Исполнительный директор кластера ядерных технологий фонда Сколково – о том, благодаря чему число стартапов кластера превысило сотню
- Какова сфера интересов ядерного кластера?
- Даже его название - ядерный - связано с нашей национальной гордостью, отраслью, в которой мы до сих пор держим первенство в мире. Но кластер занимается скорее тем, что исторически когда-то вышло из этой сферы, из ее успехов, и перешло в другие отрасли. С атомной отраслью напрямую связано только около 20% наших стартапов. Например, один из наших резидентов занимается получением ценного фтористого водорода из отходов производства ядерного топлива, которые десятилетиями накапливаются на предприятиях. Мы ищем проекты, которые имеют широкое гражданское применение.
- Что для кластера означает приход сотого резидента?
- До недавнего времени ядерный кластер был единственным, число резидентов которого не превышало 100. Поэтому появление сотого стартапа выглядит символично как достижение зрелости. Мы очень активно в последний год занимались привлечением новых компаний и работой с портфелем стартапов в кластере.
- Кто этот новый участник? На чем специализируется?
- Это московская компания «ПромСоник», которая занимается новым поколением аппаратуры методов ультразвуковой визуализации, неразрушающего контроля и диагностики материалов. Такие технологии позволяют проводить поиск дефектов простым недорогим прибором, не повреждая сам материал.
У «ПромСоника» российско-канадская команда с участием представителей МГУ им Ломоносова и канадского проекта Tessonics. Это уже состоявшаяся канадская компания с десятилетним стажем, где среди основателей есть наш соотечественник.
Важная работа, выделенная у меня в целое направление - взаимодействие с инженерами и учеными, которые в свое время уехали из России. Вы даже не представляете, как много их среди тех, кто занимает высокие позиции. Они возглавляют кафедры и факультеты, являются руководителями исследовательских подразделений ведущих мировых компаний. Они живут за рубежом, но у них нет культурных, языковых, поведенческих барьеров для того, чтобы делать инновационный бизнес в России.
Эта наша сотая компания символична не только тем, что для кластера превышено некое психологически значимое число резидентов -- она показывает пример таких стартапов, за которые мы боремся в «Сколково».
- Как вы привлекаете новых резидентов?
- Есть несколько направлений. Первое, это когда стартапы приходят сами, реагируя на нашу деятельность. Мы организовываем различные всероссийские и региональные мероприятия, устраиваем Startup Tour, проводим Startup Village, участвуем во всех мало-мальски значимых событиях на тему развития инноваций, малого бизнеса. Очевидно, что в России «Сколково» теперь является синонимом слова «инновации».
Но «сколковская» тенденция последнего года-двух в том, что много стартапов -- а в моем кластере больше половины стартапов -- мы «приводим». Это удается благодаря активной позиции менеджеров кластера, и не только на специальных мероприятиях. Мы ведем адресную работу, посещаем институты РАН, крупнейшие технические вузы. Образуются команды, участники которых сплачиваются вокруг интересных рыночных задач и утверждаются в решении создать компанию, чтобы привести ее в качестве стартапа в «Сколково». И я вам скажу , что это практически как с ребенком - от момента первого контакта до прихода стартапа в кластер проходит около девяти месяцев. Надо сказать, что стартапы, которые создаются при активном участии кластера, быстрее достигают успеха и отличаются большей живучестью по сравнению с теми, которые просто приходят на рекламу, на яркий свет «Сколково». В настоящий момент у нас уже 102 стартапа. И это за вычетом тех, с кем мы расстались – а покинули нас примерно 15 компаний.
- Почему вы расстаетесь со стартапами?
- Резиденты, которые не занимаются исследованиями, по много лет показывают нулевую выручку, у которых нет динамики развития, нам не нужны. Не всегда они сами в этом виноваты. Бывает, что изобретение не удается, либо команда не видит, как можно заработать деньги на внедрении своих разработок, или основатели поссорились, или пытались найти инвесторов и не нашли…
В то же время, вместо ушедших, мы привлекли в два раза больше новых стартапов, которые мы считаем перспективными, команды, в которых есть и разработчики, и предприниматели. Этот симбиоз и должен привести к успеху.
- По каким показателям в вашем кластере оценивается успешность портфеля стартапов?
- Помимо ключевых показателей - объема выручки, новых рабочих мест и количества патентов, также важным показателем является количество стартапов, имеющих не нулевую выручку. В нашем кластере таких - уже 40%. Эти компании уже поднялись с нуля и начали что-то продавать: либо свой продукт, либо они делают заказные НИОКРы.
- Как быстро ваши резиденты начинают зарабатывать на изобретениях?
- Некоторые очень быстро достигают результата. У некоторых процесс занимает от 3х до 5 лет. Этим мы отличаемся, например, от IT проектов, где срок коммерциализации стартапов примерно около года. Это объясняется тем, что мы занимаемся «железячными» проектами. Для того, чтобы состоялся проект нужно заказать сложное оборудование, поставить, провести множество тестов, постепенно прийти к прототипу, к продукту, потом продать продукт или технологию, на рынке сложном и не таком уж быстром с точки зрения принятия решений. Не так просто продать, например, новый материал, который будет использоваться дальше в промышленности или строительстве.