладывать основу для этого) надо сейчас. Учитывая реструктуризацию отрасли, необходимо реализовать системные подходы к решению этих задач.
Наша цель —сформулировать финансовые и организационно-правовые принципы решения существующих проблем. А также создать условия для того, чтобы исключить их накопление в будущем, при ускоренном развитии атомной энергетики.
Это очень интересная задача. Планировать структурные процессы, которые будут длиться сотни лет —занятие достаточно неблагодарное, иногда бесперспективное, может выглядеть даже легкомысленным. Но высокоактивные отходы все равно будут, как минимум, 200 лет представлять опасность, и мы обязаны учитывать этот срок. Значит, нужно создать механизм, позволяющий гарантировать безопасность населения и окружающей среды на долгие годы, найти соответствующие инженерные решения, обеспечить финансовые ресурсы.
Сегодня мы разрабатываем федеральную целевую программу по ядерной и радиационной безопасности на 2008-2015 годы. Она должна определить степень ответственности государства за решение проблем и технологические подходы, которые позволят снизить риски в этой области. Нужно очень быстро, до конца этого года, сформировать программу, чтобы с 2008 года начать ее реализацию.
Самое главное —разделить зоны ответственности предприятий и государства. К сожалению, многие считают, что за все вопросы безопасности и экологии должны отвечать предприятия. Между тем часть проблем возникла из-за того, что государство использовало отрасль для решения собственных задач, например, создания ядерного оружия, не обращая особого внимания на экологию. Например, страна десятилетиями ковала ядерный щит на Маяке, так почему же сегодня специалисты этого объединения должны самостоятельно бороться с трудностями?
—Как можно решить такие сложные задачи?
— Во-первых, надо четко и открыто обозначить все проблемы, не страшась негативной реакции со стороны Запада, российской общественности или различных ведомств.
Во-вторых, нужно убедить руководство страны, что решение некоторых задач государство должно взять на себя. Население не будет чрезмерно беспокоиться о ядерной и радиационной безопасности, если будет знать, что ее контролируют власти. Эти вопросы можно также включить в систему государственных гарантий, используя соответствующие финансовые механизмы.
В-третьих, необходимо объединить ученых и практиков для решения накопленных проблем. В силу сложности задач, предлагаемые решения иногда бывают технически некорректными или недостаточно проработанными. Чтобы обстоятельно изучить существующие риски, правильно определить приоритеты, надо внимательно прислушиваться к мнению специалистов —причем, не только ядерщиков, но и, например, экологов.
Безусловно, одно из основных направлений работы наших специалистов —связи с общественностью. Мы стараемся быть открытыми. Все проекты проходят обсуждение —например, при сооружении АЭС и других ядерных объектов проводятся общественные слушания или экспертизы. В Росатоме создан общественный совет, где спорные вопросы подробно обсуждаются с представителями различных научных и экологических организаций.
Однако, прежде чем обсуждать с общественностью проблемы, надо тщательно подготовить проекты их решения. Только после этого можно говорить с населением о путях их реализации.
—Не будут ли вопросы ядерной и радиационной безопасности, как и прежде, решаться по остаточному принципу?
— Важнейшие проблемы в этой области —обращение с ОЯТ и РАО. Кроме того, мы не можем забывать о вопросах безопасности. Ведь некоторые объекты сегодня находятся почти в аварийном состоянии, есть причины опасаться разрушения защитных барьеров. Безусловно, все задачи невозможно решить сразу, поэтому некоторые объекты будут приоритетными. Другими придется заняться позже —но только если будут доказательства, что их защитные барьеры находятся в удовлетворительном состоянии и за весь период отложенного решения не случится серьезной аварии. Таким образом, сегодня мы глубоко анализируем все возможные риски.
—Как вы оцениваете уровень радиационной безопасности в России?
—С позиции выполнения нормативных требований уровень радиационной безопасности, в целом, можно считать удовлетворительным. Надзорные органы жестко контролируют предприятия, работающие с ядерными и радиоактивными материалами. Все технологические режимы достаточно безопасны, сколько-нибудь серьезного переоблучения персонала не происходит.
В стране практически нет поселений на территориях с опасным уровнем радиации. Однако некоторые населенные пункты расположены в зоне повышенного риска. Один из них —деревня Муслюмово на берегу реки Течи, которая была загрязнена еще в 50-е годы, в самом начале работы Маяка. Но даже сегодня, если люди будут длительное время находиться в загрязненной пойме, они могут получить дозу радиации, превышающую нормативы. Эта зона считается радиационно-опасной, выставлены заграждение и соответствующие знаки. Росатом, однако, не снимает с себя моральной ответственности за судьбу жителей деревни и пытается им помочь.
Кроме того, к сожалению, у нас еще низок уровень культуры безопасности. Пример тому —постоянное обнаружение бесхозных РАО. Это, в первую очередь, радиационные источники, которые были брошены или потеряны различными организациями в период реформирования.
—Кто за это должен отвечать? Росатом?
—Агентство отвечает только за деятельность подведомственных предприятий. Мы также курируем вместе с местными властями соответствующие региональные программы.
Эксплуатирующие организации ответственны за ядерную и радиационную безопасность на объекте во время его работы, за исключением случаев, когда в результате аварийной ситуации радиационное воздействие на население и окружающую среду превышает нормативы.
Вдобавок, технологии, использующие ядерные и радиационные материалы, широко применяются и в медицине, науке, самых разных отраслях промышленности, а не только в атомной отрасли.
Таким образом, возлагать на агентство ответственность за все бесхозные РАО некорректно.
— Нужна ли России единая национальная система обращения с РАО? Готов ли Росатом взять на себя управление отходами по всей стране?
— Конечно. Росатом должен стать, и, надеюсь, станет компетентным федеральным органом по обращению с РАО, ведь основные объемы отходов образуются на наших предприятиях. Росатом вполне может возглавить такую систему. Но в одиночку он не в состоянии организовать ее —это ведь предусматривает и создание нормативной базы, и формирование единых технологических подходов для всех ведомств и организаций. Поэтому сейчас мы создаем единую программу, с учетом предложений всех организаций, работающих с РАО и ОЯТ. Спецкомбинаты Радон, например, не входят в Росатом, но принимают огромное количество неядерных отходов. Значит, их надо укреплять, поддерживать и учитывать их интересы при составлении федеральной программы.
— Как вы проводите свободное время?
— Пытаюсь хотя бы немного отвлечься от работы. Но последнее время это удается все реже и реже. Помогает динамичный отдых —езда на мотоцикле, сноубординг. Два раза в неделю стараюсь играть в теннис, это позволяет поддерживать физическую форму, да и игра сама по себе мне очень нравится. Еще я заядлый футбольный болельщик. Приятно, хотя бы изредка, после работы поболеть за любимую команду, полностью расслабиться.
