Закрытие 1 января Игналинской АЭС моментально превратило Литву в крупного импортера энергии. Главное производство электроэнергии теперь осуществляется на Электренайской электростанции, работающей на дорогом российском газе, а треть электричества импортируется из России, Белоруссии и Эстонии.
Это и высокие цены на электричество чрезвычайно политизировали энергетический вопрос в Литве.
Еще неделю назад казалось, что у правительства Андриса Кубилиуса дела шли неплохо, но в минувшую пятницу его постиг серьезный удар – стратегический инвестор строительства Висагиноской АЭС KEPCO забрал свое предложение.
В начале ноября Литве поступило два предложения от потенциальных стратегических инвесторов. Одно из них сразу сочли неподходящим, и конкурс выиграло корейское энергетическое предприятие KEPCO. KEPCO фирма непростая, это одно из наиболее интегрированных энергетических предприятий, которое является как строителем атомных электростанций, так и их оператором. Другие подобные ему – это китайские CNNC и CGNNG. Все остальные производители реакторов и энергетические предприятия разделены. Производители реакторов Areva, Westinghouse, Mitsubishi, GE не оперируют атомными электростанциями, так же как EdF, RWE, CEZ, TVO и Vattenfall не занимаются строительством АЭС.
Это важно иметь в виду, чтобы понять интерес инвесторов Висагиноса, поскольку ни один другой производитель реакторов с большой долей вероятности навряд ли захочет стать совладельцем АЭС.
Стратегический интерес KEPCO в Литве заключался в выходе со своим реактором APR 1400 на рынок Европейского союза. APR 1400 это реактор, победивший на конкурсе в Объединенных Арабских эмиратах, желавших построить АЭС с четырьмя реакторами. Он одержал победу над французским Areva, несмотря на энергичную лоббистскую деятельность президента Николя Саркази.
Огромным преимуществом KEPCO является опыт непрерывного строительства в Корее новых АЭС. Они наряду с японцами и китайцами являются сейчас единственными, кто способен строить атомные электростанции в рамках сметы и в заданные сроки. Это фактор чрезвычайно огромного веса, если учитывать, что построенная Areva Олкилуотоская АЭС с тремя реакторами обошлась на 1,6 миллиарда дороже и была сдана с опозданием в 3-4 года. Учитывая планы строительства в Европе около 30 новых реакторов, это означает, что у KEPCO будет огромное преимущество в конкурентной борьбе за выход на европейский рынок.
Как сможет KEPCO выйти на европейский рынок?
У Европейского союза нет строгих требований по безопасности, обязательных для всего ЕС. В каждой стране производится собственное лицензирование.
Но, по сути, операторы крупнейших АЭС Европы все же договорились признавать стандартом требования European Utilities Requirement (EUR) и «третьего поколения».
Если бы KEPCO удалось в ходе реализации литовского проекта построить свою станцию KEPCO в Европейском союзе, это стало бы мощным фактором, позволяющим устанавливать такие же реакторы и в других странах Европы. В таком случае корейцы оказались бы на рынке, где действует 140 АЭС, подлежащих замене в течение 20-30 лет, и где они бы могли построить взамен старых АЭС новые. Это рынок, где в ближайшее десятилетие будет инвестировано около 500 миллиардов евро.
Почему же KEPCO отозвало свое предложение? Здесь есть две теории. Первая, это «теория переговоров», или KEPCO сделало слишком хорошее предложение, чтобы только выйти на рынок ЕС. Точные цифры конфиденциальны, но предполагаю, что себестоимость производства предлагалась менее 50€/MWh и строительства EPC (Engineering, Procurement and Construction) менее €3000/kWe. Когда же KEPCO обнаружил, что остался единственным на конкурсе, руководители фирмы сочли, что сделали слишком льготное предложение и что его отзыв является лучшим способом добиться лучших результатов (более высокой цены).
Вторая, или российская версия политически легче продается и популярна в Литве. Президент России Дмитрий Медведев побывал 9-10 ноября в Сеуле и заключил там более десяти договоров, в основном в области энергетики.
Есть сведения, что русские шантажировали и другие иностранные предприятия, желавшие участвовать в литовском проекте. Зная русских, эта версия может быть весьма обоснованной. В то же время корейцы достаточно упрямы, чтобы не позволить купить себя. Возможность выйти на рынок Европы и принять в будущем участие в строительстве 10-20 АЭС для них гораздо более выгодна в перспективе, чем на 10-20 процентов более дешевый российский газ, в зависимости от настроения продавца. К тому же газовые рынки очень волатильные и в отличие, например, от рынка десятилетней давности, нынешние рыночные отношения значительно более важны, чем зафиксированные договоры.
В случае с KEPCO мы имеем дело с тактикой переговоров. Премьер Литвы Кубилиус ясно сказал также, что теперь начнутся прямые переговоры, в том числе с KEPCO.
Но может пройти добрых несколько месяцев, если не полгода, прежде чем будут достигнуты результаты, достойные новой публикации.
Литовская АЭС парадоксально нужна и для Эстонской АЭС. Так как предложение KEPCO делается в расчете на один реактор APR 1400 мощностью 1400MW, а участие в нем «Ээсти энергии» составляло бы 10-20 процентов или всего лишь около 200MW, то его сооружение не нанесло бы ущерба проекту строительства АЭС в Эстонии.
Наоборот, в ходе реализации проекта «Ээсти энергия», Эстонское государство, университеты и общественность обрели бы бесценный опыт, необходимый для успешного строительства и Эстонской АЭС.
В то же время, если строительство Литовской АЭС не удастся в основном из-за грубого давления России, виды на строительства АЭС в Эстонии очень плохие. Ибо в таком случае Литва, очевидно, еще долго время будет жить в энергетической зависимости от России, не произойдет интеграции балтийских энергорынков, не будут перспектив у прокладки литовско-шведского или литовско-польского электрокабелей, а угроза строительства Калининградской АЭС станет реальной.
Поэтому вместо злорадства НКО «Эстонская атомная электростанция» испытывает озабоченность в связи с литовским проектом.
В то же время случай с корейцами должен продемонстрировать, сколь важно всерьез заниматься проектом своей Эстонской АЭС. Необходимо серьезно заняться законодательством, подбором места строительства и созданием регуляции ядерной безопасности, чтобы через 4-5 лет самим не оказаться в ситуации, когда придется ругаться из-за бесполезно утраченных лет.
Калев Каллеметс, исполнительный директор некоммерческой организации «Атомная электростанция Эстонии».