Время диктует новые подходы к государственному надзору за ядерной и радиационной безопасностью. Заместитель руководителя Ростехнадзора Сергей Адамчик считает, что предприятиям надо дать больше самостоятельности в вопросах обеспечения безопасности – и ввести материальную ответственность за любые аварии. А государству следует решить вопрос о захоронении радиоактивных отходов.
– Сергей Анатольевич, каковы современные подходы к ядерной и радиационной безопасности объектов?
– Критерий один: при использовании ядерных материалов и радиоактивных веществ воздействие на окружающую среду не должно превышать установленных норм.
Нормативы, утвержденные Ростехнадзором, определяют способы обеспечения безопасности, например, нормы расчета на прочность, правила ядерной безопасности, порядок учета внешних воздействий. Основные нормативные документы по безопасности разработаны или скорректированы после аварии на Чернобыльской АЭС, и жизнь подтвердила эффективность наших подходов.
Норматив обязательно следует проверять практикой. Он не должен быть «избыточным», невыполнимым. А если норматив недостаточен, он не стимулирует развитие производства, новых направлений в технике.
– По каким направлениям следует совершенствовать нормативную базу?
– С развитием науки и техники возникают новые технологии и подходы к эксплуатации объектов, совершенствуются способы защиты. Это требует изменений в нормативных документах. И в связи с ускоренным развитием атомной энергетики необходимо уточнить нормативы, связанные с более длительными сроками эксплуатации АЭС.
Еще одна важная проблема – установление баланса между требованиями безопасности и экономической целесообразностью. Иначе можно построить объект абсолютно безопасный, но бесполезный. Значит, нужна связь с производством. В ряде западных стран нормативная политика определяется прежде всего «снизу», предприятиями. В Германии система сертификации создавалась исходя из производственных нужд. Промышленность заказывает разработчикам нормативные документы и работает в соответствии с ними после согласования. Государство же создает условия, при которых невыгодно допускать выбросы вредных веществ, гибель людей, аварии. Предприятия обязаны возместить причиненный ущерб и людям, и государству. Это заставляет их работать строго в соответствии с нормативной базой, регулирующей вопросы безопасности.
В России экономические механизмы почти не действуют, наверное, потому, что стоимость жизни и здоровья человека до сих пор четко не определена. Понимая это, мы вынуждены отслеживать исполнение требований безопасности административными методами. Однако навязанный норматив может нанести ущерб производству. Нормативная политика – эффективный механизм, но им надо правильно пользоваться.
– Каковы ваши главные задачи как руководителя атомного направления надзора?
– Во-первых, наладить сотрудничество между ведомствами. Сегодня каждое – пожарный и санитарный надзоры, Ростехнадзор, Росатом – старается формировать собственную нормативную политику. Нужно вернуться к системной, согласованной деятельности, как во времена СССР, чтобы не допускать дополнительной нагрузки на предприятия.
Во-вторых, добиться регламентации нашей деятельности на законодательном уровне. Мы ведь оказываем давление на предприятия: проводим инспекции, выдаем лицензии. Наши решения могут быть обременительны – значит, надзорный орган должен работать только на основе закона и в соответствии с ним.
– Целесообразно ли менять действующие нормативы на технические регламенты?
– Существующая нормативная база строилась десятилетиями, это наше достояние, ломать ее нельзя, а совершенствовать нужно очень взвешенно и последовательно. Продуманные и обоснованные технические требования, принятые на законодательном уровне, нужны. Но создать такое техническое законодательство до 2010 года нереально. Поэтому переходить к нему следует постепенно, пошагово.
Решено, что технические регламенты могут действовать одновременно с существующими нормативными документами. Я, тем не менее, считаю, что нужно создать продуманную систему перехода от одних документов к другим, иначе их требования будут дублироваться. Например, экспертиза для обоснования безопасности, проводящаяся в рамках лицензирования, – это, по сути, оценка соответствия, предусмотренная законом «О техническом регулировании». Но закон предлагает свои формы оценки соответствия – зачем?
– Акак должна развиваться система лицензирования объектов атомной энергетики?
– Лицензирование важно: оно предусматривает рассмотрение полномочным органом всех вопросов безопасности объекта. К сожалению, такая система в
нашей стране появилась только в 1997 году. Она заставила предприятия атомной отрасли, пусть административным методом, обеспечивать безопасность. В рамках этой системы проводится анализ соответствия АЭС современным требованиям безопасности, осуществляется модернизация предприятий и т. д.
Однако, как в любой новой деятельности, здесь есть недостатки. Лицензий не должно быть много. Во всем мире их выдают тому, кто отвечает за безопасность, – организации, эксплуатирующей АЭС. А мы помимо этого лицензируем деятельность множества других предприятий, оказывающих услуги по проектированию, конструированию, выбору площадки, выводу из эксплуатации. Нужно также упростить процесс лицензирования. Сначала мы выдавали лицензии на год, потом на 3 года, сегодня – на срок до 10 лет. А в США дают лицензию на весь цикл проектной эксплуатации, на 45 лет, и регулярно проверяют соблюдение всех требований.
– Сегодня предусмотрено продление срока службы АЭС. Это не снизит их безопасность?
– Срок эксплуатации продлевается только тогда, когда обеспечена безопасность объекта.
Вообще, возможность продления срока службы определяется состоянием незаменяемого оборудования, для АЭС это реактор. Если он непригоден к дальнейшей эксплуатации, станция работать не будет. Если же реактор в рабочем состоянии, проводятся исследования всего оборудования АЭС: строительных конструкций, кабельной техники и т. д. Где нужно, оборудование заменяется. Если необходимо провести модернизацию, готовятся и осуществляются соответствующие проекты. И только после этого принимается решение о продлении срока эксплуатации.
Конечно, можно заменить и реактор, но вряд ли это окупится. Модернизация и так дорого стоит. Тем не менее, продление срока эксплуатации экономически выгодно.
– А увеличение количества РАО не помешает этому процессу?
– Нет. Сегодня ужесточены нормативы по интенсивности накопления РАО на АЭС, поэтому фактически все станции имеют достаточно свободных объемов для хранения отходов. Кроме того, вводится в эксплуатацию оборудование для переработки РАО, чтобы уменьшить их объем и подготовить к захоронению.
Но что делать потом? Во всех индустриальных странах создана государственная система захоронения РАО. А мы до сих пор не определили, где строить могильник, какие технологии использовать, в каком состоянии, в какой таре захоранивать отходы. В тех же бочках, где они хранятся сейчас? Или заново повторять весь цикл «извлечение–кондиционирование»? Отложенные решения в этой области повлекут за собой экономические потери в ближайшем будущем.
Более того, в стране огромное количество «исторических РАО». Эту проблему надо решать незамедлительно – скажем, при выдаче лицензии обязывать предприятие не ухудшать сложившуюся ситуацию с накоплением отходов, а постепенно облегчать ее.
Еще раз хочу подчеркнуть важность вопроса окончательной изоляции отходов.
Он должен быть решен на законодательном уровне. Я считаю, атомная отрасль должна инициировать принятие соответствующего закона. Ведь ей он необходим: предприятиям нужно избавиться от отходов, иначе осложнится дальнейшая работа объектов, невозможно будет выполнять полномасштабные работы по выводу из эксплуатации. На площадке объекта после вывода из эксплуатации не должны остаться РАО.
– Вывод из эксплуатации – находит ли он отражение в нормативной базе? Какова дальнейшая судьба реабилитированных территорий?
– Сегодняшние нормативные документы требуют, чтобы в составе проекта АЭС был раздел о выводе из эксплуатации. А для старых станций разрабатываются отдельные проекты в рамках программ по выводу.
Сегодня уже остановлены для снятия с эксплуатации Нововоронежская станция, первый и второй блоки Белоярской АЭС. С Нововоронежской АЭС удалено топливо, ведутся работы по переработке и удалению РАО. Мы не форсируем процесс вывода из эксплуатации, тем более что наведенная активность на оборудовании значительно снижается после выдержки. Примерно таков же регламент вывода из эксплуатации исследовательских реакторов.
Использование реабилитированной территории должно быть экономически целесообразно. Например, в Японии, где земля очень дорогая, на месте исследовательского реактора сделали «зеленую лужайку». А на территории Нововоронежской станции будут промышленные здания – чистый машинный зал одного энергоблока уже используют как склад материалов и запчастей.
– Каким образом обеспечивается финансирование безопасности АЭС?
– Сегодня у российских атомных станций есть финансовые ресурсы, и часть они вкладывают в обеспечение безопасности. В тарифах на электроэнергию заложены расходы не только на безопасность текущей деятельности, но и на вывод из эксплуатации. Поэтому продление сроков службы некоторых АЭС поможет получить дополнительные средства на вывод из эксплуатации старых энергоблоков.
