В конце июня был подписан контракт на разработку документов по обоснованию инвестиций в строительство и оценке воздействия на окружающую среду, а также на проведение инженерных изысканий на площадке АЭС «Руппур» в Бангладеш. К исполнению работ по этому контракту будет привлечен московский «Атомэнергопроект», который уже выполняет аналогичные работы на российских и зарубежных площадках, а также ведет строительство Нововоронежской АЭС-2. Об этих проектах и о стратегии развития компании рассказали в эксклюзивном интервью Nuclear.Ru генеральный директор ОАО «Атомэнергопроект» Марат Мустафин и директор по сооружению объектов Сергей Батухтин..
Корр: Какие работы будет выполнять «Атомэнергопроект» по проекту АЭС «Руппур» в Бангладеш?
М. Мустафин: ОАО «Атомэнергопроект» активно взаимодействует с ЗАО «Атомстройэкспорт» по проекту сооружения АЭС «Руппур» в Бангладеш. Наша компания в первую очередь будет выполнять проектно-изыскательские работы на этой площадке. В чем основная особенность? В том, что площадка Руппур - единственная, которая предлагается заказчиком для строительства АЭС. Обычно есть несколько площадок. К тому же площадка Руппур достаточно сложная. Мы получили архивные данные об изысканиях, которые в свое время делала иностранная компания. Несколько пробных скважин показали сложное геологическое состояние площадки. Безусловно, это всего лишь предварительный вывод, и, чтобы сделать окончательный, мы должны начать полевые работы и реальные изыскания. Как только мы выйдем на площадку, а мы планируем это сделать в четвертом квартале этого года, первая же обработка данных покажет предварительные результаты. Но уже сейчас можно сказать, что в связи с близостью реки Ганг на площадке много наносного грунта. Это очень гибкое и пластичное образование, под которым находится материковый грунт.
- Под какой проект будут вестись изыскания?
М. Мустафин: Планируется, что это будет ВВЭР-ТОИ. Вообще, первоначальные геологические изыскания будут универсальными. Мы сможем потом гибко подстроиться под необходимый проект. А для начала важно понять, что все-таки под землей.
- Изыскания будут выполняться в расчете на два энергоблока?
М. Мустафин: Да, изыскания на два блока. Возможно, будет принято решение о строительстве одного. Но с точки зрения экономики проведение изысканий на два блока несильно увеличивает стоимость, зато потом не будет необходимости доделывать работу. В ближайшее время «Атомэнергопроект» подпишет контракт с ОАО «НИАЭП» – ЗАО «Атомстройэкспорт» на выполнение предпроектных работ. Он уже практически проработан, осталось согласовать мелкие штрихи.
- Через один - два месяца ОАО «НИАЭП» – ЗАО АСЭ планирует подписать с Бангладеш контракт на разработку технического проекта. Кто его будет выполнять? Тоже «Атомэнергопроект»?
М. Мустафин: Разработку технического проекта будут выполнять две компании. ОАО «Атомэнергопроект» займется проектированием «ядерного острова» и вспомогательных зданий и сооружений, ОАО «НИАЭП» будет проектировать машинный зал, гидротехнические и ряд технических сооружений, сооружения по выдаче мощности. Распределение объемов – 56% на 44% соответственно.
- Третьим контрактом, планируемым к подписанию, станет контракт на работы подготовительного этапа строительства АЭС «Руппур». «Атомэнергопроект» сможет их выполнить?
М. Мустафин: Это достаточно сложный вопрос, учитывая специфику климата и многие другие факторы. Думаю, что очень непросто будет найти подрядчиков, готовых работать в таких условиях. Это не Турция, где достаточно мягкий климат. Условия в месте расположения площадки Руппур с точки зрения даже обычного строительства очень сложные. Это и сезонность дождей, и грунты, и температура воздуха, и постоянные климатические изменения. То есть строителям, которые там будут работать, а это, скорее всего, будут иностранные компании, будет очень нелегко. Так что, учитывая все сложности и нюансы проекта в Бангладеш, «Атомстройэкспорт» будет очень тщательно подходить к выбору подрядчика по разным видам работ. А мы для АЭС «Руппур» выполним инженерные изыскания и проектные работы так называемого «ядерного острова», то есть комплекса зданий и сооружений реакторной части.
Вообще в перспективе, «Атомэнергопроект» как будущий инжиниринговый дивизион Госкорпорации «Росатом» хотел бы выйти с инициативой о том, чтобы своими силами строить «ядерный остров». Это пока вопрос не скажу, что весьма далекой, но средней проработки. «ВВЭР-ТОИ» - наш проект. У нас есть компетенции, приобретенные при возведении Нововоронежской АЭС-2. А проект «АЭС-2006» очень легко трансформируется в «ВВЭР-ТОИ». Там немного другая компоновка, но принципиальные решения именно по строительству, возведению «ядерного острова» очень схожи. На Нововоронежской станции мы разрабатываем технологию крупноблочного строительства, которая позволяет существенно сократить сроки. Скорость строительства возрастает в разы. Например, при возведении внутренней защитной оболочки второго энергоблока НВАЭС-2 удалось сократить сроки изготовления укрупненных армоблоков с 60 до 30 суток, время их монтажа с 40 до 23 дней, срок бетонирования яруса - с 12 до 7 суток. Все это позволило завершить бетонирование до наступления зимних холодов и, таким образом, избежать существенного отставания от графика. Без применения новых технологий срок проведения работ увеличился бы на 212 дней!
- То есть «Атомэнергопроект» хотел бы выступать генеральным подрядчиком по «ядерному острову» и на зарубежных площадках?
М. Мустафин: Мы будем предлагать наши компетенции и в России, и за рубежом. Пусть генеральный подрядчик, в случае зарубежных площадок это ОАО «НИАЭП – ЗАО «АСЭ», принимает решение сам: что ему выгодно – либо самому строить, либо нанимать третью компанию, либо это сделаем мы. Ответственность за площадку в любом случае несет генеральный подрядчик, и он будет выбирать компанию, которая будет строить. На любой стройплощадке, неважно АЭС это или другой объект, именно генеральный подрядчик несет консолидированную ответственность за всех. Подрядчиков могут быть сотни. У нас по НВАЭС-2 сейчас 51 подрядчик. Но за весь проект НВАЭС-2 ответственность несет «Атомэнергопроект». Ошибся, например, один из подрядчиков. Для заказчика это означает, что ошиблись мы. Это правильно. Размытия ответственности быть не должно. Мы отвечаем за все на Нововоронежской площадке, также как НИАЭП-АСЭ будет отвечать за проект Руппур в Бангладеш. И пусть руководители этой компании принимают решение, кто конкретно будет строить «ядерный остров», машзал и т.д.
- Еще одна зарубежная площадка, на которой работает «Атомэнергопроект», - это АЭС «Аккую» в Турции. Что уже выполнено и каковы ближайшие задачи?
М. Мустафин: Там сейчас идет обработка технических отчетов о результатах инженерных изысканий, которые проводились в 2012 году. В принципе этот процесс уже в завершающей стадии. Специалисты «Атомэнергопроекта» в ближайшее время завершат подготовку программы инженерных изысканий для разработки рабочей документации по АЭС «Аккую». В соответствии с этой программой турецкие подрядные организации в течение 2013-2016 годов проведут инженерные изыскания под контролем сотрудников «Атомэнергопроекта». Есть, кончено, нюансы, связанные с разработкой проекта АЭС «Аккую», в котором используются проектные и конструкторские решения, принятые в проекте «ВВЭР-ТОИ». Они связаны с высокой сейсмичностью площадки, необходимостью учитывать природные явления (цунами, климатические условия и др), проектированием гидротехнических сооружений и прочее. При этом необходимо в полной мере учитывать требования турецкого законодательства. Но в части разработки проектной документации все работы выполняются в соответствии с утвержденным Госкорпорацией «Росатом» директивным графиком.
- Там другие проблемы, например, с получением лицензии на генерацию электроэнергии и на строительство АЭС, связанные с законодательством Турции…
М. Мустафин: Возможно, но все это решаемо. Главное – как можно плотнее выстроить взаимодействие между всеми участниками реализации этого проекта: Проектной компанией «Акционерное общество по генерации электроэнергии АЭС «Аккую», ОАО «НИАЭП» - ЗАО «Атомстройэкспорт», ЗАО «Русатом Оверсиз», ОАО «Атомэнергопроект». Чтобы не было разделения на «мой вопрос и не мой вопрос». В проекте АЭС «Аккую» много новых людей, и мне очень приятно видеть, что они по собственной инициативе предлагают решать проблемы. От взаимодействия в этом проекте будет зависеть очень много. Пока все идет нормально, в графике.
- Давайте перейдем к российским проектам. Первый из них – Смоленская АЭС-2.
М. Мустафин: «Атомэнергопроект» выступает генеральным проектировщиком САЭС-2. Здесь все идет так, как должно идти. Есть три конкурентные площадки, на которых мы сейчас проводим инженерные изыскания. На основе их результатов «Атомэнергопроект» разработает ОБИН и ОВОС. Фактически рекомендации по выбору приоритетной площадки будут подготовлены к концу 2013 года с тем, чтобы в начале 2014 года принять окончательное решение по площадке и начать подготовку проектной документации.
- Может ли «Атомэнергопроект» рассчитывать на генподряд по проекту САЭС-2?
М. Мустафин: Мы, конечно, готовы выступить генподрядчиком с учетом имеющегося в компании строительного блока и опыта возведения НВАЭС-2. С другой стороны, не исключена и перспектива строительства 3-го и 4-го блоков НВАЭС-2. Пока это никак не формализовано, кроме переговоров в общих чертах. В принципе мы готовы сделать и то, и другое. Во-первых, нам экономически очень выгодно строить третий и четвертый блоки НВАЭС-2 , потому что фактически сначала наши мощности плавно перетекают с первого пускового блока на второй. И также плавно можно начать работы по третьему и четвертому блокам. Но мы можем достаточно быстро мобилизоваться и на САЭС-2. Я буду отстаивать получение генерального подряда на всю станцию САЭС-2, потому что у нас есть полное понимание, как это делать. Самое главное – это люди, прошедшие проект «АЭС-2006», который очень схож с «ВВЭР-ТОИ». Люди, которые имеют опыт в строительстве НВАЭС-2, не скажу, что легко, но значительно легче построят САЭС-2, чем те, кто не имеет такого опыта.
- Сроки начала строительства САСЭ-2 и второй очереди НВАЭС-2 примерно одинаковые. Хватит ли людей, техники, производственных мощностей и т.д.?
М. Мустафин: Я понимаю, что особенно непросто будет решить проблему дефицита рабочих кадров, которая даже сейчас обозначается. Не хватает специалистов именно рабочих специальностей – сварщиков, тепломонтажников, бетонщиков. Но есть несколько факторов, которые помогут решить эту проблему. Первый связан с переконфигурацией проекта Балтийской АЭС. Там, конечно, определенные работы будут продолжаться, но костяк людей, которые там сейчас находятся, - это те, кто перешел с нашей НВАЭС-2 и могут к нам вернуться. Это один из наших крупных подрядчиков. Второй момент – мы очень плотно сейчас работаем с белорусскими компаниями, но не с теми, которые заняты на строительстве Белорусской АЭС, потому что нехорошо забирать персонал. В принципе сейчас у нас есть полное понимании того, какие компании будут у нас работать. Мы начнем в тестовом режиме привлекать их на завершающие работы по НВАЭС-2. Это именно строители, тепломонтажники и электромонтажники. До завоза топлива на площадке может работать любая компания, включая иностранную.
- А оформление, допуск таких компаний? На это нужно время.
М. Мустафин: Сейчас с этим нет проблем. Для получения допуска, в том числе СРО атомной отрасли, нужен месяц-два. У СРО есть список требований, которым должна соответствовать компания, вступающая в члены СРО. Чаще возникают проблемы с российскими организациями, у которых чего-нибудь не хватает. А у иностранных компаний, как правило, всегда все соответствует требованиям. Там четко работают регламенты.
- Для второй очереди НВАЭС-2 тоже планируется «ВВЭР-ТОИ»?
М. Мустафин: Однозначно да. Этот проект отличается компоновкой. Несильно, непринципиально, но в лучшую сторону. Мы сейчас еще запускаем массу НИОКР, связанных с оптимизацией строительства именно под «ВВЭР-ТОИ». Об этом было доложено на последнем совещании, которое проводил генеральный директор Госкорпорации «Росатом», и была получена однозначная поддержка.
- Машзал будет на основе турбины «Альстома»?
М. Мустафин: Пока да. На данный момент такая схема считается оптимальной.
- А быстроходный вариант может использоваться в «ВВЭР-ТОИ»?
М. Мустафин: Мы как генпроектировщики сделаем так, как попросит заказчик. Мы можем сделать и быстроходный, и тихоходный вариант. Заказчику важна конечная стоимость. Нужно принятие оптимальных решений на всех этапах, чтобы получить конкретную стоимость. Это самое важное сейчас. Потому что, улучшая проект, можно его так усложнить, что в итоге станция никогда не окупится.
- Еще одна российская площадка – Курская АЭС-2, где «Атомэнергопроект» также работает.
М. Мустафин: Да, генеральным проектировщиком и генподрядчиком там выступает «НИАЭП», а «Атомэнергопроект» является проектировщиком базовой части проекта (неизменяемая часть «ВВЭР-ТОИ»). Вот так ситуация выстроилась, так был подписан приказ. Поэтому самое главное – выстроить взаимодействие с «НИАЭП». Хотя поначалу были какие-то трения технического характера, но сейчас эти вопросы урегулированы и идет рабочий процесс. Основная наша задача – это «ядерный остров». Приоритетная площадка выбрана на основе наших изысканий. Идет подготовка материалов для получения лицензий на размещение и сооружение Курской АЭС-2. В настоящее время закончена разработка предпроектных материалов по системе физической защиты АЭС, исходных технических требований (ИТТ) на оборудование неизменяемой части проекта, материалов обоснования экологической лицензии (МОЛ) и обоснования безопасности. С 1 июля 2013 года развернуты проектные работы. Разработку проектной документации планируется завершить в середине 2014 года. В 2013 году будет достигнуто 40% -е выполнение от общего объема разработки ПСД по зданиям и сооружениям Курской АЭС-2, проектируемым нашей компанией.
- Хорошо, теперь главный проект – Нововоронежская АЭС-2. Все ли идет по плану?
М. Мустафин: Предлагаю, чтобы на этот вопрос ответил мой заместитель, директор по сооружению объектов Сергей Батухтин, который контролирует этот проект.
С. Батухтин: В этом году мы завершили строительство всех зданий на Нововоронежской площадке и перешли в активную фазу монтажа металлоконструкций, всех трубных систем, кабельного хозяйства, системы пожаротушения, подали напряжение на собственные нужды. И в этом же году мы приступаем к пуско-наладочным работам. Кроме основного графика строительства у нас есть еще список контрольных событий. Мы их выполнили в назначенные сроки. Это говорит о том, что мы идем в графике. Это, конечно, не означает, что мы не сталкиваемся с проблемами. Они есть, но это типовые, стандартные проблемы. Прежде всего, они касаются поставок. Проект пилотный, головной, поэтому многое делается впервые: самая мощная турбина, самый мощный реактор, и впервые строится станция с такой системой безопасности. На НВАЭС-2 в разы больше систем активной и пассивной безопасности, нежели на всех проектах, ранее реализованных в нашей стране и в мире. Вторая особенность – это увеличенный до 60 лет срок службы будущего объекта. Это также отличает его от всех ранее реализованных проектов.
- Вы сказали о типовых проблемах, связанных с оборудованием. Какого характера проблемы: задержки поставок, качество или что-то другое?
С. Батухтин: Идеального ничего не бывает. Бывают и задержки поставок, из-за которых приходится корректировать график. Раз в месяц мы проводим заседание оперативного штаба, на котором рассматриваем все проблемы, не говоря уже об оперативном управлении. Сейчас мы вводим новую, самую прогрессивную систему проектного управления. Ее суть в следующем. Все 259 объектов, из которых состоит весь проект, будут разделены по технологическим направлениям, по целевым задачам. На каждом проекте будет свой управляющий. А верхний орган управления будет координировать работу всех этих направлений. Сейчас к активной работе приступают пусконаладчики. Они уже составили свои графики, и ключевые события уже отсчитываются от точки подачи напряжения, то есть обратным счетом.
- Физпуск первого энергоблока, как и было запланировано, состоится в декабре 2014 года?
С. Батухтин: Нет, в декабре 2014 года будет уже энергопуск. А физпуск планируется на сентябрь. Мы поставили себе такую амбициозную задачу и надеемся ее реализовать. Пока предпосылок к тому, что мы этого не сделаем, нет. А если они и возникнут, то мы для того и работаем, чтобы их снимать. Пока мы уверены, что все будет выполнено в срок. Конечно, одно дело – рассчитать теоретические сроки выполнения той или иной операции, а другое – выполнить в реальности. Сколько практически потребуется времени, будем понимать по факту. Представьте себе, у нас порядка 300 систем безопасности, а в предыдущих проектах было 95. Потом мы строим в чистом поле, то есть вся инфраструктура полностью новая: и водозабор, и водоотведение, и подготовка воды, и котельная. В это отличие от всех проектов, которые за последние годы в отрасли были введены в эксплуатацию - четвертый блок Калининской АЭС, второй блок Ростовской АЭС. Там в существующей инфраструктуре просто достраивался «ядерный остров», добавлялись блоки. А на Нововоронежской площадке все новое, поэтому очень много процедур.
- Кстати, градирни, которые используются в проекте НВАЭС-2 не вызывают опасений у экологов, нет претензий, как на ЛАЭС-2?
С. Батухтин: Нет, у нас современный проект. Он не вызывает опасений у экологов.
М. Мустафин: Кстати, наши градирни – это уникальный проект, потому что у нас используется одна башенная испарительная градирня на энергоблок вместо двух, как практиковалось ранее на отечественных атомных станциях. Это самая высокая градирня в России – 171 метр.
С. Батухтин: В первоначальной схеме было четыре градирни на два энергоблока, а сейчас осталось две, но они выросли в размерах.
- Какие еще проблемы есть на стройке?
С. Батухтин: Одна из основных – проблема привлечения кадров. Ее решением занимается вся отрасль. Главное – это мотивация труда. Потому что, к сожалению, получается так, что у нас очень много сложных работ, особенно сварочных, монтажных. Люди приходят к нам, обучаются и уходят в другие отрасли – туда, где платят больше денег. У нас человек при обучении получает гораздо больше допусков, нежели, допустим, в нефтяной отрасли. Вот он после обучения и работы у нас приходит в нефтянку уже квалифицированным специалистом с претензиями на повышенную зарплату. Сейчас в этом направлении ведется работа. Введена система мотивации – дополнительная премия при выполнении тематических задач. Кроме того, мы сейчас привлекаем специалистов из соседних Белоруссии и Украины. Провели вербовку по всей Сибири. Но все равно дефицит кадров ощущается. К августу мы должны его ликвидировать, набрав порядка 1200 человек.
- Каким образом?
С. Батухтин: Самый большой стимул – это зарплата. Вот мы над этим и работаем.
М. Мустафин: Я добавлю. Так как объект головной, пилотный, очень важно взаимодействие с заказчиком, с тем, кто в будущем будет эксплуатировать эту станцию. Есть Госкорпорация, есть заказчик – эксплуатирующая организация, и есть генеральный подрядчик. Я могу очень смело сказать, что в принципе нам сейчас уже на 85-90% удалось выстроить взаимодействие. В момент нашего вхождения в проект ситуация была, как в известной басне про лебедя, рака и щуку. Цель у всех была одна – построить станцию, только действия каждого из участников процесса были не синхронизированы и порой противоречили друг другу. А сейчас все тянут в одну сторону, все усилия консолидированы. И с каждым днем это взаимодействие все четче отражается на площадке. Это очень важно.
С. Батухтин: Вот как это выглядит в деталях. Мы сформировали рабочие группы – так называемые портфели. Ну, например, портфель «Напряжение». Есть руководитель, есть представитель от эксплуатирующей организации, то есть будущий начальник электроцеха, который сам формирует свое будущее электрохозяйство. То есть он уже знает, какое проектное решение, какое оборудование использовано, какая документация. Он с нашими строителями делает графики пуско-наладки и участвует во всех процессах: в выборе оборудования и схем управления этим оборудованием. Это мечта любого строителя, чтобы будущий хозяин был рядом с тобой. Это самый лучший куратор и контролер. Конечно, есть Ростехнадзор, который уже буквально живет у нас на площадке. Но это правильно. Безопасность – превыше всего. И сама стация запроектирована по классу безопасности гораздо выше, чем все, что было построено в мире в предыдущие годы. И весь опыт строительства НВАЭС-2 мы сможем применить на других площадках.
Наш опыт действительно очень сильный аргумент для того, чтобы стать генподрядчиком сооружения САЭС-2, и возможной второй очереди НВАЭС-2. Ну и, конечно, постоянная оптимизация деятельности компании, наращивание компетенций, формирование новой структуры.
- Кстати, как продвигается формирование дивизиона на базе «Атомэнергопроекта»? В частности, процесс консолидации акций, формирование структуры управления?
М. Мустафин: Мы начали весь этот процесс еще в прошлом году. И начали его с перестройки структуры управления внутри нашей компании. Потому что «Атомэнергопроект» – это инжиниринговая компания. Здесь нет отдельно проектировщиков как таковых, отдельно строителей, отдельно поставщиков. За все отвечает «Атомэнергопроект» как одно целое. Нам удалось создать, не скажу, что идеальную, но уже оптимально функционирующую структуру внутри компании. И мы начали ее распространять во внешний контур нашего управления. Параллельно решаются юридические вопросы. На данный момент нам переданы акции четырех компаний. Это ОАО «НПК «Дедал», занимающийся физзащитой и системами безопасности; Сосновоборский ОАО «ВНИПИЭТ» – разработчик особо сложных ППР; ОАО «Сибирский «Оргстройпроект» - проектная компания; ОАО «СПб НИИИ «ЭИЗ» - институт, занимающийся изысканиями. Хочу особо отметить, что благодаря тому, что в наш контур вошел «СПб НИИИ «ЭИЗ», у нас получилось, наверное, самое мощное структурное подразделение, занимающееся изыскательскими работами в отрасли вообще.
Сейчас в процессе передачи находятся акции еще двух компаний. Это ОАО «НИКИМТ-Атомстрой» и ОАО «Энергоспецмонтаж». Проблем там нет, идет технический процесс. Все полностью в графике. Сейчас нам очень важно сплотить коллектив «Атомэнергопроекта» и организаций контура его управления, и это в принципе достаточно успешно реализуется. Поначалу, конечно, были некие трения с директорами дочерних и зависимых обществ по поводу самостоятельности. Но для устранения этих разногласий потребовалось не больше трех месяцев. Регламенты взаимодействия между «Атомэнергопроектом» и Госкорпорацией «Росатом» подписаны. Также подписаны аналогичные регламенты взаимодействия между «Атомэнергопроектом» и дочерними зависимыми обществами. Постепенно будем централизовывать функции закупок и многие другие процессы, чтобы, во-первых, оптимизировать количество закупок, а, во-вторых, выстроить центры ответственности. Структурно мы с каждым месяцем все ближе и ближе к дивизиону. У нас достаточно большие планы по поводу того, кого и как можно привлечь в этот дивизион. Мы уже озвучивали наши идеи на уровне руководства «Росатома», сейчас готовим официальное предложение. Возражений принципиальных нет.
- А какие конкретно компании планируется привлечь?
М. Мустафин: Это озвучивать пока рано. Это отраслевые компании. Мы об этом обязательно расскажем месяца через полтора.
- Так какая будет структура дивизиона?
М. Мустафин: Будет изыскательский блок, проектный блок, строительный блок и т.д. В принципе, как и сейчас, но эти блоки усиливаются другими компаниями. Например, «Оргстройпроект», который базируется в Ангарске. По сути, это отдельное юридическое лицо, находящееся довольно далеко, но с учетом современных коммуникаций, расстояние роли не играет. Так чем отличается «Оргстройпроект» от того же проектного блока, который есть у нас внутри «Атомэнергопроекта»? В принципе логично встроить «Оргстройпроект» в структуру дивизиона, чтобы он управлялся так же, как и наши бюро комплексного проектирования. При этом «Оргстройпроект» получает гарантированный объем заказов плюс локальный объем, который они имеют в регионе базирования. Всем это выгодно. Это так называемый синергетический эффект. И очень хорошо, что директора дочерних и зависимых обществ это понимают.
- Еще одна, актуальная для предприятий и организаций «Росатома» задача – выход на внеотраслевые рынки. Как она решается «Атомэнергопроектом»?
М. Мустафин: Так сложилось, что внутри «Атомэнергопроекта» и контура его управления очень много специалистов и топ-менеджеров, пришедших из других отраслей и, соответственно, имеющих опыт работы на внеотраслевых рынках. Это и Минтранс, и Минобороны, и Минэнерго. Мы имеем реальный опыт, который позволяет нам правильно встраиваться в эти структуры. И мы в своей стратегии, которую сейчас разрабатываем, очень большое внимание уделяем именно внеотраслевым рынкам. При этом мы не хотим строить нереализуемые планы. Важно чтобы то, что мы запланировали, было реализуемым. Например, можно запланировать даже строительство базы на Луне. Звучит красиво, но в ближайшие лет 50 точно нереализуемо.
- На внеотраслевых рынках тоже предполагается предоставлять полный комплекс услуг?
М. Мустафин: Именно полный комплекс. Сейчас любой заказчик на любом рынке не хочет размывания ответственности. Заказчику важно получить объект «под ключ», а как подрядчик внутри будет распределять работы, кого будет нанимать, неважно. Нам, конечно, выгодно забрать максимальный объем именно на свои силы, чтобы их загрузить. И мы понимаем сейчас по большому количеству объектов, как это внутри себя сделать. Нам требуется некое наращивание компетенций, но оно несильно значимое. Потому что все основное мы уже сейчас умеем делать сами. Мало того, часть компаний в условиях с конца 1990-х годов до нулевых, когда был сложный рынок и кризис, уже сами, благодаря инициативам директоров, вышли на внеотраслевые рынки. Тот же НПК «Дедал» имеет внеотраслевой заказ в два раза выше, чем отраслевой. Удивительная ситуация! Причем это компания полного цикла. Это совсем не то, что сейчас модно делать – купили камеру в Китае, регистратор на Тайване, пришли на объект, соединили провода и говорят «мы произвели систему». А «Дедал» имеет свои заводы, где сам собирает камеру из радиодеталей; имеет станки, которые рисуют печатные платы и паяют на них детали. У «Дедала» сырьем являются радиодетали и металлический прокат. Все остальное они делают сами. Поэтому себестоимость у них ниже.
Они еще и свой проектный институт создали, который все это разрабатывает. Есть у них и свой испытательный полигон. То есть получается полный цикл. Удивительно, что директор сохранил такую уникальную компанию. И мы будем всячески ее сейчас поддерживать и развивать. «Дедал» находится в Дубне, рядом с исследовательским центром, но мы хотим перевести их в свободную экономическую зону Дубны. Все предварительные договоренности уже достигнуты. Это позволит получить очень большие налоговые льготы для этой компании, вплоть до того, что они могут необходимые им станки и оборудование завозить из-за границы без таможенных пошлин. Так вот, возвращаясь к полному циклу, компания «Дедал» может сама, с нуля сделать систему физзащиты, причем не только для атомной станции. Разработать, выполнить НИОКР, произвести оборудование, установить его на объекте и обеспечить его эксплуатацию или обучение персонала для эксплуатации. Все в одном лице. Это любому заказчику будет выгодно. Сейчас у Минобороны уже есть много договоров с «Дедалом» именно на такой комплекс для закрытого объекта.
- А кроме Минобороны, какие еще внеотраслевые рынки представляют интерес для «Атомэнергопроекта»?
М. Мустафин: Я знаю, что сейчас достаточно большая потребность в проектных работах существует у ОАО «Российские сети», крупнейшей в России энергетической компании, обеспечивающей передачу и распределение электроэнергии. У этой организации есть проблемы с проектированием магистральных сетей. Здесь мы можем активно заниматься изыскательскими работами. Потому что когда нужно протянуть ЛЭП, прежде чем опоры ставить, надо понять какие под ними фундаменты. Мы опоры не производим, но мы можем сделать выборку трассы и изыскания под нее. Это тоже очень большой рынок и притом достаточно свободный.
- Какую долю в общем объеме заказов «Атомэнергопроекта» могут составить внеотраслевые рынки?
М. Мустафин: Цифры я сейчас точно не озвучу, потому что мы еще не до конца сформировали стратегию. Скажу только, что сейчас у нас очень маленький процент, но мы его будем постоянно увеличивать. Сам «Атомэнергопроект» как головная компания практически не работает на внеотраслевых рынках. Работают наши дочерние компании – те же изыскатели, специалисты по физзащите, региональные проектировщики. Но это пока несущественный процент.
- Вообще, это общеотраслевая тенденция – выход на внеотраслевые рынки и наращивание доли неотраслевой продукции...
М. Мустафин: Да. Нам это сделать не скажу, что легко, но проще, чем другим. Потому что, возвращаясь к началу разговора, многие из топ-менеджмента имеют опыт работы на внеотраслевых рынках. Я сам такой. У меня есть полное понимание того, что, где и как делать. Я знаю, где высокая конкуренция, а где нет. Мы точно на это выйдем, и будем успешно развиваться. Мы не будем ждать заказов. Важна наша активная позиция. Конечно, заказчику легче работать с тем, кого он знает. Поэтому надо вести в какой-то степени агрессивную политику, навязчиво предлагать свои услуги, доказывать, почему наша компания лучше, чем другая. И не просто сказать, что у меня большой опыт, у меня заслуги, награды и т.д., а именно объективно это доказывать. Вот есть конкретный объект, который мне надо построить. И я должен рассказать, как его могу построить и почему я это сделаю лучше, чем другие. Это западный подход. И его сейчас придерживаются многие руководители, которые пришли в крупные внеотраслевые компании (нефте- и газопереработка и т.д.). То есть у заказчиков сейчас более продвинутые подходы к выбору подрядчика. И тот факт, что компания не размывает ответственность, что внутри у нее консолидация, это один из ключевых параметров, по которым заказчик будет выбирать подрядчика.
