В первые рабочие дни после новогодних праздников социальные сети Приморского края содрогнулись: многочисленные активисты призвали сограждан не допустить появления в регионе «ядерной свалки» в бухте Сысоева, что примерно в 40 км по прямой морем от городов Находка и Владивосток. Появившаяся на сайте change.org петиция, обращенная к губернатору Приморья Олегу Кожемяко, объявила о якобы достигнутом Россией и Японией соглашении «построить в Приморье центр для хранения ядерных отходов обеих сторон».
«Приморье не ядерная помойка Японии! Это касается каждого из нас!» — заявила в своей петиции Анастасия Гриненко, и к концу первой рабочей недели ее призыв выразить протест поддержало почти 25 тысяч человек. Часть жителей региона намерена идти и дальше, собирая через социальные сети митинг на вечер 26 января. Акция, если она действительно состоится, стартует с той же площади Борцам за власть Советов, где в прошлом году не единожды собирались недовольные результатами губернаторских выборов…
О том, чего не было
С чего вдруг Приморье, едва-едва оторвавшись от новогоднего оливье и фейерверков, уже намерено перекрывать дороги и показывать властям, что «с мнением людей нужно считаться»? Почему депутат от ЛДПР Андрей Андрейченко пишет обращение к курирующему Дальний Восток вице-премьеру Юрию Трутневу, грозя тем, что размещение хранилища радиоактивных отходов близ населенного пункта вызовет «как минимум массовые протесты, как максимум — глобальный отток населения»? Зачем, наконец, губернатор Олег Кожемяко срочно едет на место, где уже начал строиться пресловутый ядерный центр, и там выслушивает объяснения Константина Сиденко, директора «Дальневосточного центра по обращению с радиоактивными отходами» («ДальРАО», входит в «Росатом»), из-за модернизационных планов которого и начался весь сыр-бор?
Ответ на все эти вопросы до обидного прост: в эпоху взрывного распространения информации без ее проверки на адекватность жертвами любого информационного вброса в одночасье становятся тысячи людей.
И эта взрывная информационная волна не щадит никого: ни простого обывателя, вдруг узнающего о нависшей над ним и его детьми «смертельной опасности», ни высокопоставленного чиновника, вынужденного оправдываться за то, чего не было и не будет.
Катализатором нынешнего ажиотажа стало в общем-то безобидное сообщение ТАСС, чьи журналисты наткнулись на страницах официального интернет-портала правовой информации, где любые нормативно-правовые акты появляются первыми, на распоряжение правительства России. В нем было сказано, что Кабмин одобрил проведение между госкорпорацией «Росатом» и российско-японским Комитетом по сотрудничеству в целях содействия в области ликвидации ядерного оружия «переговоров о заключении исполнительного соглашения о сотрудничестве по строительству Регионального центра кондиционирования и долговременного хранения радиоактивных отходов в Приморском крае».
Никакого разъяснения смысла переговоров, как и какой-либо истории Регионального центра кондиционирования и долговременного хранения радиоактивных отходов, сообщение ТАСС не содержало. А зря.
Спустя всего неделю захваченные информационным шлейфом несуществующего «ядерного могильника» директор «ДальРАО» Константин Сиденко и его главный инженер Валерий Панин наперебой вынуждены объяснять (кто губернатору, а кто и разгневанным жителям Приморья на пикете, спешно организованном КПРФ): никаких радиоактивных отходов из Японии Россия не ввозила и ввозить не будет.
«Звучащие сегодня заявления о том, что Приморье будет превращено в "радиоактивную свалку" для приема радиоактивных отходов из Японии, не имеют под собой никаких оснований. Как минимум это запрещено российским законодательством»,— говорит Константин Сиденко. «Мы работаем с Японией более 20 лет, имеем большой, колоссальный опыт. И ни разу, никогда ни со стороны японского правительства, ни его представителей не звучали даже какие-то намеки, мол, возьмите наши отходы»,— вторит Валерий Панин.
При чем же здесь тогда Япония и какие у «Росатома» дела в Приморье?
Последним договоренностям России и Японии о сотрудничестве в сфере обезвреживания опасных радиоактивных отходов — больше года. С 2017 года «Росатом» и Агентство по атомной энергии Японии работают над технологиями нейтрализации минорных актинидов — основных источников радиоактивности отходов, остающихся после переработки отработавшего ядерного топлива. Способом переработки является трансмутация — «пережигание» наиболее опасных радионуклидов в ядерных реакторах на быстрых нейтронах или с помощью ускорителей.
Но установки, способные производить трансмутацию, очень далеки от Дальнего Востока: они расположены в Обнинске и НИИ атомных реакторов в Димитровграде. В Приморском крае у «Росатома» действует только центр «ДальРАО».
Центр занимается работами по обращению с отработавшим ядерным топливом, отходами, накопленными в процессе деятельности военных и гражданских судов, включая АПЛ Тихоокеанского флота (ТОФ), и экологической реабилитацией опасных объектов. У предприятия две промышленные площадки — в бухте Разбойник и бухте Сысоева. В первой хранятся отработанные ядерные отходы и размещен пункт изоляции авариных атомных подлодок. Во второй развернута береговая техническая база ТОФ.
О том, что было
Именно с береговой технической базой (БТБ) связана единственная в истории Приморского края трагедия, связанная с атомом. 10 августа 1985 года произошла катастрофа на АПЛ К-431, стоявшей на операции по замене активных зон (АЗ) двух реакторов в бухте Чажма. Вот как вице-адмирал запаса Виктор Храмцов, тогдашний командующий 4-й флотилией АПЛ, в состав которой входила и К-431, вспоминал эту аварию в военно-техническом альманахе «Тайфун» в 1999 году.
«В начале августа офицеры перегрузочной команды благополучно заменили A3 на одном реакторе, а при перегрузке 2-го произошло ЧП.
Когда в реактор загружены все элементы A3, его крышка ставится на место, обтягивается, затем реактор проверяется "на гидравлику", то есть проводятся гидравлические испытания с определенным давлением. Кормовой реактор этого испытания не выдержал, потек при давлении, в три раза меньшем спецификационного. Об этом ЧП следовало немедленно доложить по команде и оперативной службе вплоть до ГТУ ВМФ, но офицеры перегрузочной группы решили не докладывать.
Была пятница, 9 августа 1985 года. Они решили в субботу, 10 августа, перейти на АПЛ и "втихую" устранить причину. А причиной ЧП стал посторонний предмет, попавший на уплотнительное медное кольцо. Офицеры решили поднять крышку реактора, очистить кольцо, поставить крышку на место и вновь провести гидравлическое испытание. Будет все нормально — и концы в воду. Они были уверены, что все пройдет гладко.
Наступил этот роковой день. 11 офицеров перегрузочной команды сняли крепления с крышки реактора, и кран плавучей мастерской начал поднимать ее. Рассчитав расстояние, на которое кран мог поднять крышку так, чтобы не началась цепная реакция, офицеры не знали, что вместе с крышкой вверх пошла компенсирующая решетка и остальные поглотители. Создалась критическая ситуация, дальнейший ход событий зависел от малейшей случайности. И она произошла.
Крышка с компенсирующей решеткой и поглотителями висела на кране, а кран стоял на плавмастерской, которая могла качнуться в ту или иную сторону, то есть еще более поднять крышку на пусковой уровень или опустить. Как раз в тот момент с моря прибыл торпедолов и на скорости в 11–12 узлов прошел по бухте — несмотря на предупреждающие сигналы на брандвахте! От торпедолова пошла волна, качнувшая плавмастерскую с краном. В результате крышка реактора была выдернута со всей системой поглотителей на еще большую высоту, и реактор вышел на пусковой уровень. Произошла цепная реакция.
Выделилось огромное количество энергии, произошел выброс всего, что было в реакторе, над ним и рядом с ним вверх. Перегрузочный домик сгорел и испарился, сгорели в этой вспышке офицеры-перегрузчики, кран на плавмастерской вырвало и выбросило в бухту. Крышка реактора весом в 12 тонн вылетела (по свидетельствам очевидцев) вертикально вверх на высоту несколько сот метров и снова рухнула вниз на реактор. Потом она свалилась на борт, разорвав корпус ниже ВЛ. Вода из бухты хлынула в реакторный отсек. Все, что было выброшено в момент взрыва, легло на К-431, К-42 (стоявшую рядом ремонтировавшуюся другу АПЛ), ПМ-133 (плавмастерскую), дозиметрическое судно, акваторию бухты, пирсы, завод, сопки и поселок…»
О трагедии в бухте Чажма стало известно многие годы спустя, а тогда, в 1985-м, история ушла в архив.
30-й судоремонтный завод, у пирсов которого взорвалась К-431,— до сих пор градообразующее предприятие для приморского поселка Дунай, входящего в закрытое территориальное образование (ЗАТО) Фокино, главную базу ВМФ в Приморье. Дела здесь идут не сказать чтобы плохо — упав с 10 тысяч человек в 90-х до 7,3 тысячи к 2014 году, постоянное население Дуная последние годы чуть-чуть прирастает. Однако ядерная тема тревожит Приморье с конца 70-х — с тех самых пор, как здесь сформировалась флотилия атомных подлодок. И пусть о ЧП в Чажме и не писали СМИ, но радиационный фон Дуная, как говорят, не пришел в норму до сих пор. Вот, наверное, почему любые намерения «Росатома» относительно объектов в Приморье, попадающие в СМИ, неизбежно вызывают разговоры о просачивающихся в районе бухты Сысоева радиоактивных грунтовых водах, радиации, поражениях щитовидной железы, раке и прочих «прелестях» ядерных утечек.
О том, что будет
В составе Тихоокеанского флота продолжают действовать АПЛ, содержимое реакторов которых нужно утилизировать. Этим и занимается «ДальРАО», в 2000–2018 годах отправивший из Приморья 43 эшелона отработавшего ядерного топлива и более 150 радиоизотопных термоэлектрических генераторов (РИТЭГ, источники электроэнергии на основе стронция-90 для необслуживаемых автоматических средств навигации — световых маяков, радиомаяков, светящих знаков).
Сейчас центр обеспечивает хранение в бухте Разбойник в Приморье реакторных блоков АПЛ и блок-упаковок судов атомного технологического обслуживания и большого атомного разведывательного корабля «Урал». В 2017 году к ним присоединились 12 блоков с Камчатки, в 2018-м «ДальРАО» выгрузил твердые радиоактивные отходы из хранилища в Вилючинске (база АПЛ Тихоокеанского флота на Камчатке) и вывозить их оттуда в бухту Сысоева закончит лишь к 2026 году.
Накопленные отходы нужно не просто хранить, но и как-то перерабатывать.
В октябре 2018 года контракт на постройку Регионального центра кондиционирования и долговременного хранения радиоактивных отходов на базе «ДальРАО» выиграло АО «Федеральный центр науки и высоких технологий "Специальное НПО «Элерон»"», объявившее цену в 589 млн рублей. Согласно плану-графику, являющемуся частью закупочной документации, основные сооружения центра, «здание 100. Технологический корпус по переработке и кондиционированию РАО», «здание 100/1. Хранилище кондиционированных РАО» и «здание 101. Пункт хранения ОНАО» необходимо построить к концу IV квартала 2019 года. К этому же сроку должны быть проложены все наружные сети. На 2020 год останутся работы по благоустройству, озеленению и прочие работы.
Роль Японии в строительстве центра проста: соседнее государство намерено предоставить около 1 млрд рублей России для закупки самого современного оборудования для строящегося центра. Учитывая давние связи двух стран в сфере атомной энергетики, а также их близкое расположение, ничего предосудительного в том, что Япония готова потратить средства на безопасное хранение российских РАО, в общем-то, нет.
В самом «ДальРАО» объясняют, что, когда Региональный центр кондиционирования и долговременного хранения радиоактивных отходов в Приморском крае заработает, он сможет перерабатывать по 1,5 тонны твердых отходов в год. Все имеющиеся в Приморье 40 тысяч кубометров отходов будут обработаны и вывезены за пределы Дальнего Востока к 2030 году. На месте останутся только законсервированные реакторные отсеки АПЛ, остатки топлива в которых распадутся через несколько десятилетий.
Данных за 2018 год по «ДальРАО» в открытом доступе еще нет. На конец 2017 года центр, согласно его экологической отчетности, оперировал 188 кг отходов 1-го класса опасности и 860 кг — 2-го класса. Отходов 3–5-го классов опасности на предприятии было накоплено еще более 6,5 тысячи тонн. К концу 2017 года 6,43 тысячи тонн было передано на обработку, почти 38 тонн — на обезвреживание, 55 тонн — на захоронение, 2,2 тонны — на утилизацию. Утилизировано 1,14 тонны. Исходя из этой статистики, подавляющее большинство ядерных отходов перерабатываются, чтобы отправиться дальше. Но куда?
По действующему законодательству, после переработки отходы должны паковать в контейнеры и отправлять за пределы Приморья — в распоряжение ФГУП «Национальный оператор по обращению с РАО». Отходы 1–2-го классов опасности положено изолировать в пунктах глубинного захоронения. В России таких пока нет. Отходы 3–4-го классов можно изолировать в приповерхностном пункте окончательной изоляции в Новоуральске (Свердловская область). 5-й класс — жидкие радиоактивные отходы, 6-й — отвалы горнорудной промышленности с повышенным радиационным фоном. Для отходов 5-го класса в России есть три пункта хранения — вблизи городов Димитровград, Северск и Железногорск. Еще несколько проектов, в том числе для хранения отходов 1–2-го классов, на стадии разработки. Но ни одной такой площадки на Дальнем Востоке в ближайшие годы не появится.
К сожалению, ни у одного жителя Приморья из числа подписавших петицию против «ядерного могильника», не нашлось ни свободного времени, ни желания, чтобы изучить вопрос, заглянув хотя бы в Google. С одной стороны, это нормально для современного человека, получающего информацию в режиме «много листать и лишь изредка — нажать». Но сложившаяся ситуация делает любой информационный импульс, даже основанный на бреде, по масштабу и скорости распространения последствий крайне токсичным. Современным российским политикам научиться работать с электоратом, подверженным угрозе такого заражения, еще, похоже, только предстоит.
