Динамика ядерного клуба в военных программах и стратегиях

Если отвлечься от уже созданных ядерных потенциалов девяти держав, иерархия которых был представлена вниманию читателя («НВО» 01.10.2010external link, opens in a new tab), то по диапазону текущих программ модернизации и развития ядерных сил складывается следующая картина.
 
На основе объективного анализа приходится признать, что на первом месте стоит Россия, которая только по официальным данным одновременно ведет научно-исследовательские работы (НИР), опытно-конструкторские работы (ОКР) или развертывает в боевом составе три типа МБР («Тополь-М», РС-24 «Ярс», новую «тяжелую» ракету; а также систему необъявленного типа с планирующим боевым блоком для прорыва ПРО).

Флот имеет в разной стадии строительства четыре ПЛАРБ 955 проекта и две системы БРПЛ («Синева» и «Булава-30»), а ВВС продолжают закупать ТБ типа Ту-160, испытывают новую КРВБ и планируют новый перспективный тяжелый бомбардировщик. Также развертываются ОТР типа «Искандер» и, возможно, другие системы носителей ТЯО.

Правда, темпы модернизации СЯС являются весьма низкими (по 10–12 стратегических ракет в год, один ТБ за несколько лет, а первая ПЛАРБ нового проекта строилась более 13 лет). Кроме того, необходимо хоть в какой-то мере восполнять сокращение численного состава СЯС на сотни единиц в год ввиду вывода из строя систем, которые развертывались крупными параллельными сериями в 70–90-е годы прошлого века. Тем не менее такая многотипность программ выглядит неоправданно, с учетом значительно меньшего объема военного бюджета России, чем у других стран НАТО и КНР, огромных нужд модернизации сил общего назначения (СОН) и других потребностей военного реформирования.

Второе после РФ место уверенно занимает Китай, который развертывает или разрабатывает три типа стратегических баллистических ракет (МБР «Дунфан-31» и «Дунфан-41», БРСД «Дунфан-41»), строит новую ПЛАРБ («Джин») и создает для нее новую систему БРПЛ («Джуланг-2»), а также развивает целый комплекс различных оперативно-тактических ядерных систем. Вместе с тем и по поводу КНР следует отметить, что темпы ввода ядерных вооружений в боевой состав пока крайне скромны даже по сравнению с Россией. К тому же Китай наращивает свой потенциал с весьма «низкого старта» – взамен и в дополнение к немногочисленным средствам устаревших типов.

Индия и Пакистан, видимо, делят между собой третье место в многостороннем ядерном соревновании. Они параллельно испытывают новые баллистические ракеты средней дальности наземного базирования (Индия – один тип, а Пакистан – два), морские баллистические ОТР (Индия – два типа) и крылатые ракеты наземного, морского и воздушного базирования (Пакистан – один тип в трех модификациях). При этом темпы развертывания ракетно-ядерного оружия пока что небольшие (по нескольку единиц в год). Подводные лодки и ударные самолеты-носители лицензируются или закупаются за рубежом, причем авиация – крупными партиями (по несколько десятков единиц).

Четвертое место в этом ранжире принадлежит Франции (строится одна новая ПЛАРБ «Триомфан», разрабатывается один новый тип БРПЛ М51.1 и одна новая система ударного тактического самолета «Рафаэль»). Затем следует Великобритания (долгосрочное проектирование новых стратегических подводных лодок, планы закупки модифицированных БРПЛ «Трайдент-2» и разработки для них новых головных частей).

Шестое место занимает Израиль с его «необъявленным ядерным потенциалом». Он испытывает одну новую систему БРСД/МБР («Иерихон-2») и развертывает закупленную за рубежом морскую ракетную систему оперативно-тактического класса (КРМБ), которая может быть предназначена для доставки ЯО.

На седьмое место можно условно поставить КНДР с ее «штучным» производством ядерных боеприпасов и попытками испытать баллистическую ракетную систему межконтинентальной дальности.
 

Как ни странно это звучит, имея самый мощный развернутый ядерный потенциал (во всяком случае, в стратегическом классе), США стоят на последнем месте среди ядерной «девятки» по размаху и темпам программы развития ядерного оружия. Вот уже несколько лет продолжается уникальный за последние шесть десятилетий период, когда Вашингтон не развертывает в боевом составе никаких новых ядерных вооружений. Деятельность в этой сфере сводится к продлению срока службы, модернизации и модификации существующих систем оружия (включая «разгрузку» части ядерных боеголовок с МБР и БРПЛ, замену РГЧ на более мощные моноблоки, переоборудование подводных лодок, бомбардировщиков, а в будущем, возможно, баллистических ракет под обычные боезаряды). Продолжается закупка в малых количествах модифицированных БРПЛ «Трайдент-2». На перспективу разрабатывается один новый тип КРВБ – «Усовершенствованная крылатая ракета» (ECM).

Вместе с тем большие средства вкладываются в совершенствование систем управления и информационного обеспечения (в том числе космического базирования), качественное улучшение разных компонентов систем оружия, которые неуклонно повышают боевые возможности СЯС даже при сокращении их количественного состава. Кроме того, развиваются принципиально новые стратегические наступательные и оборонительные системы в неядерном боевом оснащении.

На перспективу намечено проектирование нового поколения тяжелых бомбардировщиков и крылатых ракет. Выделены деньги на поддержание ядерного научно-производственного комплекса. Не исключено, что в качестве «откупного» за ратификацию договоров по СНВ и ДВЗЯИ администрации Обамы придется начать программу «Надежной сменной боеголовки» (RRW) и даже субкилотонной боеголовки «глубокого проникновения» (deep penetrating warhead) для ударов по заглубленным и защищенным целям.

ЯДЕРНАЯ СТРАТЕГИЯ ОСНОВНЫХ ГОСУДАРСТВ

Доктрины и стратегические концепции ядерных государств поддаются систематизации (см. таблицу). Несмотря на все многообразие официальных стратегических концепций и большие различия в степени их политико-пропагандистской направленности и в том, в какой мере они отражают реальное планирование применения ЯО. Например, с точки зрения условий, при которых считается оправданным применение ядерного оружия, дело обстоит следующим образом. Что касается использования ЯО в ответном (втором) ударе:

Все ядерные государства готовы применить ЯО в ответ на нападение на них с применением ядерного оружия.

США и Россия намерены прибегнуть к ЯО в случае нападения на их союзников с применением ЯО.

Относительно применения ядерного оружия первыми:

Россия, Франция, Индия (и, видимо, Израиль) допускают применение ЯО в ответ на нападение на них с использованием других видов ОМУ (химическое, бактериологическое и радиологическое оружие).

Россия предполагает применение ядерного оружия в случае нападения на ее союзников с использованием других видов ОМУ. В новой американской ядерной доктрине, опубликованной в апреле 2010 года, не предусматривается применения ЯО в ответ на использование других видов ОМУ против США и их союзников, кроме, видимо, Японии и Южной Кореи, которых беспокоит угроза такой агрессии со стороны КНДР.

Россия, Пакистан (и наверняка Израиль) готовы использовать ядерное оружие при угрозе своего катастрофического поражения в войне с применением противником только обычных вооруженных сил и вооружений.

Великобритания и Франция и до 2010 года США (в рамках стратегии НАТО) допускали использование ЯО для предотвращения поражения своих сил общего назначения. Новая ядерная доктрина США не предусматривает применения ядерного оружия в таком сценарии.

Все державы, кроме КНР и Индии, «по умолчанию», видимо, допускают применение ЯО в упреждающем ударе для уничтожения ракет и иных носителей ОМУ пороговых стран, особенно нарушающих ДНЯО.

США раньше допускали избирательное применение ЯО против объектов террористов и в других ситуациях по своему усмотрению, но в новой доктрине об этом не упоминается.

Россия может применить ЯО в ответ на удары с использованием обычного оружия против ее стратегических сил, систем СПРН, пунктов государственного управления, ядерных и других критически опасных и важных объектов, жизненно важных объектов промышленности и инфраструктуры.

Россия допускала избирательное использование ЯО для демонстрации решимости и «деэскалации агрессии» (во всяком случае, так объявлялось в начале текущего десятилетия). Но в новой Военной доктрине от 2010 года об этом ничего не говорится.
Во всех случаях цели возможных ядерных ударов будут на территории противника, союзных ему стран, особенно тех, в которых размещено ядерное оружие противника, а также его объекты, базы и войска за рубежом.

Готовность держав к первому применению ядерного оружия всегда укладывалась в контекст общей стратегии сдерживания. Но не только. Такое намерение определяет придание ядерному оружию не только роли инструмента сдерживания, но и орудия реального ведения войны и достижения в ней каких-то результатов, что бы под этим ни подразумевалось. Первое применение ЯО – это гораздо больше, чем ядерное сдерживание, или во всяком случае весьма широкая трактовка концепции сдерживания. В отличие от сдерживания, которое подразумевает прежде всего ответный ядерный удар, концепция первого удара обычно ассоциируется со стратегией разоружающего (контрсилового) удара. Кроме того, первый ядерный удар может рассматриваться как необходимость для противодействия превосходящим силам общего назначения противника или как вынужденная мера для ухода от разоружающего удара оппонента (упреждающий удар).

Следует оговориться, что величина акцента на первое применение ядерного оружия не обязательно прямо пропорциональна агрессивности общей военной политики тех или иных государств. Ядерная стратегия и роль ЯО при всей их важности – лишь фрагмент общей сложной и динамичной картины глобальной и региональной политики и военного баланса. Первое применение ЯО может вписываться и в оборонительную стратегию, быть вынужденной мерой ввиду отставания по другим видам вооружений и вооруженных сил.

КТО БУДЕТ ПЕРВЫМ

Тем не менее, если попытаться ранжировать современные ядерные державы по степени их готовности к первому применению ЯО, как исходя из их официальных доктрин, так и в свете их объективной геостратегической ситуации и вероятного оперативного планирования, то вырисовывается следующая панорама.

Наиболее наступательный характер (исключительно опора на первый удар) в силу как стратегической необходимости, так и технических характеристик, состава и структуры имеют потенциалы Израиля и Пакистана.

Второе место по этому критерию, видимо, занимает Россия. Ее относительная ядерная мощь в проекции на гипотетических противников (НАТО, Китай, американо-японский союз) будет в перспективе снижаться, но ее отставание по СОН, новейшим неядерным вооружениям и региональная уязвимость создают стимул для концепций и планирования первого ядерного удара.

На третьем месте условно стоят США. В силу их объективного положения и военного потенциала, они не имеют серьезных стимулов к первому применению ЯО. Однако их доктринальные установки, обязательства союзникам и огромное превосходство по контрсиловому ядерному потенциалу определяют сохранение концепции первого удара и в новой доктрине от 2010 года.

Далее следует Индия с ее обязательством о неприменении ЯО первой. Она будет и впредь стремиться поддерживать способность нанести разоружающий удар по Пакистану, но будет уязвима для контрсилового удара со стороны КНР.

Пятое место можно отдать Китаю. Он декларативно и безоговорочно принял обязательство о неприменении ЯО первым, однако перед лицом превосходящих сил США и России китайский потенциал ответного удара (соответствующий его декларации) выглядит пока сомнительным. Со временем, однако, Китай, несомненно, обретет такой потенциал в отношении США и РФ, а также повысит наступательные (контрсиловые) возможности своих СЯС в отношении Индии, а впоследствии, возможно, и России.

На шестом месте стоит Франция, доктрина которой весьма жестко делает упор на первый удар, но реальные ядерные силы которой, как и ее геостратегическое положение (в центре зоны НАТО), не подразумевают ни способности, ни необходимости такой «ядерной позы».

На последнем месте находится Великобритания, в которой несколько лет назад серьезно обсуждалась возможность полного отказа не просто от первого удара, но вообще от ядерного оружия. Имея сходные с Францией положение и потенциал, Лондон в противоположность Парижу весьма туманно трактует концепцию первого удара, не видя в ней необходимости, но и не желая создавать дополнительные политические осложнения для НАТО и США.

Наконец, Северная Корея пока не вписывается в представленный стратегический диапазон, поскольку, видимо, не создала еще компактных ядерных боезарядов для ракетных или авиационных носителей. Ее потенциал скорее можно характеризовать как «провокационный» или «диверсионный» (то есть доставляемый нетрадиционными носителями вроде гражданских судов или самолетов).

ЯДЕРНАЯ ПОЛИТИКА

Несомненно, все ядерные государства считают ЯО законной и незаменимой опорой и защитой своей безопасности и безопасности союзников, а также атрибутом особого статуса и политического влияния в мире. Каждое из них выдвигает для этого «неотразимые», во всяком случае со своей точки зрения, аргументы. В то же время любые заявки на право обладания ядерным оружием, которые могут исходить от других стран, они считают необоснованными, неприемлемыми и опасными.

Таким образом, окончание холодной войны не уменьшило, а скорее увеличило и узаконило неравенство ядерных и неядерных государств. А в военной стратегии большинства ядерных государств был не повышен, а, наоборот, понижен «ядерный порог» (то есть критический уровень условий, при которых может быть применено ЯО), не говоря уже об отказе от концепции первого ядерного удара и тем более от ядерного сдерживания как такового.

С приходом к власти в США администрации президента Обамы цель конечного ядерного разоружения, согласно обязательствам по Статье VI ДНЯО, вернулась в официальные заявления США, совместные с Россией документы, а также в российские декларации на высшем уровне. Начались интенсивные переговоры, увенчавшиеся подписанием нового Договора СНВ, внесены коррективы в ядерную доктрину. Однако пока это скорее походит на возрождение политического ритуала и изменение декларативной линии, нежели на реальную глубокую переориентацию стратегии и программ развития ядерных вооружений на последовательное снижение роли ЯО в национальной и международной безопасности.

В военно-политическом плане те или иные страны связывают с ядерным оружием пять основных задач в различных комбинациях:

– (1) престиж и статус в мировой политике (все восемь ядерных государств, кроме Израиля);

– (2) предотвращение ядерного нападения (ныне все восемь стран, возможно, за исключением Израиля);

– (3) сдерживание и парирование нападения с использованием других видов вооружений и вооруженных сил (шесть государств, кроме КНР и, с оговорками, США и Индии);

– (4) гарантии безопасности и влияние на союзников (Россия, США, Великобритания и Франция);

– (5) «козырь» для размена на уступки других стран на переговорах по иным темам (Россия, КНДР, в будущем, возможно, Израиль).

Понятно, что приведенные соображения и материальные интересы образуют связанные с ЯО политические и лоббистские внутренние группы давления, которые, как правило, превращаются в дополнительный проядерный фактор внутреннего порядка.

В приведенной в данной статье таблице эти цели схематично представлены и распределены по ядерным государствам с несколько более подробной детализацией. При этом термин «предотвращение» нападения, очевидно, может подразумевать планирование как ответного, так и упреждающего удара. А термин «отражение» нападения может трактоваться или как успешная защита от агрессии, или в смысле эскалации военных действий на более высокий (ядерный) уровень противоборства. Оговорки США о сохранении ядерного сдерживания нападения на союзников с использованием противником других видов ОМУ относятся к сценарию агрессии Северной Кореи против Японии и Южной Кореи. Знаки вопроса означают неясность или двусмысленность официальной доктрины государства или вероятность ее изменения в будущем.
 
Как видно из таблицы, те или иные страны ставят разные комбинации задач перед своим ядерным оружием. Только Россия в настоящее время имеет полный набор этих задач в своей ядерной стратегии. Эти обстоятельства и доктринальные положения необходимо учитывать в планировании долгосрочной и реалистической политики движения к безъядерному миру. Не сняв эти препятствия путем соглашений или иных мер, нельзя далеко продвинуться на этом пути. Но и России нужно осознать, что без такого движения будет неизбежно продолжаться распространение ЯО, равно как и научно-технический прогресс в других военных сферах. Оба эти процесса в конечном итоге выхолостят способность ядерного оружия выполнять все ныне возлагаемые на него задачи.