В 2013 году завершился ВОУ-НОУ, крупнейший проект сотрудничества в атомной сфере между Россией и США. По межправительственному соглашению двух стран, подписанному в 1993 году, российский высокообогащенный уран (ВОУ) весом 500 тонн из уничтоженных боеголовок разбавляли до низкообогащенного урана (НОУ) и за реальные деньги продавали Америке, которая использовала его для изготовления ядерного топлива для своих АЭС. Россия получила по контакту общий доход в 17 миллиардов долларов. Сегодня каждая 10-я лампочка в США горит благодаря российскому урану. О значении этого соглашения для двух стран РИА Новости рассказал один из свидетелей и участников событий, бывший первый заместитель министра РФ по атомной энергии (2000-2002 годы) Владимир Виноградов.
— Откуда появилась идея контракта ВОУ-НОУ? Кто автор идеи?
— Когда были приняты межправительственные соглашения между СССР и США о сокращении ракет малого и среднего радиуса действия, это привело к тому, что наши предприятия, производящие ядерные материалы и ядерное оружие, оказались в очень сложном положении, поскольку сокращение производства было примерно в половину. В основном это закрытые города. И, конечно, сразу возникли сложности с рабочими местами, с занятостью населения, с научными разработками и так далее.
После распада СССР наша страна осталась один на один с огромным ядерным комплексом, и наши проблемы очень сильно обострились. Примерно с 1990 года в атомной отрасли начался острый дефицит финансов. Прежде всего это касалось тех отраслей, которые как бы были всегда бюджетными: производство ядерных материалов, оружейных материалов, техники специальной и так далее. Мы искали ответ на вопрос, каким же образом и где найти деньги для того, чтобы обеспечить работу атомных предприятий. Бюджет нам обещал очень много, на самом деле денег не давали. Даже если деньги выделяли, то их как бы секвестировали по прошествии определённого времени. Об этом сейчас очень сложно вспоминать и анализировать, почему это было. Но тем не менее дефицит был, и мы стояли на грани развала. К тому же после аварии на Чернобыльской АЭС была свернута масштабная программа атомного строительства и уранодобывающие комбинаты, которых было в СССР девять, перестали быть остро востребованными. Мы искали пути выхода из проблемы и нашли в США партнера в виде Орена Бентона, компания которого контролировала большую часть рынка ядерного топлива в Америке. В США к тому времени уже ощущался дефицит урана, мы начали очень активно его туда поставлять, что привело к резкому падению цены на уран. В итоге американцы провели против нас антидемпинговое расследование, ввели заградительную пошлину на российскую урановую продукцию в 114% и мы вновь оказались в очень сложном положении.
В это время уже начала действовать комиссия «Гор-Черномырдин» и на одном из ее заседаний прозвучала идея, что хорошо бы для уменьшения ядерного потенциала России и США переработать высокообогащённый уран (ВОУ), который снимается с ракет малого и среднего дальнего радиуса действия, в ядерное топливо — обогащённый до уровня 4-5% уран для атомных станций. Данная идея хороша тем, что это был единственный на тот момент проект, который реально приводил страны к разоружению.
— Это была единственная причина переработки ВОУ?
— Конечно, нет. Американцы, в принципе-то, имели в виду другое. Мы работали уже по новой центробежной технологии обогащения урана, имели очень низкую себестоимость. У американцев работали предприятия по старой, еще 1940-х годов технологии диффузионного обогащения. Она с нашей технологией не выдерживала никакой конкуренции. Но у них атомная энергетика самая большая в мире, сто четыре блока АЭС работало, им нужно было ядерное топливо.
Поэтому за счёт этого проекта США хотели поддержать свою ядерную энергетику и найти средства для модернизации разделительных производств. Когда из деловой поездки в США вернулся министр атомной энергетики Виктор Михайлов, то озвучил на коллегии министерства идею продать США 500 тонн высокообогащённого урана, поскольку это позволит заработать России около 12 миллиардов долларов, что в свою очередь позволит выжить атомной отрасли России. Вся коллегия выступила против этого проекта. Редкое единодушие. Я тоже выступил против, сказав, как помню, что уран — наше национальное богатство, которое нельзя отдавать бывшему противнику.
Но Михайлов привел аргумент, с которым мы все согласились. Он сказал, что когда началась Великая Отечественная война и его семья отступала вместе с Красной Армией, то мать распродавала все имущество и прежде всего ювелирные украшения и говорила: «Если мы будем живы, то всё наживём, если нас убьют, нам ничего этого уже будет не нужно». Вот этот аргумент, в принципе, всех убедил. Нам просто нужны были живые деньги, чтобы спасти отрасль.
Переговоры с США в начале 1990-х годов шли очень серьезно, и считаю, что всё-таки наши дипломаты смысловую часть межправительственного соглашения ВОУ-НОУ выполнили достаточно хорошо. Американцы со своей стороны себе все-таки кое-что выторговали, к примеру, право контролировать на наших предприятиях процесс разбавления ВОУ и превращения его в НОУ.
— А вам не кажется, что американцы просто хотели вывезти себе эти 500 тонн ВОУ и таким образом обезопасить себя?
— Конечно, нет. Американцы прекрасно понимали, что просто так получить от нас 500 тонн оружейного урана им не удастся, они бы не уговорили на это никого из нашего правительства. США всё-таки прагматики и поэтому пошли по пути предоставления нам возможности заработать деньги рыночным путём. Способ получение энергетического урана для атомных станций в рамках ВОУ-НОУ давал такую возможность. Правда, американцы пытались выторговать себе возможность разбавлять уран на своей территории, но это был принципиальный момент, где мы не уступили. Ведь речь шла о рабочих местах в России, о спасении наших отраслевых моногородов. Кроме того, только российская технология разбавления ВОУ позволяла получить энергетический уран, соответствующий американским стандартам для топлива АЭС.
— Все-таки в чём была экономическая заинтересованность американской стороны?
— Коммерческая заинтересованность была в том, что США надо было закрывать свои неэффективные обогатительные мощности и одновременно с этим где-то взять низкообогащенный уран для своих АЭС. И, конечно, им надо было модернизировать свою разделительную промышленность, то есть создать свои какие-то центрифужные аппараты. В итоге если первую задачу они выполнили с нашей помощью, то вторую полностью провалили. Им так и не удалось создать собственные эффективные урановые обогатительные мощности. Россия была и остается одним из мировых лидеров в обогащении урана, серьезно обгоняя США в этом.
— Я уверен, что тогда звучали голоса, что этим контрактом мы Родину продаем, безопасность страны. Действительно, давайте посмотрим со стороны: 500 тонн ВОУ — это 20 тысяч боеголовок. Разве это не ущерб национальной безопасности?
— Уран — очень специфический материал. Его основное назначение — атомная энергетика, гражданская или военная. А также исследовательские реакторы. Само ядерное оружие уже давно не урановое, а плутониевое, именно эти заряды стоят на ракетах и в России, и в США. Мы за годы ядерного проекта накопили ВОУ столько, что могу вам сказать, мы точно опережали США по запасам ВОУ как до контракта ВОУ-НОУ, так и после. А представьте, что даже количественная разница между нашими запасами урана и американскими была способна (будь она превращена в боевые заряды) уничтожить все живое на Земле несколько раз. Так что все рассказы о том, что пострадали наши ядерные силы сдерживания в результате контракта, – это все от незнания реальной ситуации.
— Какие сложности были в ходе выполнения контракта?
— Дело развивалось как в сказке — чем дальше, тем страшнее. О сильной заинтересованности США в этом контракте говорит то, что как только было подписано соглашение, поскольку мы в отрасли совсем бедствовали, Виктор Михайлов обратился к американцам и говорит: «Ребята, контракт подписали? Подписали. Дайте аванс!» Спрашивают: «Сколько?» Говорит: «100 миллионов долларов». Они в течение месяца решили вопрос, и нам перевели 100 миллионов долларов как аванс за поставки материала. В 1998 году контакт был приостановлен из-за проблем с американской компанией USEC. И власти США, лично президент Билл Клинтон, сделали все, чтобы его вновь запустить. Ведь тогда в мире началась история с компанией «Нога», которая пыталась получить с России деньги якобы за долги и пыталась блокировать наши активы и контракты. Для того, чтобы избежать каких-либо эксцессов по ВОУ-НОУ из-за разбирательства с «Ногой», Билл Клинтон издал специальное распоряжение о том, что урановый контракт с Россией является высшим приоритетом США и не подлежит никаким там злоумышленным действиям со стороны любых американских и зарубежных фирм. Была также проблема с реализацией сырьевой компоненты, и здесь в ее решении хотелось бы отметить роль господина Эрнста Моница, нынешнего министра энергетики США.
— Хорошо, с американцами понятно. Но нам что дал этот контракт?
— Я считаю, что во многом благодаря вот этому проекту наш ядерный оружейный комплекс остался цел. Вот если вы прочтете Соглашение ВОУ-НОУ, то по нему мы не могли давать деньги напрямую, на реализацию нашей программы. Но наша конверсионная программа, программа научных исследований, в том числе двойного значения, которые мы могли делать, конечно, поддержала наш ЯОК. Кроме того, средства от продажи сырьевой компоненты ВОУ-НОУ являлись доходом федерального бюджета и правительство РФ направляло их на выполнение военной программы Росатома. Благодаря полученным деньгам, а это около 17 миллиардов долларов, мы начали процесс утилизации старых атомных подводных лодок. Если вы посмотрите статистику, то из наших ядерных военных институтов никто никуда не сбежал. Ни в Иран, ни в Пакистан, ни в Америку — никуда. Все работают на месте. Наши ядерщики гражданские тоже никуда не сбежали. Все работают на месте. Поэтому, в этом отношении, конечно, вот эти 17 миллиардов долларов, которые мы заработали на этом контракте, они сыграли очень большую роль в том, что у нас отрасль осталась целой.