Научно-деловой портал «Атомная энергия 2.0» представляет экспертное интервью с Ладой Якубович, исполнительным директором Проектной компании «МЭТР».
- Лада Олеговна, расскажите, пожалуйста как ваши успехи. Вы ранее анонсировали, что у МЭТР есть готовые решения по выводу из эксплуатации атомных объектов.
- Да, мы предлагаем типовые решения вывода из эксплуатации атомных станций, разработанные на базе проектирования вывода из эксплуатации реакторной установки БН-350 в Казахстане. Все заложенные уникальные технические и технологические решения, ноу-хау по переработке радиоактивных отходов, длительному безопасному хранению и демонтажу являются интеллектуальной собственностью МЭТР.
- У вас уже есть заказчики этих решений, какие перспективы?
- В настоящее время мы детально изучаем наши технологии и разработанные ранее проекты по выводу АЭС. Идут научные исследования того, какие из них могут быть далее модернизированы. Интересуют прежде всего новые технологии автоматизации процессов, робототехники при демонтаже, а также мониторинг радиационного состояния на стадии длительного безопасного хранения. Такие решения есть и у нас в России на разных стадиях реализации. Есть талантливые молодые ученые. Также осуществляем перевод всех технических решений на английский язык. Это большой, кропотливый труд. Вся документация технически сложная, уникальная. Относительно заказчиков, у нас есть заинтересованные лица, анонсировать пока рано. Работаем.
- Какие-то работы по вашему направлению есть сейчас?
- Мы периодически изучаем рынок. Есть объекты по выводу из эксплуатации, а также по реконструкции исследовательских реакторов. Бюджеты на проектирование пока не слишком интересные, с конкурсной документацией часто видим сложности. МЭТР всегда работает в статусе генерального или основного проектировщика. Мы несем личную ответственность перед заказчиками. Все контракты нами выполнены в полном объеме, поэтому к выбору проектов подходим осторожно. Считаю это важным. В настоящее время занимаемся в основном научными исследованиями и аудитом проектов.
- Поясните, пожалуйста, какие сложности с конкурсами?
- Мы смотрим на объекты прежде всего с точки зрения проектировщиков. Некоторые вопросы в проектировании требуют дополнительного внимания. Перед тем, как объявить конкурс на вывод из эксплуатации АЭС или его реконструкцию, или на любые работы в атомной отрасли, необходимо провести профессиональный аудит всей исходно-разрешительной документации. Актуализировать все исследования, при необходимости обследовать здания и сооружения, привести в порядок нормативно-правовую документацию.
В документах на конкурс мы видим часто, что документы устаревшие или утеряны, размещаются не в полном объеме. Техническое задание не соответствует фактическому состоянию объекта и требованиям для прохождения экспертизы этого объекта. Заложенные сроки не всегда разумны и достаточны, особенно для сложных объектов.
Все эти несоответствия чаще всего в будущем приводят к невыполнению сторонами обязательств.
Исполнители оптимистично берутся за работы в надежде что-то решить во время проектирования, но как показывает практика, сроки этого сделать уже не позволяют, а заказчики не такие гибкие.
Отдельно отмечу оценку стоимости ПИР. Оценка стоимости проектных работ для атомных объектов у нас в России не совсем рабочая. Я вижу, что она больше подходит для государственных проектных институтов, где бюджеты общие целевые и специалисты работают на окладах, но не для частных разработчиков. При оценке будущего проекта или ТЭО, стоимость проектирования по существующей формуле просчитать довольно сложно. Коэффициенты занижены. В итоге ни одной частной проектной компании денег на проектирование просто не хватает. А проектные институты перегружены. Поэтому многие объекты так и стоят, хотя требуют всего лишь предпроектной доработки.
Стоимость проектирования для атомных объектов должна быть 12 - 20% от стоимости строительных работ. По существующей формуле не получается и 5%.
При этом стоимость ПИР по трудозатратам для атомных объектов в том же Казахстане очень толковая и простая, а разработана российскими институтами. Возможно есть смысл нам тоже использовать свою же формулу расчета. Также, очевидно, что на составление технического задания нужно выделять отдельные бюджеты и специалистов. Составлять их по аналогии со схожими неверно.
Рынок профессионалов в этой отрасли ограничен, это тоже нужно учитывать. Мы всегда открыты, готовы помочь с предпроектной подготовкой и аудитом работ на стадии проектирования.
- Лада Олеговна, а что с проектом БН-350 в Казахстане – как думаете, есть ли перспективы?
- Срок разработанного ТЭО по закону Республики Казахстан составляет три года. В эти сроки должны начинаться проектные работы – они не начаты, бюджет не выделен. Поскольку ТЭО было комплексным и включало сразу 4 очереди строительства, то можно их актуализировать в государственной экспертизе проектов и реализовывать по отдельности. Будет полегче с финансированием. Говорить при этом о сроках в 10 лет уже конечно будет не актуально, это может растянуться на десятилетия. Если сравнить с другими остановленными АЭС в мире, то у БН-350 основная проблема заключается в отсутствии хранилищ для переработки радиоактивных отходов. Баки для их хранения пришли в негодность. Радиоактивные отходы находятся в режиме “контролируемой течи”. Поэтому нужно что-то делать в любом случае. Может быть залить их цементом, пока нет бюджета на переработку.
МЭТР также направили свои предложения недавно созданному Агентству по атомной энергии в Республике Казахстан, в том числе войти в комиссию по выводу из эксплуатации АЭС. Разработанные решения по БН-350 могут войти как типовые в будущие атомные станции, поскольку при их строительстве теперь закладывается бюджет на последующий вывод из эксплуатации – до 20% от стоимости строительства АЭС.
- Как вы оцениваете рынок для типовых решений МЭТР вывода из эксплуатации АЭС?
- Рынок не мал. В мире 33 страны из 193 имеют атомную промышленность и действующие атомные станции. В процентном соотношении пока не так много, конечно. Тем не менее, всего более 400 построенных атомных объектов. Из них остановлены и закрыты более 200. При этом заявлено, что только 10% атомных объектов выведены полностью из эксплуатации. Основная часть из них приходится на США. Но даже эти цифры нельзя назвать точными или правдивыми. У нас нет доступа к этим объектам, чтобы это проверить и оценить.
Теперь, о применяемых концепциях МАГАТЭ по выводу из эксплуатации. Для немедленного демонтажа предусмотрены сроки до 20 лет, но на практике мы видим, что закладывают все 50 и более. И это оптимистичные сроки. При этом затраты и бюджеты на вывод АЭС становятся совсем непрогнозируемыми.
В этом случае наши типовые решения экономически выгодны. У нас есть реальная окончательная стоимость технологий.
Россия приняла концепцию немедленного демонтажа для всех атомных объектов, но фактические сроки тоже как для отложенного.
Кроме того мы видим, что на одних и тех же объектах одновременно может идти вывод из эксплуатации отработавшего энергоблока, продление жизни другого и строительство нового. Очевидно, что рынок атомной отрасли меняется и концепция вывода из эксплуатации АЭС тоже. Она стала гибридной.
В США в настоящее время перезапускается выведенная ранее из эксплуатации, после ядерной аварии в 1979 году, атомная станция Три-Майл-Айленд. На ней будет построен новый энергоблок для нужд Майкрософта.
Я уверена, что тот же БН-350 в Казахстане с удовольствием перезапустили бы сейчас. Мангистауская область каждый год оказывается периодически без света и горячей воды зимой. Не хватает энергоресурсов. Но США предотвратили возможность её перезапуска, ввиду оставшегося там плутония, поэтому при сливе ядерного топлива в 2010 году просто пробили контур реактора, разрушив эту уникальную установку. Восстановление будет стоить как строительство нового энергоблока, что конечно уже не оправдано экономически. И есть уже новые типы реакторов на быстрых нейтронах.
Хотя если рассмотреть строительство новой АЭС на площадке БН-350, то можно попутно реализовывать и вывод из эксплуатации реакторной установки. Поскольку для новой АЭС предусмотрено строительство хранилищ для переработки РАО.
Американское лобби в 1991 году очень постаралось притормозить мировую атомную отрасль, под видом сокращения и нераспространения всех видов ядерного вооружения. Замечу, что не у себя.
За обоснование взяли всего лишь три крупные ядерные аварии на АЭС мире: Три-Майл-Айленд в США, Чернобыльскую у нас и Фукусиму в Японии. Очевидно, что это несопоставимо с выгодой от экологически чистой и безопасной атомной энергетики.
При этом, несмотря на усилия, у 36 стран мира потенциально может быть ядерное оружие, хотя у части из них нет работающих ядерных реакторов, только исследовательские.
Если страна не входит в МАГАТЭ, то отследить что там у нее происходит невозможно в принципе.
В этом плане я очень понимаю Иран. Они приостановили членство в МАГАТЭ после конфликта с Израилем, а именно после его атак на иранские ядерные объекты. В моменте они со своими проблемами и рисками ядерной катастрофы остались одни.
Китай за 20 лет из развивающейся страны превратился в развитую, процветающую ядерную державу. Ни одна АЭС из более 60 там не остановлена, все работают.
А сколько стран по тем или иным причинам и давлению отказались от атомной энергетики и остановили атомные станции? Не думаю, что сейчас они очень рады таким недальновидным решениям. Надо отметить, что на всех этих остановленных атомных объектах радиоактивный фон снижается, они могут простоять 100 лет и более. Но они не исчезнут просто так, их нужно как минимум демонтировать. Для этого у нас есть технологии подготовки к длительному безопасному хранению и технологии демонтажа. Так или иначе – мы в рынке.
- То есть вы рассматриваете иностранные государства в качестве заказчиков тоже?
- Да, сейчас рассматриваем дружественные России страны, ну и нашу любимую страну конечно. Дальше будет видно.
Задача современной атомной отрасли развиваться непрерывно, строить новые безопасные АЭС с учетом возможной войны. Исследования показали, что ни одна атомная станция в мире не строилась с учетом военных атак, только падения самолетов, случайных падений. Не могли вообразить то, что происходит сейчас. Риски теперь для всех стран одинаковые.
Предполагаю, что уже готовы или на финальной стадии новые требования к безопасности, взрывобезопасности АЭС. Возможно будут или уже включены в существующие нормативные документы решения по противодействию атакам БПЛА и прочим военным инцидентам, включая в том числе и средства радиоэлектронной борьбы.
МЭТР также провели исследования и выступили с инициативой по разработке отдельного нормативного документа оценки радиационной опасности на стадии проектирования при взрывах на атомных объектах. Исследования получились довольно критичные, но необходимые ввиду нынешней очень неспокойной мировой обстановки. Их мы предоставили основным проектным институтам России.
