Сто лет назад, 2 марта 1913 года, родился Георгий Николаевич Флеров, один из крупнейших ядерных физиков XX века, соавтор первой советской атомной бомбы и открытий целого ряда новых элементов.
Расхожая легенда о Флерове гласит, что именно он сумел убедить Сталина начать работы по военному применению атомной энергии. Тем не менее, после создания бомбы Флеров занялся совсем другими делами в науке, и в этом не было никакого противоречия.
Птенец гнезда физтехова
Флеров был энтузиастом ядерной физики. В 30-е годы он работал в Ленинградском физико-техническим институте – вотчине академика А.Ф. Иоффе, известной тем, что в межвоенный период там работал цвет советской физики.
Через физтех перед войной прошло огромное количество самых разных ученых – от увенчанного всеми лаврами Льва Ландау до Георгия Гамова, сбежавшего на Запад. Каждый – яркая личность и превосходный специалист. К слову, физтех за всю свою историю вырастил троих нобелевских лауреатов: Ландау, Николая Семенова и, уже в другом поколении, – Жореса Алферова.
И самое главное – физтеховцы сформировали кадровое ядро советского атомного проекта. Руководитель проекта Игорь Курчатов, его зам Анатолий Александров, "физик бомбы" Георгий Флеров, главный конструктор Юлий Харитон, "взрывник" Яков Зельдович, – все они в межвоенный период отдали дань ленинградскому центру ядерной физики.
Академик Георгий Николаевич Флеров и академик Юрий Цолакович ОганесянНо началась война, и теоретики перешли к актуальной практике. Курчатов и Александровы, например, еще до войны занимались проблемой защиты от магнитных морских мин, а теперь целиком переключились на эту задачу. А Георгий Флеров пошел в военкомат – записываться в ополчение.
Там, по его воспоминаниям, оценили его "багаж", и отказали. Вас там, мол, убьют, так давайте мы вас сначала хоть чему-то научим. Потом, в принципе, все равно убьют, но не сразу и с пользой для дела. Так Георгий Флеров стал младшим техником-лейтенантом ВВС, специалистом по обслуживанию бортового оборудования боевых самолетов.
Интерес к физике, однако, не исчез. Более того, проблема ядерных цепных реакций грызла непоседливого Флерова изнутри и заставляла искать решения. В какой-то момент он был настолько впечатлен масштабом проблемы, что начал писать письма по инстанциям, доказывая значимость работ по делению урана.
В отечественной практике (что до революции, что после) такое поведение, как правило, мало к чему приводит. Однако здесь все случилось немного по-другому.
Письмо другу
Главный миф, сопутствующий биографии Флерова – это история о его письме Сталину, после которого вождь и отец внезапно оценил перспективы атомного оружия и немедленно запустил соответствующие работы. В корне этой легенды лежит традиционная для России переоценка роли личности – тем более такой, как Сталин. Потому что "после" далеко не всегда означает "вследствие".
Флеров действительно написал вождю, однако этим он не начал попытку "прошибить головой каменную стену" (цитата из того самого письма), а, скорее, закончил. Перед этим он минимум полгода экспансивно долбил всех, до кого мог дотянуться – включая Игоря Курчатова и Сергея Кафтанова, уполномоченного по науке в составе Государственного комитета обороны (ГКО – чрезвычайный орган военного времени, созданный для дополнительной централизации управления страной).
Следы отчаянных попыток убедить окружающих в своей правоте видны и в письме Сталину.
"Это и есть та стена молчания, которую, я надеюсь, Вы мне поможете пробить, так как это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить задачу в Германии, Англии и США",
– писал Флеров вождю.
Этим он закончил, но начал с убеждения своего непосредственного армейского начальства осенью 1941 года. Когда же дело завязло в бюрократии, он написал несколько посланий "через голову". Минимум два письма – в ноябре 1941 и январе 1942 года – были написаны Сергею Кафтанову.
Флеров сообщал о том, что он убежден в возможности военного применения урана ("нужно все время помнить, что государство, первое осуществившее ядерную бомбу, сможет диктовать всему миру свои условия") и том, что он сумел выяснить одно важное обстоятельство, касающееся зарубежных атомных программ.
Обнаружено отсутствие наличия
Что же обнаружил Флеров? Он сработал как хороший аналитик разведки, с умом читающий открытые источники. Дорвавшись в промежутке между исполнением служебных обязанностей до свежей научной периодики, он обратил внимание, что в зарубежных журналах практически полностью исчезли публикации по ядерной физике.
И это – после целой лавины работ в самом конце 30-х годов? Буквально в 1939 году Ган и Штрассман совершили важнейшее открытие – обнаружили факт деления ядер урана под действием нейтронов. Да чего далеко ходить: в том же 1939 году сам Флеров в компании с Константином Петржаком открыли в ленинградском физтехе новый тип деления урана – спонтанный. Где, как это называется у ученых, "импакт" этих открытий, где шлейф публикаций о сопутствующих исследованиях?
Флеров сделал вывод о том, что иностранные военные вплотную заинтересовались созданием атомного оружия.
"Это молчание не есть результат отсутствия работы; не печатаются даже статьи, которые являются логическим развитием ранее напечатанных, нет обещанных статей, словом, на этот вопрос наложена печать молчания, и это-то является наилучшим показателем того, какая кипучая работа идет сейчас за границей",
– писал он Кафтанову в декабре 1941 года (есть, впрочем, основания полагать, что прочитано это письмо было не ранее марта 1942 года).
Писал он и своему старшему коллеге Курчатову. К слову, именно в письме Курчатову Флеров впервые обосновал один из распространеннейших впоследствии дизайнов атомного оружия – так называемую "пушечную схему". В промежутке всей этой переписки Флеров умудрился сделать в Казани доклад перед весьма представительным собранием физиков, включавшим в себя, в частности, А.Ф. Иоффе и П.Л. Капицу.
Верблюда добили сообща
Государственный аппарат в общем и целом имел представление об актуальности проблемы еще с конца 1941 года. В мае 1942 года вместе с письмом Флерова через секретариат Сталина прошел доклад разведки о том, что на Западе ведутся работы по "урановой проблеме".
Тогда же был проверен и факт резкого исчезновения публикаций по ядерной физике из открытой печати. Есть датируемая июнем 1942 года справка физика Виталия Хлопина, возглавлявшего Комитет по урановой проблеме. В ней он указывает:
"Это обстоятельство единственно, как мне кажется, дает основание думать, что соответствующим работам придается значение и они проводятся в секретном порядке".
Тезисы Флерова подтверждались один за другим. Все это сошлось в одну точку – точку принятия решения. "Надо делать", – лаконично бросил Сталин летом 1942 года, выслушав сводный доклад по теме.
Сергей Кафтанов вежливо напишет о том, что Флеров оказался "инициатором уже принятого решения". Тут имеет смысл говорить в лучшем случае о соломинке, сломавшей хребет верблюду, уже готовому упасть. Анализ ситуации шел все это время, информация из самых разных источников, включая немецкие, поступала как минимум полгода, а то и больше.
Дальше медлить смысла не имело. В августе 1942 года из действующей армии извлекают Флерова, начинают собирать с непрофильных оборонных работ остальных физиков-ядерщиков. 28 сентября выходит постановление ГКО "Об организации работ по урану". Проект советской атомной бомбы стартовал.
Сделал бомбу и ушел
На Западе принято сравнивать биографии двух создателей ядерного оружия – Роберта Оппенгеймера и Юлия Харитона. Они, к слову, чуть не познакомились в 1926 году в Кембридже – разминулись на считанные недели. Однако для сравнения с Оппенгеймером куда больше подходит именно Флеров.
Судите сами: Оппенгеймер, по свидетельству очевидцев, сыграл ключевую роль в создании американской ядерной бомбы. Но после того, как бомба была сделана, он отказался от предложения возглавить работы по термоядерному оружию (этим занялся Эдвард Теллер) и начал активную антивоенную кампанию.
Флеров поперек политической колеи не шел, однако его ядерно-оружейная карьера удивительно схожа с оппенгеймеровской. Флеров был ведущим игроком в физической части работ по советской бомбе. В 1949 году советский боеприпас был успешно испытан, и буквально год спустя Флеров покидает оружейный проект.
Оставлено ядерное оружие, но не ядерная физика. В 1957 году Флеров возглавит лабораторию ядерных реакций в Дубне – в Объединенном институте ядерных исследований. С этого момента и до самой своей смерти (в 1990 году) жизнь Флерова связана с Дубной.
Занимался он сугубо мирной наукой – получением новых элементов таблицы Менделеева, тяжелых трансуранов. В Дубне под непосредственным руководством Флерова были синтезированы элементы с порядковыми номерами со 102 по 107. К слову, в новой номенклатуре 105-й элемент получил имя "дубний" (до 1997 года в России и СССР он был известен как нильсборий).
Флеровий - 114-й элемент таблицы МенделееваВ 1998 году, уже после смерти Флерова, в Дубне совместно с американскими специалистами из Ливермора заявили, что сумели получить элемент с порядковым номером 114, его существование, однако, подтвердилось только в 2011 году. А менее года назад, в мае 2012 года, ему было официально присвоено собственное наименование – флеровий (Fl).Есть в этой истории личности что-то глубоко подлинное. Стронуть с гор лавину военного атома, решить минимально необходимую задачу создания бомбы для своей страны – и потом почти сорок лет дальше заниматься чистой наукой. Оппенгеймера на это не хватило, и он качнулся в противоположную сторону – начал политиканствовать, то ли от чувства вины, то ли еще по каким-то соображениям. Флеров же и до атомного проекта, и на нем, и после него четко понимал, что и зачем он делает.
Это, видимо, главная отличительная черта любого настоящего ученого: понимать, что и зачем ты должен делать. Желательно – понять раньше других и стоять до конца. Вот эта фраза, пожалуй, и есть самая краткая запись биографии Георгия Флерова.