Наталья Геннадьевна, медицинские технологии развиваются стремительно, но для российских и красноярских обывателей в частности «ядерная медицина» – явление пока загадочное и непривычное. Чем занимается ваш центр, какие болезни вы лечите, какие обследования проводите?
Действительно, ядерная медицина звучит пугающе. Это раздел медицины, который занимается в основном онкологией, лучевой терапией и диагностикой, используя разные формы радиологических или изотопных препаратов. Наше подразделение радиофармпрепаратами и открытыми источниками ионизирующего излучения проводит лечение рака щитовидной железы и тиреотоксикоза. Также занимаемся запущенными процессами, когда имеются множественные поражения костной системы вне зависимости от основной локализации опухоли. В этом случае проводим паллиативное лечение стронцием 89. Принимаем мы пациентов не только из Красноярского края, но и из Сибирского и Дальневосточного федеральных округов.
Пациент попадает к вам по квоте?
Сейчас еще есть такое понятие, как квоты на высокотехнологичную медицинскую помощь, на 2015 год пока еще нет регламентирующих документов – перейдет ли эта помощь в разряд специализированной или сохранится прежняя система. А сейчас мы оказываем медицинскую помощь в рамках федерального бюджета, также разработали медико-экономические стандарты, совместно со специалистами министерства здравоохранения РФ, рассчитали тарифы, по которым фонд обязательного медицинского страхования любого региона может отправить пациента в наш центр.
Сколько человек в Красноярском крае имеют диагноз «рак щитовидной железы»?
По данным канцер-регистра, куда все медицинские учреждения страны отправляют свои данные, в России раком щитовидной железы болеют около 127 тысяч человек, в Сибирском федеральном округе чуть меньше 23 тысяч, в Красноярском крае 1707 человек. Первый этап лечения при этом заболевании – хирургический, после гистологического исследования решается вопрос о дальнейших этапах лечения – радиойодтерапия, лучевая или химиотерапия. Пока мы не были открыты, 50 пациентов из Красноярского края получали радиойодтерапию в городе Обнинск Калужской области в научно-исследовательском институте, который уже 20 лет занимается этими методами лечения. Сейчас в листе ожидания у нас около 20 пациентов, все они получат лечение в 2014 году.
Насколько эффективен метод радиойодтерапии в лечении онкологии щитовидной железы?
Результаты лечения рака щитовидной железы этим методом эффективны даже при генерализованных процессах, даже если имеются множественные поражения легких, костной системы. Эффективность лечения достигает 90 процентов.
В Красноярске, и районах края тем более, серьезный дефицит эндокринологов. Даже если у пациента появляются жалобы или симптомы, к кому идти?
Щитовидной железой занимаются не только эндокринологи, так же как и онкологией должны заниматься не только онкологи. Любой доктор должен иметь онконастороженность, и каждый доктор прежде всего должен исключить одно заболевание – рак. А потом заниматься дифференциальной диагностикой всех других заболеваний, которые имеются у человека. Я думаю, что все доктора должны это понимать и воспринимать пациента в целом, а не только свою узкую направленность.
Сейчас онконастороженности среди врачей стало больше. В крае выросли цифры заболеваемости, смертность не снизилась, но это долгий процесс, за один-два года мы не увидим изменения картины. А рост заболеваемости как раз говорит о том, что выявляемость увеличилась. Мы смогли «достучаться» до наших коллег, и они нас «услышали».
Ваш центр еще будет заниматься раком предстательной железы, расскажите об этом методе лечения.
Сейчас документы находятся на оформлении в Росатоме, для того чтобы мы могли получать йод 125, это закрытые источники ионизирующего излучения. Этот препарат выглядит, как рисовые зернышки, нанизываются на нить и посредством специальных технологий вводятся в простату, после того как медицинские физики с радиологами спланируют распределение этих источников. Это достаточно эффективный метод, как для начальных стадий, так и для остаточных опухолей при раке предстательной железы. Думаю и надеюсь, что осенью мы сможем начать эту технологию. Предполагаю, что мы сможем пролечить около ста пациентов в год.
Насколько я знаю, одна из основных проблем при организации лечения радиофармпрепаратами – это их доставка непосредственно от производителя до клиники.
Вопросу логистики радиофармпрепаратов приходится уделять гораздо больше внимания, чем транспортировке других медикаментов. Все фирмы и организации, участвующие в цепочке поставки радиофармпрепаратов, имеют лицензии Росатома и Ростехнадзора, в том числе и авиакомпании, которые перевозят этот препарат до места назначения. Понятно, что в каждом городе России такие препараты не делают, их производят в Обнинске на физико-химическом заводе, авиадоставкой мы транспортируем их в Красноярск. Наш аэропорт, транспортные компании, которые уже доставляют контейнер до лаборатории, тоже имеют специальные лицензии. Вместе со специалистами мы отрабатывали весь путь, засекали хронометраж доставки, чтобы понимать, во сколько прилетает самолет, через сколько часов он доставляется к нам. У йода 131 период полураспада 8 суток, полный распад происходит через 80 суток. Ультракороткоживущие – это те радиофармпрепараты, которые будут производиться на нашем ПЭТ центре.
А как выглядит радиоактивный препарат?
Это флакон с жидким веществом, герметично запечатан, жидкость стерильна. Затем он упаковывается в свинцовый контейнер весом 4,6 кг, который в свою очередь упаковывается в картонную коробку, а она помещается в ящик. Как в сказке: игла в яйце, яйцо в утке… Доставка происходит раз в неделю.
Что касается диагностических исследований в Центре?
Однофотонный эмиссионный компьютерный томограф – это комбинированный аппарат, который состоит из гамма камеры, соединенной с компьютерным томографом. Камера регистрирует гамма кванты, т.е. радиофармпрепараты распределяются и накапливаются в организме в определенных местах. В нашем случае это будет в щитовидной железе, лимфоузлах, либо там, где есть метастазы и затем это изображение наслаивается на анатомическое изображение, которое дает компьютерный томограф. Картинку можно реконструировать, проводить коррекцию, очень хорошее качественное изображения получается, которое клинически достоверно и понятно. Врач может оценить, достиг ли он эффекта проведенным лечением, а также функциональные особенности органов и систем. Мы планируем на этом оборудовании проводить диагностику в рамках амбулаторно-поликлинической помощи для того, чтобы заниматься исследованиями диагностическими костной системы, в области урологии, желудочно-кишечного тракты. За рубежом эта технология достаточно рутинный метод. Этот томограф также применим в области кардиологии.
Как пациенты могут попасть на лечение или обследование в Центр ядерной медицины?
На лечение и обследование пациенты попадают через врачебные комиссии, одна из них по пациентам с онкологическими заболеваниями работает в онкодиспансере, по пациентам с тиреотоксикозом комиссия работает в краевой клинической больнице.
А сам человек сможет по своему желанию пройти обследование?
Платные услуги нами разрабатываются, я считаю, что каждый человек имеет право выбора. Конечно, эти методы диагностики не применяются по принципу «проверюсь на всякий случай», все-таки это методы достаточно сложные, которые имеют определенную лучевую нагрузку, и нужно иметь здравый смысл, чтобы их применять. Чтобы поставить диагноз или исключить какое-то заболевание, нужно использовать обыкновенные методы, которые не имеют лучевой нагрузки. Сдайте анализ крови, пройдите обыкновенную диспансеризацию. Вот нам все кажется, что откроется ПЭТ-центр, нам посмотрят все и скажут: иди спокойно, у тебя ничего нет, ты здоров. Т.е. волшебства какого-то хотят в жизни. Нет никакого волшебства, надо просто раз в год пройти обследование – сделать рентгенографию грудной клетки, кровь из пальца или из вены сдать, анализ мочи, т.е. обыкновенные рутинные методы хорошо работают. А вот в случае, если потребуется уточнить диагноз, мы готовы оказать экспертную помощь. За рубежом ПЭТ диагностика считается скрининговым методом, рутинным, но у них и распространенность ядерной медицины на плотность населения гораздо выше, чем у нас. В России, в Красноярске ядерная медицина развивается не так давно, и эти методы мы стараемся все-таки применять в сложных случаях.
Работая с онкобольными, вы стали больше понимать это заболевание, которое вселяет страх и ужас в любого человека?
Я работаю в онкологии с 1998 года. Чем дольше работаешь, тем чаще возникает ощущение, что ты меньше понимаешь и вопросы.
Это фатальное?
Нет, это не фатальное. За эти годы я для себя пришла к выводу, что это заболевание, которое в большей степени имеет психосоматический компонент, психологический, я бы даже сказала. Если человек не может с ним бороться психологически, то тогда заболевание берет верх.
У оптимистов больше шансов?
Однозначно.
Наталья Геннадьевна, вы занимаетесь клинической работой или уже только административная?
Вот сейчас, ура, я начала вновь заниматься клинической работой. Мы пролечили первых пациентов, я провожу врачебные комиссии, отборы пациентов. Специалисты у нас все молодые, талантливые, грамотные, но, тем не менее, требуют моего внимания. И скажу, что клиническая работа здесь меня радует, вызывает улыбку на моем лице, душа у меня поет.
Проблема кадров для Вас актуальна?
С кадрами везде есть проблемы, но все-таки наступил тот момент, когда молодежь захотела опять заниматься врачебной деятельностью, переломный момент случился. У нас не стопроцентная укомплектованность, есть вакансии, есть претенденты, отбираем, учим. Обучение на нашу специальность очень длительное и сложное. Но коллектив практически сложился.
То, как Вы работали раньше, и как сейчас, намного отличается?
Это другая ступень.
Что дальше, какие планы?
Сейчас нужно пока эту технологию поставить на ноги так, чтобы она для докторов была актуальна и понятна, чтобы она стала рутинной, чтобы не было вокруг этого много разговоров. Появление ПЭТ-центра позволит более точно выстроить тактику лечения пациента, отследить эффективность лечения. Это та задача, которая ставится для нас на начальном этапе.