Безопасность будущей атомной станции и, в свою очередь, наше спокойствие в решающей мере обеспечивают люди, которые сейчас ее строят, а потом будут эксплуатировать. Уверены, что любые сомнения на этот счет развеет наш сегодняшний авторитетный собеседник — главный инженер Белорусской АЭС Анатолий Бондарь. Интервью с ним продолжает серию публикаций, которые предусматривает совместный проект издания «Беларусь сегодня» и МЧС РБ.
— Анатолий Михайлович, давно ли вы в атомной энергетике?
— Всю профессиональную жизнь. Окончил Белгосуниверситет. Был выпускником только что открывшейся специализации «Ядерные энергетические установки». Молодым специалистом поработал в Институте ядерной энергетики и... ушел в большую энергетику. Не пожалел. Получил бесценный опыт реализации атомных проектов в Советском Союзе, затем в Российской Федерации и за границей. Работал в разном качестве: ведущим инженером по управлению реактором, начальником смены реактора, заместителем главного инженера. Участвовал в пуске четырех энергоблоков на Балаковской атомной станции, которая долго была флагманом российской ядерной энергетики. Эти блоки, кстати, являются прототипами нашего проекта. Подобные построены на Ростовской, Калининской, Запорожской станциях. Говорю это к тому, что оборудование, которое используется здесь, на Белорусской АЭС, имеет большую унифицированность и значительный — положительный! — опыт эксплуатации.
После пуска 4–го блока Балаковской АЭС концерн «Росэнергоатом» командировал меня на зарубежные станции. Мне посчастливилось строить и запускать два энергоблока в Темелине, Чехия. Там я работал в течение 6 лет. Затем была Тяньваньская АЭС — самый крупный на тот момент объект экономического сотрудничества между Россией и Китаем.
— Ваша задача в том, чтобы запустить нашу АЭС? Эксплуатировать ее будет другой главный инженер?
— Как раз нет! Мы были приглашены в числе 70 специалистов, которые прописаны в распоряжении Президента, чтобы работать на стороне заказчика. Мы представляем не российского генерального подрядчика — он работает в соседнем здании, — а дирекцию Белорусской атомной станции. Мы приехали сюда, чтобы сопровождать строительство, монтаж, участвовать в пусконаладочных работах, во всех этапах ввода в эксплуатацию, а потом эксплуатировать станцию. Моя задача как главного инженера — создать полноценную эксплуатирующую организацию.
— Насколько ход работ совпадает с первоначальными планами?
— Можно сказать, что наш российский генподрядчик взял на себя повышенные обязательства: построить АЭС за 5 лет, от момента заливки первого бетона до сдачи блока в промышленную эксплуатацию. Мы как заказчик, естественно, не возражали. Обычно этот срок составляет 7 лет. Тем более что мы выбрали энергоблок повышенной безопасности, поколения 3+.
Начало было очень хорошим, но последовали известные события с корпусом реактора... В результате нам позволили сместить срок на год. И сейчас пуск первого энергоблока намечен не на ноябрь 2018 года, а на декабрь 2019–го. Сроки по второму блоку не менялись и остаются прежними: ноябрь 2020 года. Это очень жесткие сроки. Но и темп, который мы сейчас набрали, заслуживает уважения. При этом приоритетными категориями являются качество реализации проекта, надежность и безопасность эксплуатации.
— Какие технические мощности задействованы на объекте?
— У нас контракт с «Атомстройэкспортом» под ключ, то есть под полную ответственность. Но генподрядчик в полной мере воспользовался возможностями наших организаций. Около 90 процентов строительно–монтажных работ — строительных уж точно! — выполняют белорусские организации. Их количество в разное время колебалось от 12 до 15. Они, в свою очередь, брали на субподряд другие, тоже белорусские предприятия. Если общая численность занятых на объекте составляет около 6 тысяч человек, то легко подсчитать, сколько из них местные, белорусские. Работают, на мой взгляд, достойно.
— Раз уж вы затронули инцидент с корпусом реактора... Что в действительности произошло и какие последствия это имело?
— Корпус упал с высоты примерно 6,5 метра. Причем упал днищем, которое имеет толщину 250 миллиметров. Визуально повреждений не было. Тем не менее какие–то напряжения в металле могли возникнуть. Мы, белорусская сторона как заказчик, заняли принципиальную позицию. При реализации столь гигантского проекта — а подобных по размаху в истории Беларуси еще не было — такого быть не должно! Нам нужно новое оборудование! Мнение наших экспертов поддержали специалисты других стран. Концерн «Росэнергоатом» с ним согласился и в достаточно сжатые сроки поставил новый корпус.
— Отличается ли специфика работы в Чехии, Китае, Беларуси?
— Скажу честно, что для меня работа здесь, в Островце, представляет дополнительный интерес. Чтобы вам было понятно, Беларусь, Гомельщина, Полесье — моя историческая родина. Но наше поколение родилось в Советском Союзе, мы — оттуда. Поэтому бывает странно чувствовать себя «приглашенным иностранным специалистом». Как бы то ни было, мысленно я мечтал когда–нибудь вернуться на родину. Мне посчастливилось вернуться для реализации такого красивого проекта.
— Хотелось бы думать, что АЭС не только даст стране новые энергетические мощности, но поднимет уровень инженерной, производственной, технологической дисциплины в целом, в других отраслях. Если здесь, на площадке станции, работают по высочайшим стандартам, то было бы странно за забором, на заводе или, скажем, на ферме видеть расхлябанность и безответственность. Можно ли надеяться, что АЭС, пусть не сразу, подтянет до своего уровня все остальное? Ведь иначе мы не сможем конкурировать на мировых рынках...
— Есть такое понятие — локализация проекта, когда максимально используются оборудование, продукция, материалы местного производства, своих заводов–изготовителей. Так вот, у нас локализация растет. Поначалу белорусские производители с трудом внедрялись в наш проект, но теперь подтягиваются. Особенно это касается Минского электротехнического завода имени В.И.Козлова: он на глазах прибавляет. Причем поставляет продукцию исключительно на конкурсной основе, по итогам тендеров. Очень приятно, что он и некоторые другие предприятия уже выдерживают жесткую конкуренцию с производителями мирового уровня.
Это особенно касается специалистов, которые привлекаются для будущей эксплуатации станции уже на этапах строительства, монтажа, пусконаладки. Для ввода первого энергоблока мы будем использовать, как это было изначально решено, опыт зарубежных специалистов, в основном из России и Украины. Но ставку в создании коллектива эксплуатирующей организации делаем на белорусских специалистов. Не буду называть вузы, которые их готовят, скажу лишь, что наша высшая школа остается на высоком уровне. Подготовку персонала ведет российский генподрядчик — в соответствии с генконтрактом. Но параллельно готовим и свой персонал, который затем проходит обучение в Российской Федерации, возвращается и продолжает обучение на нашем полномасштабном тренажере, который мы ввели в 2016 году. Он полностью моделирует именно наш энергоблок, наш щит управления. Считаю серьезной заслугой, что мы ввели его не только своевременно, но с опережением.
— Что важного сейчас происходит на объекте, помимо строительных работ?
— Развернут монтаж теплосилового оборудования реакторно–турбинного отделения. Ключевые события по реакторному отделению — это пролив систем разуплотненного корпуса реактора. Он уже смонтирован. Сейчас идет послемонтажная промывка систем безопасности и систем первого контура. Затем последует сборка реактора с имитационной активной зоной для проведения гидроиспытаний. Срок — начало июля текущего года. Это означает сборку реактора без ядерного топлива, проведение гидроиспытаний, после чего последует подготовка к физическому пуску, к загрузке топлива.
Хочу подчеркнуть именно это достоинство проекта. Мы можем с имитаторами тепловыделяющих сборок, то есть с имитаторами ядерного топлива, пройти полную обкатку реактора на номинальных параметрах. Эти параметры, то есть давление и температура, достигаются за счет работы главных циркуляционных насосов. Достоинство, без преувеличения, величайшее: на прежних реакторах большой мощности, включая и чернобыльский РБМК, такой возможности не было.
По турбинному отделению тоже составлен график ввода первоочередных систем: подача напряжения на комплектные распределительные устройства, ввод систем технической воды и систем пожаротушения — по штатной схеме. Они, безусловно, действуют и сейчас, но по временным схемам. И, конечно, делаем много невидимой работы. Предстоит отправить все документы, обосновывающие безопасность станции, в наш регулирующий орган — «Госатомнадзор». Затем — получить лицензию на эксплуатацию. Сейчас все документы переданы на экспертизу в Объединенный институт энергетических ядерных исследований. Раньше он назывался Институтом ядерной энергетики, где я и начинал как молодой специалист.
— Что вы можете сказать о международной репутации российского партнера?
— Сейчас в мире сооружаются — цифры называю по памяти — 63 новых энергоблока. Половину из них строит корпорация «Росатом» — столько же, сколько все остальные конкуренты, вместе взятые. Это о чем–то говорит? Спрос есть не только в странах Азии, но и в Европе. Подготовительные работы начались на АЭС «Пакш» в Венгрии, новую площадку открыла Финляндия, где великолепно работает еще советский проект, строится станция «Аккую» в Турции... От портфеля заказов «Росатома» просто захватывает дух.