В истории Атомного проекта до сих пор масса неразглашённых подробностей, в том числе вокруг создания уникальной водородной бомбы. Однако и то, что сегодня нам известно про эту эпопею, не только интересно, но и весьма поучительно. Совершённый тогда прорыв кажется фантастическим, непостижимым подвигом. Одно очевидно: нам есть чему учиться у отцов и дедов. И прежде всего умению ставить самые сложные задачи и достигать целей, не сворачивая с пути и не пеняя на «объективные трудности».
Огненные столбы, выраставшие где-то в глубинах земли, тянулись ввысь и уходили в ночное небо. Наверное, до самых звезд. Я целил нос трактора в центр этих столбов. Два километра туда, два назад. Целинное поле, которое надо вспахать… Сентябрь 1955‑го, я молод и счастлив тем, что в числе московских студентов‑первоцелинников в бескрайних казахстанских степях выполняю высокие предначертания, о которых шумят газеты и без умолку говорит радио. И мне, конечно, невдомёк, что совсем неподалёку разворачиваются не менее удивительные события. Там создают самое мощное в истории человечества оружие — термо-ядерное…
О том времени оставил свои воспоминания Андрей Сахаров. Пожалуй, единственный из ученых-ядерщиков, кто посмел это сделать. Именно ему принадлежит первая роль в тех испытаниях «Супера», что проходили осенью 1955 года на Семипалатинском полигоне. Там полыхало по ночам «полярное сияние», которое так поражало первоцелинников. Феерия развёртывалась в полной тишине. В канун испытаний уже готовой бомбы возникло опасение, что тепловое излучение от сверхмощного взрыва может попросту расплавить обшивку самолёта. Это, невзирая на то, что его корпус был уже выкрашен в самый белый цвет, который «отразит» световое излучение, и даже звёзды замазаны (вдруг вместо них образуются дыры?). Так что пришлось срочно готовить новый грузовой парашют, чтобы «изделие» опускалось помедленней, и самолёт ушёл на достаточное расстояние от точки взрыва. Сахаров сам рассчитал число калорий на квадратный сантиметр поверхности и даже предложил начальству себя в качестве члена экипажа. Естественно, ему отказали. Впрочем, остаться на земле было немногим безопаснее. Самолёт поднялся в воздух с водородной бомбой. Все службы полигона заняли рабочие места, на командный пункт приехали руководители испытаний. И вдруг небо затянуло облаками. В таких условиях оптические измерения проводить невозможно. Сахарова и Зельдовича вызвали на КП. Там Курчатов напрямую спросил: можно ли совершить аварийную посадку самолёта, не сработает ли «изделие»? Рядом с аэродромом город Семипалатинск. Только после того, как учёные выдали короткую расписку «взрыва не произойдёт», пилоту было приказано снижаться. Наконец, 22 ноября 1955 года испытания нового оружия все-таки состоялись. Позже Сахаров признается, что плохо помнит взрывы, которые произошли раньше. То были испытания атомных зарядов, и особых эмоций у «бомбоделов» они уже не вызывали. Совсем иное дело — «слойка».
Будущий академик пишет: «За час до момента взрыва я увидел самолёт-носитель; он низко пролетал над городком, делая разворот. Самолёт, видимо, только что взлетел и ещё не успел набрать высоту. Ослепительно белая машина со скошенными назад крыльями и далеко вынесенным вперёд хищным узким фюзеляжем, вся — движение и готовность к удару, производила зловещее впечатление. Невольно вспомнилось, что у многих народов белый цвет символизирует смерть…». На командном пункте были только высшие руководители испытаний, в том числе маршал Неделин, заведующий оборонным отделом ЦК партии Сербин, министры и, конечно же, Курчатов и Харитон. При следующем термоядерном взрыве Сахаров уже будет среди них. А пока ему «посчастливилось», по его собственному выражению, наблюдать происходящее воочию: «Я встал спиной к точке взрыва и резко повернулся, когда здания и горизонт осветились отблеском вспышки.
Я увидел быстро расширяющийся над горизонтом ослепительно бело-жёлтый круг, в какие-то доли секунды он стал оранжевым, потом ярко-красным; коснувшись линии горизонта, круг сплющился снизу. Затем всё заволокли поднявшиеся клубы пыли, из которых стало подниматься огромное клубящееся серо-белое облако с багровыми огненными проблесками по всей его поверхности. Между облаком и клубящейся пылью стала образовываться ножка атомно-термоядерного гриба… Вся эта феерия развёртывалась в полной тишине». Ударная волна бросила людей на землю, но они отделалась ушибами и синяками. В штабе обвалилась штукатурка. Министр Завенягин стал обладателем огромной шишки на своей лысине. Он с гордостью демонстрировал её довольно долго. В близлежащем посёлке были выбиты окна. В траншее погиб молодой солдат. За пределами полигона взрыв наделал немало бед. В одном из подвалов, куда приказали спрятаться местным жителям, потолок обрушился и погибла девочка двух лет. В местной больнице рухнул потолок, пострадало шесть человек. В Семипалатинске, который находился в 150 км, многие здания тоже лишились стёкол. На мясокомбинате осколки попали в мясной фарш. Даже в далёком Усть-Каменогорске сажа из печей вылетала не в трубы, а внутрь домов, ввергая в ужас жителей: уж не наступил ли конец ли света?! Из Сталинабада в ТАСС пришла телеграмма. Она была немедленно засекречена и хранилась в архиве Атомного проекта СССР. Вот выдержки из текста: «Четвёртые сутки над Таджикистаном наблюдаются необычные зори. Особенно продолжительна была вечерняя заря 15 августа, длившаяся около двух часов. Заря имеет вид и цвет зарева большого пожара. Луна, звёзды, облака приобрели зеленоватый оттенок. Старейшие жители Таджикистана такого не помнят… Продолжается дальнейшее изучение этого очень редкого явления природы». А по всему Восточному Казахстану и Алтаю прокатились «полярные сияния». Свечение атмосферы регистрировали многочисленные метеостанции, разбросанные на больших расстояниях вокруг ядерного полигона.
«РЕШАЙ, ЛАВРЕНТИЙ, САМ…»
В 1952 году Сталин часто болел и всё больше терял интерес к Атомному проекту. Если раньше он ревниво следил за тем, чтобы под каждый документом, касающимся строительства нового цеха или дома быта академиков, стояла его подпись, то теперь полностью доверил это Берии. Как-то при попытке согласовать очередной документ вождь раздражённо отрезал: «Сам решай, не маленький!» Было очевидно, что успешные испытания «своей» бомбы успокоили Сталина, в мире признали существование второй ядерной державы. Впрочем, о ходе работ над водородной бомбой он знал и ждал её испытаний, обещанных к середине 1953 года. Не дождался… А тем временем даже всесильному Берии приходилось решать множество новых проблем. Так, из Атомного проекта старались забрать ключевых учёных и специалистов. В Академии наук и в министерствах почему-то посчитали, что бомба взорвана, а следовательно они там не нужны. Пришло тревожное письмо от Авраамия Завенягина. В нём он, в частности, сообщал, что предполагается назначить Мстислава Келдыша академиком-секретарём Отделения технических наук АН СССР, а потому предлагается освободить его от работ по заданиям Первого главного управления. Завенягин в докладной записке напоминает: а) т. Келдыш М. В. возглавляет математическое расчётное бюро, занятое расчётами изделий РДС‑6 Т; б) кроме того, т. Келдыш М. В. Постановлением Совета Министров СССР от 9 мая 1951 года за № 1552–774 утверждён председателем секции № 7 Научно-технического совета ПГУ и возглавляет научное руководство работой по созданию конструкций быстродействующих вычислительных машин и разработке методов работы на машинах; в) т. Келдыш М. В. руководит организацией вычислительного центра Первого главного управления (в помещении быв. ФИАН), в котором будут установлены мощная вычислительная машина «Стрела» и другие вычислительные машины.
Большая важность и большой объём работ для Первого главного управления, проводимых т. Келдышем М. В., не позволяют освободить т. Келдыша М. В. от работ Первого главного управления. В своей резолюции на этом письме Берия отдаёт распоряжение руководителям Академии наук СССР найти другого кандидата. Только через несколько лет Мстислав Келдыш станет сначала одним из руководителей Академии наук, а затем и её президентом. Но что следует из этого письма, которое ранее никогда не публиковалось? Наконец-то появляется возможность оценивать роль академика Келдыша в Атомном проекте. Принято считать, что этот выдающийся учёный внёс решающий вклад в развитие авиации и ракетной техники. Его по праву называли главным теоретиком космонавтики. Союз Сергея Королёва и Мстислава Келдыша обеспечил первенство нашей страны в освоении космического пространства. Однако участие Келдыша в Атомном проекте раскрыто недостаточно, а ведь именно ему принадлежит решающая роль в расчётах как атомной, так и водородной бомбы. Это одна из ключевых фигур в науке ХХ века, и, по мере того как рассекречиваются документы военно-промышленного комплекса СССР, это становится всё более очевидным.
«УЧИТЫВАЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНУЮ СКРОМНОСТЬ…»
Удивительное дело: кандидат наук в Атомном проекте становится популярнее многих академиков. О нём узнают все высшие руководители страны. А началось восхождение Сахарова, пожалуй, с письма Харитона и Курчатова правительству от 21 января 1949 года. Ещё не испытана первая атомная бомба, но они уже думают о новом перспективном проекте: «2 декабря 1948 года на заседании Совета при Лаборатории № 2 АН СССР рассматривался вопрос о работах по теории изделий на основе тяжёлого водорода. Совет заслушал и обсудил доклады групп тт. Зельдовича Я. Б. и Тамма И. Е. Совет считает, что результаты работ обеих групп представляют значительный интерес. Особенно интересной является предложенная тов. Сахаровым А. Д. (группа т. Тамма) система в виде столба из слоёв тяжёлой воды и А‑9, которая, согласно предварительным расчётам, может детонировать при диаметре столба около 400 мм. Особым преимуществом этой системы является возможность применения в ней тяжёлой воды вместо дейтерия, что избавляет от необходимости иметь дело с водородными температурами». Сахаров переезжает на объект. Его авторитет среди коллег постепенно растёт. Он замещает академика Тамма, вернувшегося в Москву. 23 января 1953 года Берия получает письмо от руководителей ПГУ: «Начальник отдела теоретической физики КБ‑11 кандидат физико-математических наук Сахаров А. Д. является одним из способнейших физиков‑теоретиков, привлечённых к нашим работам. Внеся три года назад совместно с т. Таммом И. Е. предложение о создании изделия РДС‑6 с, т. Сахаров ведёт с тех пор основную работу по этому направлению».
Андрей Сахаров, один из создателей термоядерного оружия, спустя 20 лет стал лауреатом Нобелевской премии мира
Напомнив о других предложениях кандидата наук, в частности, о магнитной кумуляции, авторы письма обращают внимание, что «продуктивной работе мешает неустроенность в бытовом отношении». Они предлагают: 1. В связи с намерением т. Сахарова перевезти семью 1 сентября 1953 года на постоянное жительство в КБ‑11 предоставить для т. Сахарова отдельный коттедж с обстановкой. 2. Учитывая исключительную скромность т. Сахарова, нежелание и неумение позаботиться о самых необходимых своих нуждах, зачислить за счёт КБ‑11 экономку для организации питания и ухода за квартирой. 3. Прикрепить на лечение в поликлинике Лечебно-санаторного Управления Кремля т. Сахарова А. Д., его жену, Вихареву К. А., и дочерей Татьяну 1945 г. р. и Любовь 1949 г. р. Берия читал письмо внимательно. Некоторые абзацы подчёркнуты им дважды, например слова «исключительную скромность». Резолюция была, естественно, положительной. На документе лаконичное: «Вопрос решён». 28 февраля Завенягин сообщает Берии, что все меры по улучшению бытовых условий А. Д. Сахарова выполнены. Сейчас на коттедже в Сарове, где жил академик А. Д. Сахаров, висит мемориальная доска.
ПОСЛЕДНИЙ АВТОГРАФ БЕРИИ
Проект Постановления Совета Министров СССР «О задачах и программе испытаний на полигоне № 2» гласил: «О проведении в июле — сентябре 1953 года на полигоне № 2 испытаний изделий РДС: модели изделия РДС‑6 с с целью осуществления термоядерной реакции, измерения скорости и длительности термоядерной реакции, проверки правильности расчётов, положенных в основу конструкции РДС‑6 с, и получения физических данных, необходимых для уточнения конструкции боевого изделия РДС‑6 с». Речь шла о водородной бомбе, и Берия это прекрасно понимал. Под документом значилось: «Председатель Совета Министров СССР Г. Маленков». Именно он сменил на этом посту Сталина. Знал Берия и то, что у Маленкова весьма смутное представление о состоянии дел по атомному оружию, так как Сталин держал ближайших своих соратников в неведении. И что же, теперь во всё посвятить Маленкова, этого временщика?! Берия подписывает постановление вместо Маленкова, ничего не сообщая тому о предстоящих испытаниях «сверхоружия». Похоже, Берия не сомневался, что в ближайшее время сменит Маленкова на высоком посту. На следующий день, 26 июня 1953 года, Берия был арестован. Теперь секретному постановлению суждено стать обвинительным документом на закрытом судебном процессе, который заканчивается расстрелом куратора Атомного проекта. Маленков требует подробной информации о состоянии работ по супербомбе. 30 июня зампред Совмина Малышев направляет Маленкову доклад по водородной бомбе в СССР и США. Он подробно информирует нового руководителя государства: «С известной вероятностью можно считать, что в ноябре 1952 года американцы подорвали модель водородной бомбы…
В музее ядерного центра Сарова представлены макеты всех атомных бомб
В Советском Союзе работы над водородной бомбой были начаты в 1950 году. Для создания водородной бомбы необходимо было провести большие ядерно-экспериментальные и расчётно-теоретические работы, а также организовать новое производство лития‑6 и трития. Ведётся разработка водородной бомбы двух типов: а) водородная бомба «Слойка», в которой, кроме испытанного урана‑235, используются тритий, дейтерий, литий‑6 и натуральный уран. Делящиеся вещества располагаются слоями вокруг центрального ядра из урана‑235. По произведенным расчётам, мощность модели водородной бомбы «Слойка» может составить более 200 тыс. т. В случае благоприятных результатов испытаний модели в 1954 году может быть изготовлено несколько водородных бомб мощностью до 1 млн. т; б) водородная бомба «Труба». Эта бомба должна состоять в основном из дейтерия, взрыв которого должен инициироваться урановой или плутониевой атомной бомбой. К разработке водородной бомбы привлечены крупные советские учёные, физики и математики: академики Курчатов, член-корреспондент АН СССР Харитон, член-корреспондент АН СССР Тамм, доктор физико-математических наук Сахаров (автор важнейших предложений по водородной бомбе «Слойка»), член-корреспондент АН СССР Зельдович, академик Ландау, академик Келдыш, профессор Блохинцев и др.»
«ВЕСЬМА СРОЧНО. ПЕРЕДАНО ПО ВЧ»
Этого дня Маленков ждал с волнением и тревогой. Ведь неудача могла перечеркнуть его карьеру и судьбу. Как и всех остальных, кто был причастен к аресту Берии. На первых допросах тот вёл себя вызывающе: мол, вы не догадываетесь, какие силы за мной стоят. Намекал: руководители Атомного проекта поддерживают своего бывшего куратора, горой за него, считают арест ошибкой, и им есть чем подкрепить это мнение. Ответить на вопрос могли события, которые разворачивались в начале августа 1953 года на ядерном полигоне, где шла подготовка к взрыву РДС‑6 с. Если испытания пройдут удачно, то шантаж окажется смехотворным. Или атомщики всё-таки поддерживают Берию? Ведь каждого из них он назначал на должность, отличал и одарял всяческими благами. 12 августа 1953 года по ВЧ было передано сообщение, адресованное Маленкову: «Рады доложить, что задание партии и правительства по созданию водородной бомбы выполнено. Сегодня в 4 часа 30 минут по московскому времени взорвано изделие РДС‑6 с и осуществлена термоядерная реакция. Взрыв сопровождался образованием огненного шара и грибообразного облака значительно больших размеров, чем во всех предыдущих испытаниях. Размеры и характер разрушений, измерение ударной волны, гамма-излучений, размеров огненного шара позволяют с полной несомненностью установить, что при взрыве изделия РДС‑6 с выделялась энергия, соответствующая взрыву не менее 300 тыс. т тротила». Атомщики приняли все перестановки «на самом верху» и своим докладом об испытании водородной бомбы показали, что политикой они предпочитают не заниматься. Под документом стоят подписи Малышева, Ванникова, Василевского, Завенягина, Курчатова, Харитона, Щёлкина, Тамма, Сахарова, Зельдовича, Духова, Александрова, Садовского и Забабахина. Все они вскоре будут отмечены Звёздами Героев. Для одних — первыми, для некоторых — уже вторыми.
ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ СССР ОСТАЛСЯ БЕЗ БОМБЫ?
Евгений ВЕЛИХОВ, академик: Я хочу выделить 1949 год. Это критический год для науки и нашего государства. Представим на мгновение, что физикам не удалось взорвать бомбу — они тоже не застрахованы от ошибок. Думаю, что гнев Сталина был бы беспощаден, и история нашей страны, а следовательно, и всей цивилизации стала бы иной.
Владимир ГУБАРЕВ, писатель, автор книги «Атомная бомба»: После того, как американцы использовали ядерное оружие в Японии под предлогом спасения миллиона жизней американских солдат, нет сомнений, что они нашли бы оправдание и для применения его против СССР. Создание атомной бомбы у нас в далёком 1949 году — это предотвращение ещё одной мировой войны. Президент Кеннеди сказал, что готов рисковать судьбой сотен русских городов, но пожертвовать даже одним Нью-Йорком он не может. Так что советский Атомный проект — это не только спасение ста наших городов, но и всех Нью-Йорков в Америке.
Виктор МИХАЙЛОВ, бывший министр атомной энергетики РФ, академик: Остаётся только удивляться, как в разрушенной страшной войной стране была создана мощная атомная промышленность, которая и позволила сохранить мир на планете до нынешнего дня. Даже трудно вообразить, что могло случиться, если бы монополия на атомное оружие осталась у Америки. Тень взрывов Хиросимы и Нагасаки лежит на всём человечестве.
Радий ИЛЬКАЕВ, научный руководитель Федерального ядерного центра «Арзамас‑16»: Без развития фундаментальной науки создание ядерного оружия было бы невозможно. Руководство страны принимало разумные решения: создавались институты и научные центры. Ведь речь шла о будущем. Если нет будущего у науки, то нет будущего у обороны, нет будущего и у России. Я хочу сказать, что разработка и развитие ядерного оружия определили множество направлений в современной науке, в которых наши учёные и специалисты пока остаются лидерами.
Георгий РЫКОВАНОВ, директор Федерального ядерного центра «Челябинск‑70»: Мы часто вспоминаем наших отцов‑основателей — Кирилла Щёлкина и Евгения Забабахина, идеи которых реализуются в нашем ядерном центре и сейчас. Это были выдающиеся физики, прекрасные люди. И когда мы говорим о единстве фундаментальной науки в России и её ядерных комплексов, то прежде всего должны вспомнить великих учёных, которые жили и работали у нас.
Владимир ГУБАРЕВ, для «Страны Росатом»
