17 марта Государственная дума РФ рассмотрит во втором чтении законопроект «Об обращении с радиоактивными отходами (РАО)», внесенный правительством России.
Альберт Васильев, заместитель директора НИКИЭТ, директор Международного центра по экологической безопасности, к. ф-м. н.:
Это действительно очень нужный закон, который мы ждали давно. Я участвовал в разработке предыдущих вариантов этого закона и понимаю, что он нужен для того, чтобы мы могли работать по этому закону профессионально, чтобы было доверие со стороны общественности, в том числе и международной. Ведь наших коллег во всем мире очень заботило, что у нас нет такого закона. После его принятия у международного сообщества будет возможность сравнивать то, что мы делаем, с тем, что мы обязаны делать по закону – появится критерий сравнения.
Этот закон не противоречит зарубежной практике. В нем очень четко проведено разделение ответственности, прописано обеспечение финансирования, что очень важно и без чего любой закон превращается в обычную декларацию. Указывается ответственность производителей отходов, и тех, кто принимает их, то есть национального оператора. Все в законе четко ранжировано и изложено, и каждый может проверить, насколько это соответствует тому, что делается.
Еще один плюс – законопроект подчеркивает, что радиационно опасные отходы (требующими захоронения) и отработанное ядерное топливо (которое не является РАО) – это совершенно разные вещи, и это законодательное разграничение позволит избежать подмены понятий. При этом РАО – это то, что вроде бы можно «выбросить» и захоронить. Однако на самом деле среди того, что мы называем радиоактивными отходами, есть очень ценные элементы, которые очень бы хотелось использовать. Речь идет о цезии, стронции и других элементах, которые, например, могут пригодиться нам в радиационной медицине, которая у нас пока совершенно не развита. Ведь в туберкулезной больнице или в тюрьме, в таких количествах как там, палочки Коха больше ничем не уничтожить, для чего нужно больных пропускать через установку, в которой в железобетонном блоке находятся цезиевые источники. Напомню, у цезия период полураспада 30 лет, а значит, 50 лет этот источник будет уничтожать все вредные бактерии, которые могут повредить другим людям. Я уж не говорю о каких-то кишечных палочках, которые еще легче уничтожить. В 2000 году я выступал на конференции в Северодвинске с докладом, где предлагал сделать такую установку для Санкт-Петербурга (который сбрасывал в ту пору неочищенные отходы в Финский залив) и там превышение по Коли-индексу было просто сумасшедшее по нормативам. Кстати, такую установку сделали в Димитровграде для Украины за деньги американцев по проекту НТТ, но они, правда, там брали не цезий, а европий, который быстрее распадается, у него в 2-3 раза меньше период полураспада.
А ведь в ОЯТ вообще 95% его составляющих можно использовать как ядерное топливо для реакторов на быстрых нейтронах. Так что, то ОЯТ, что хранится в России – это наш золотой запас на будущее. Закладывая тонну топлива в хранилище, считайте, мы закладываем порядка полутора-двух миллионов тонн нефти. Только нефть от хранения не улучшается, а заложенное в хранилище топливо улучшается, потому что у него изотопы распадаются постепенно. И чем дольше оно лежит, тем легче его потом перерабатывать.
Кроме того, в этом законопроекте четко определено, что такое ядерное наследие, как с ним обращаться, и кто финансирует его захоронение. Это очень важно, так как до этого законодательно этот вопрос не решался. Получалось, что комбинаты, где было произведено наше первое ядерное оружие, страдали от того, что за счет своих ресурсов должны были с этим обращаться. Руководителей этих предприятий отдавали под суд за то, что они превышают нормы содержания изотопов, например, в том же Теченском каскаде. Но на самом деле это не их проблема. Кстати, в Англии была похожая проблема, и они ее решили так же – четко выделили историческое наследие и предприятия, которые обращаются с этим наследием и получают деньги из специального фонда за обращение с ним. В результате бывшие ранее убыточными предприятия становятся экономически самостоятельными и успешными. Я надеюсь, что у нас после принятия этого закона будет такая же практика.
Я в свое время предлагал, чтобы национальный оператор должен быть независимым предприятием, подчиненным непосредственно правительству, а не Росатому, чтобы облегчить работу последнего. Чтобы Росатом, медики и оборонщики просто сдавали свои отходы этому предприятию, которое бы и отвечало за дальнейшую их переработку и захоронение. А предприятия Росатома получали бы от национального оператора деньги за обращение с историческими отходами. Но это все вне Росатома должно быть. Так делается в других странах. С другой стороны я отлично понимаю, что у нас в России нет других специалистов, кроме как в Росатоме, которые могут эти процессы грамотно организовать. Если это так, то, наверное, на какое-то время это разумно начать эту работу с Росатома, чтобы наша атомная дисциплина и технология внедрялась и не было так, как это произошло, когда атомные станции передали Министерству энергетики, после чего мы получили Чернобыль. Поэтому в обращения и с РАО, и с ОЯТ нужен высокий профессионализм. В будущем, я все-таки думаю, этими вопросами будет заниматься независимая организация.
Напомним, Государственная дума РФ 20 января приняла в первом чтении законопроект «Об обращении с радиоактивными отходами (РАО)», внесенный правительством России. Задача рассматриваемого закона – внести в российское законодательство положения ратифицированной РФ в 2005 году "Объединенной конвенции о безопасности обращения с отработавшим ядерным топливом и о безопасности обращения с радиоактивными отходами". Принятие законопроекта не потребует дополнительных расходов, покрываемых за счет федерального бюджета и бюджетных фондов, кроме средств, предусмотренных на обращение с радиоактивными отходами федеральной целевой программой "Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на 2008 год и на период до 2015 года" и другими целевыми и иными программами, предусматривающими мероприятия по обращению с РАО, большая часть которых была накоплена с советских времен в рамках военного ядерного проекта.