Янко ЯНЕВ отдал ядерной энергетике 30 лет. Последние годы он возглавляет одно из важнейших направлений работы МАГАТЭ – программу по управлению и сохранению ядерных знаний.
– Господин Янев, почему вы выбрали своей профессией атомную энергетику?
– Я окончил химический факультет Софийского университета и практически сразу стал работать в области ядерной химии и радиохимии, а затем и ядерной энергетики. Защитив диссертацию, стажировался в Голландии и Aвстрии, потом стал преподавателем Софийского университета.
Тогда, в 70-х годах, эта отрасль испытывала подъем, в Козлодуе началось строительство первого в Болгарии атомного энергоблока. АЭС была объектом национального значения, соответственно, специалисты-ядерщики высоко ценились. У меня, однако, превалировал научный интерес. Я считаю эту область наиболее важным естественно-научным направлением: ведь именно на ядерных процессах основано существование Вселенной.
В 1991 году, после политических перемен, я возглавил комитет по атомной энергии в правительстве Болгарии. На этом посту я проработал с 5 кабинетами министров. В условиях резкого неприятия обществом ядерной энергетики очень важно было предотвратить закрытие болгарской АЭС, повысить ее безопасность, и это удалось сделать.
Через 6 лет меня пригласили работать в МАГАТЭ. Я был координатором программы по ядерной энергетике, работал с международной системой ядерной информации. В последние 3–4 года руковожу программой агентства по управлению и сохранению ядерных знаний.
– Что вы считаете самым главным в своей работе?
– Наша программа исключительно важна для дальнейшего развития ядерной энергетики и технологий. Необходимо не только сохранить знания, но и передать их следующему поколению специалистов.
Поэтому наша деятельность носит во многом политический характер. В 80–90-х годах во многих странах мира, в том числе промышленно развитых, например в Германии, Швеции, Бельгии, – к власти пришли «зеленые» движения и другие противники атомной энергетики, которые решили прекратить строительство и эксплуатацию АЭС. В некоторых странах, к примеру в Австрии, запрет на использование ядерной энергетики внесли в конституцию. Это привело к недостаточному финансированию исследований, спаду у молодежи интереса к естественным наукам.
Мы обращаем внимание государственных деятелей всего мира на необходимость сохранения ядерных знаний. Каждое правительство вправе решать самостоятельно, использовать ядерную энергию или нет. Но оно не должно уходить от ответственности за безопасное обращение с уже существующими объектами. Необходимо вывести из эксплуатации остановленные АЭС, реабилитировать их территории. Значит, потребность в ядерных знаниях и соответствующих специалистах будет существовать еще столетия. И именно государство должно развивать фундаментальную науку и финансировать исследования по ядерной тематике. Ведь промышленность, как правило, вкладывает средства только в те изыскания, которые могут принести прибыль достаточно быстро.
Вдобавок, даже если в государстве нет атомных станций, там есть радиотерапевтическое оборудование, рентгеновские аппараты, используется довольно много ядерных и радиационных технологий. Безопасно обращаться с ними могут только квалифицированные специалисты. А в небольших и небогатых государствах потеря ядерных знаний может привести к серьезным социальным проблемам.
Уже на третьей подряд генеральной конференции МАГАТЭ все страны-члены выражают поддержку программе сохранения знаний. Значит, наши усилия ненапрасны.
– Расскажите о наиболее значимых международных проектах в рамках вашей программы.
– Я считаю крупным достижением развитие и распространение методологии управления и сохранения знаний. Мы опубликовали серию руководств, которыми сейчас пользуются во многих странах мира.
Один из важнейших проектов сконцентрирован на сохранении знаний и опыта создания реакторов на быстрых нейтронах, совершенно необходимых для развития ядерной энергетики в будущем.
Не менее остро стоит вопрос управления знаниями на существующих атомных станциях. Потеря информации, недостаток квалифицированного персонала не только тормозят развитие ядерной энергетики, но и грозят снижением безопасности атомных станций. Мы хотим помочь справиться с проблемой, по крайней мере, выработать соответствующие национальные стратегии. На это направлен проект по сохранению знаний на АЭС. В его рамках уже прошли мероприятия на 6 станциях — в Словении, Болгарии, Венгрии, Литве и Канаде.
Основной образовательный проект – Международный ядерный университет. Он был инициирован 4 международными организациями: МАГАТЭ, Всемирной ядерной ассоциацией (WNA), Агентством по ядерной энергии Организации экономического сотрудничества и развития (OECD/NEA) и Всемирной ассоциацией организаций, эксплуатирующих атомные электростанции (WANO). Международный ядерный университет был создан не только для передачи знаний молодым специалистам, но и для установления прочных связей между ядерщиками всего мира. Ведь стабильность в области использования ядерной энергии возможна только на основе взаимного уважения и доверия.
Атомная энергетика динамичнее всего развивается в странах Азии. Для того чтобы помочь этим странам решить проблему кадров, нами создана Азиатская сеть ядерного образования. В рамках этого проекта сейчас создается обучающая компьютерная платформа, доступная через Интернет для многих преподавателей и студентов во всех странах мира.
Набирает силу программа архивирования «ядерного Интернета», NuArc. Компьютерная сеть – мощнейший информационный ресурс. Мы копируем и сохраняем все сведения, имеющие отношение к ядерной области, чтобы обеспечить возможность пользоваться ими в будущем, например, для анализа или создания новой информации. Для этого используются новые подходы, разрабатываются новые программные средства, в частности, для обработки больших массивов данных с помощью современных средств поиска.
– А какие проекты проводятся в отдельных странах или регионах?
– Мы разработали и осуществляем проект по управлению знаниями в странах Еврозоны.
Крупная программа направлена на сохранение знаний для всех государств, входивших ранее в Советский Союз. Во времена СССР существовала единая система ядерных знаний, сейчас, конечно, ее уже нельзя восстановить. Поэтому мы содействуем организации национальных систем сохранения и накопления ядерных знаний в независимых странах. На начальном этапе проекта Минатом России оказал нам большую поддержку.
Отдельный проект посвящен управлению знаниями в Казахстане. У этой республики большой опыт развития ядерных технологий: здесь, в частности, 25 лет действовал первый индустриальный реактор на быстрых нейтронах, БН-350. Сохранить накопленные знания очень важно – и для страны, и для всего мирового сообщества.
В России в этом году агентство проведет специальные курсы для руководителей атомных станций и других предприятий ЯТЦ. Именно они в первую очередь должны понимать необходимость сохранения интеллектуальных ресурсов и владеть методологией эффективного управления знаниями.
– Каким образом осуществляется финансирование проектов?
– Программа по управлению знаниями постоянная, соответственно, финансируется из регулярного бюджета МАГАТЭ. Азиатская образовательная сеть и европейский региональный проект получают средства также из фонда технической помощи агентства. На осуществление программы по сохранению знаний и опыта создания реакторов на быстрых нейтронах мы получаем дополнительные средства от США и других индустриальных стран.
Кроме того, многие государства, где проводятся проекты, принимают участие в их финансировании. Например, Венгрия осуществила финансирование экспертной миссии МАГАТЭ в рамках программы по развитию и сохранению знаний на АЭС Пакш.
– Что нужно для создания или сохранения эффективной системы подготовки кадров для атомной отрасли? В каких странах сегодня можно получить качественное ядерное образование?
– Ядерное образование имеет одну особенность: специалиста в этой области невозможно обучить только «на теории». Хороших преподавателей, учебников, аудиторий, библиотек явно недостаточно, необходимы также исследовательский реактор, стендовые установки — очень дорогое оборудование. И только там, где учебные программы финансируются должным образом, готовят квалифицированных специалистов. Чиновники, которые распределяют средства на образование, должны видеть разницу, например, между филологом и ядерным инженером — по крайней мере, с точки зрения финансирования обучения.
Эту проблему хорошо понимают в странах, развивающих ядерную энергетику. Начиная с 90-х годов, Департамент по энергетике США финансирует и университетские программы, и работу университетских реакторов.
То же делается и во Франции, Индии, Китае, Аргентине. Хорошая экспериментальная база есть и в российских вузах, например в МИФИ и ИАТЭ.
Однако для развития атомной энергетики необходимы не только инженеры и проектировщики, но и сварщики, литейщики, множество людей со специфическими умениями. В 70–80-х годах в ядерных державах была развита специальная сеть профессионально-технического образования, но после десятилетий застоя отрасли таких специалистов во всем мире осталось очень мало.
И сегодня из стран, где быстро и качественно могут отлить корпус реактора, я с уверенностью могу назвать только Японию и Южную Корею.
Восстановить систему обучения рабочим специальностям, нужным ядерной отрасли, – исключительно важная задача. Не думаю, что это очень сложно сделать. Главное – принять политическое решение и начать работу.
– Вы не жалеете, что оставили научную деятельность?
– Нет. Заниматься «чистой» наукой очень интересно, но сама по себе она не решает проблемы общества: сохранение климата, обеспечение энергией, пищей или питьевой водой. Наука необходима, но ее достижения должны находить правильное применение. Сегодня, увы, из-за недостатка финансирования открытия в ядерной области происходят очень редко, и еще реже бывают востребованы. Мне же всегда нравилось делать что-то важное, полезное – и видеть результат своего труда.