Научно-исследовательский институт технической физики и автоматизации (НИИТФА) уже 65 лет занимается разработкой и производством приборов для различных типов контроля, научных и медицинских исследований. Когда в российские клиники поступит отечественный магнитно-резонансный томограф, в чем сложности разработки комплексов для дистанционной лучевой терапии и как поживает знаменитый кролик, которому вживили искусственно выращенный кровеносный сосуд, корреспондент издания «Страна Росатом» спросила external link, opens in a new tabу гендиректора института Дмитрия Чеснокова.
Модернизация «Брахиума»
— Давайте начнем разговор с медицинского направления, которое сегодня развивается в НИИТФА куда шире, чем в советское время. Врачи высоко оценили созданный в 2021 году гамма-терапевтический комплекс «Брахиум» для лечения онкологических заболеваний методом контактной лучевой терапии. Сколько аппаратов уже выпущено?
— Продано восемь, контракт на 2025 год — три, в 2026–2027 годах будет реализовано еще семь. Это существенно меньше наших производственных возможностей, мы можем выпускать порядка 50 приборов в год, но емкость российского рынка — порядка 10. Этого мало, чтобы окупить затраченные на разработку средства.
— Разве «Брахиумы» не нужны всем регионам?
— Далеко не каждая клиника может создать инфраструктуру, обязательную при использовании изотопов. Все упирается в финансы, которые государство выделяет лечебным учреждениям. Проект «Брахиума» мы финансировали заемными средствами и должны их вернуть, так что планируем до конца 2027 года изготовить экспортный вариант аппарата. Рынок есть, за рубежом проводят много конкурсов на подобные приборы. Но для экспортного варианта надо усовершенствовать аппарат. Во-первых, создать собственное программное обеспечение (сейчас мы покупаем его у российского производителя), чтобы иметь возможность адаптации под требования той страны, куда будем поставлять аппараты. Во-вторых, изменить конструктив, в частности, уменьшить массогабаритные характеристики прибора примерно на 20 %. В-третьих, модернизировать аппликаторы, через которые вводят изотопный источник. У врачей, которые используют наши аппараты, есть замечания к геометрии аппликаторов. Кроме того, нужны специальные переходники, которые позволят нашим аппликаторам работать с импортными.
— Получается, экспортный вариант будет лучше российского?
— Все разработки, которые мы сделаем для экспортной версии, будем использовать и для отечественных аппаратов. Работу по изменению регистрационного досье мы уже начали со Всероссийским научно-исследовательским и испытательным институтом медицинской техники, подведомственной организацией Росздравнадзора.
Другие проекты по лучевой терапии
— Было много надежд на отечественные комплексы для дистанционной лучевой терапии «Оникс» и «Торус». Они оправдываются?
— Институт начал этот проект в 2017 году. К сожалению, мы столкнулись со сложностями в разработке программного обеспечения. Это вынудило нас задуматься о переформатировании задачи. «Торус» находится на этапе технического проекта. Работу продолжим.
— А чем они отличаются?
— «Оникс» — аппарат открытого типа, «Торус» — закрытого, ускоритель находится внутри специального кольца, которое называется «гантри». У «Оникса» функционал шире, он полностью покрывает все возможные потребности дистанционной лучевой терапии, но обходится дороже и требует более просторных помещений, каньона для установки. «Торус» чуть менее функционален, обеспечивает порядка 80 % самых распространенных способов применения. Но его себестоимость ниже раза в полтора, и организовать для него обязательную медико-биологическую защиту легче, чем для более массивного аппарата открытого типа.
— Почему застопорилась разработка «Оникса»?
— Мы хотели разработать линейку аппаратов с энергией 6, 9 и 18 МэВ. 6 МэВ — минимум, необходимый для качественной лучевой терапии. Врачи просили 9 МэВ. Но поскольку разрабатывать параллельно несколько аппаратов было слишком дорого, мы сосредоточились на 6 МэВ, чтобы отработать все решения и потом использовать их в более мощных комплексах. Из-за санкций возникли проблемы с поставкой зарубежного программного обеспечения, а разработка отечественного стоит порядка 2 млрд рублей. В итоге решили переформатировать проект.
— Что это значит?
— Вступим в кооперацию с технологическим партнером, у которого подобный аппарат уже есть и который поможет нам локализовать его для российского рынка. Начнем с ввоза машинокомплектов, сборки и приемосдаточных испытаний на нашей площадке. Затем локализуем производство отдельных узлов. Концепция сформулирована, и до конца года мы должны выйти на защиту проекта.
С программным обеспечением «Торуса» также возникли проблемы, так что будем искать технологического партнера и для него.
Российские томографы
— НИИТФА разрабатывает магнитно-резонансный томограф. Расскажите о нем подробнее.
— Мы создаем аппарат с индуктивностью поля 1,5 Тл, это рабочая лошадка для медицины. Конечно, уже есть машины с более высоким полем — 3 или 7 Тл, разрабатывают даже с 14 Тл. Чем выше индуктивность поля, тем более короткие процессы можно зафиксировать — например, химические процессы в коре головного мозга. Но мне кажется, это больше маркетинговый ход. Для ежедневной диагностики 1,5 Тл более чем достаточно. 90 % парка аппаратов МРТ в России — с 1,5 Тл.
— Какова потребность в томографах в России?
— Порядка 140 в год с учетом выбытия старых аппаратов. Цифра большая. Мы эту потребность полностью не закроем, целимся в 25 % рынка, порядка 40 аппаратов в год. Под производство выделили корпус, подготовили планировочные решения.
Главная задача — завершить комплекс научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР), который начали в 2023 году. В НИОКР входят конструкторская документация, опытные образцы и испытания. Они делятся на три вида: технические, токсикологические и клинические. Первые должны показать работоспособность аппарата, вторые — отсутствие аллергии на его материалы, третьи — применимость в медицинской практике. Все испытания будут проводиться с медицинским партнером, которого как раз выбираем.
— Когда в клиники поступят ваши аппараты МРТ?
— В 2026 году мы должны завершить НИОКР, в 2027 году — сделать три серийных экземпляра. По результатам опытной эксплуатации получим перечень замечаний, которые должны будем оперативно устранить. Внесем изменения в конструкторскую документацию. В 2028 году планируем поставить 10 первых аппаратов МРТ и в 2029‑м выйти на полную мощность — до 40 аппаратов.
— У НИИТФА есть и проект однофотонного эмиссионного компьютерного томографа. Как он продвигается?
— Сейчас мы разрабатываем концепцию. Нужно правильно скомпоновать проект: разложить на задачи и операции, оценить все необходимые финансовые и организационные ресурсы, узкие места и выйти на защиту проекта в инвестиционном комитете госкорпорации. Принцип действия нашего прибора основан на регистрации одного осколка деления детектором-кристаллом CZT, теллуридом кадмия и цинка.
— Этот проект не столкнется со сложностями в создании программного обеспечения или кристаллов?
— С первым проблем нет, а вот со вторыми есть. Коллеги в «Гиредмете» выращивают подобные кристаллы. Они соответствуют требованиям по чистоте, но не по размеру — нужны кристаллы побольше. Для их выращивания необходимо другое технологическое оборудование, его надо приобретать. До конца года мы должны детально проработать концепцию и принять решение, будет институт заниматься этим проектом или нет.
— Есть возможность отказаться?
— Если затраты не будут обеспечены доходами, то будет принято решение о нецелесообразности продолжения проекта.
Импланты и биофабрикация
— Есть интересные перспективные проекты?
— Конечно. Например, аддитивная печать имплантов. В этой сфере «Росатом» проводит комплексную работу, от создания порошка и программного обеспечения до конечного продукта и стерилизации. Совместно с Первым Московским государственным медицинским университетом им. Сеченова в рамках Единого отраслевого тематического плана мы завершаем проект по созданию имплантов с остеотропным покрытием. Покрытие, улучшающее вживляемость, мы сделали. Результаты планируем использовать для инвестпроекта по аддитивной печати индивидуальных и серийных изделий. Сейчас рассчитываем финансово-экономическую модель. Покрытие есть, но без имплантов с документами от Росздравнадзора его не продать.
Кроме того, 1 июня проект по биофабрикации, который раньше вел научный институт в Троицке, перешел в НИИТФА вместе со специалистами и оборудованием. Они пока остаются в Троицке, там мы арендуем площади. Но мы активно готовим площадку, чтобы в первом квартале 2026 года специалисты переехали к нам.
— Над чем они работают?
— Надеемся показать в феврале 2026 года на Форуме будущих технологий, пока не могу раскрывать карты.
— Не могу не спросить, как поживает звезда Форума будущих технологий — кролик с эквивалентом кровеносного сосуда, выращенным в биофабрикаторе «Росатома».
— С ним все хорошо: жив-здоров, стал еще более упитанным.
Не только медицина
— Что с ядерным приборостроением?
— Выстраиваем партнерские отношения с компанией «Росатом Автоматизированные системы управления», РАСУ, которая определена интегратором направления «Ядерное приборостроение». Обсуждаем, какие из примерно тысячи позиций в номенклатуре приборов контроля мы можем изготавливать. В частности, договорились о работе на рынке концентратомеров бора. На одни АЭС эти приборы поставляем мы, на другие — РАСУ. Чтобы они существенно не отличались, проводим совместные семинары, обсуждаем технические сложности и пути их преодоления.
— Концентратомеры как‑то меняются?
— Да, мы запланировали масштабную модернизацию. Заказчики на индийской АЭС «Куданкулам» и российских АЭС дали нам предложения по улучшению. Будем использовать современную электронно-компонентную базу, приборы станут меньше, а их надежность повысится. Обсуждаем вариант перенести блок обработки сигналов из горячей зоны в отдельный шкаф.
Также мы планируем вновь заняться тематикой радиоизотопных термоэлектрических генераторов. Думаем, она будет развиваться вместе с освоением Севморпути и космоса, прежде всего Луны и Марса.
