Не так страшна радиация, как ее малюют, если к радиоэкологическому контролю подходить последовательно и тщательно. Жители Иркутской области в большинстве своем даже внимания не обращают о сообщениях о радиационном фоне. Просто по тому что он всегда в норме. Уже много лет на страже радиационной безопасности стоит предприятие, которое сейчас является филиалом "РосРАО" в Сибирском федеральном округе с территорией обслуживания в Восточной и Западной Сибири, на Дальнем Востоке. О том, почему радиоэкологический контроль Сибири и Дальнего Востока курируется из Иркутска, почему "бог миловал" от аварийных ситуаций, какие проекты находятся в работе, где в скором времени можно ждать "зеленых лужаек" - на эти вопросы корр. ИА IrkutskMedia ответил директор филиала ФГУП "РосРАО" Сибирский территориальный округ Анатолий Павлов.
- Давайте начнем с глобального. Какова миссия компании и какие задачи вы решаете?
Мы обеспечиваем защиту территории – и не только Иркутской области – теперь Сибири и Дальнего Востока – радиоэкологическую безопасность населения. А реализуется эта миссия за счет того, что мы реализуем мероприятия, предусмотренные Уставом. Мы обеспечиваем обращение с радиоактивными отходами: централизованный сбор, транспортирование и долговременное хранение радиоактивных отходов, радиационных источников, в том числе отработавших. Для долговременного хранения мы много лет эксплуатируем пункты долговременного хранения отходов. И если мы говорим о филиале, то это не только Иркутская область, таких площадок три: иркутская площадка, новосибирская площадка и площадка в Хабаровске. И да, мы также должны обеспечить безопасную эксплуатацию стационарного объекта, коими и являются такие площадки. По многолетним наблюдениями и некоторым данным, в том числе надзорных органов, получается, что все эти три площадки – а уж примнительно к Иркутску точно – за более чем 50 лет существования – обеспечивают именно безопасное хранение радиоактивных отходов, так как не выявлены случаи загрязнения территорик к на самой промплощадке, так и утечки за ее пределы.
- А где обычно располагаются площадки для долговременного хранения отходов?
Подбор площадок проводился давно – в конце 50-х годов, когда было вообще принято решение о создании таких площадок долговременного хранения отходов. Отбором мест размещения занимались специальные межведомственные группы.
В Иркутской области группа с участием Санэпиднадзора, администраций области и района, силовых ведомств сделала, на наш взгляд, очень удачный выбор – н 35-ом километре Александровского тракта. Площадка хороша тем, что она достаточно удалена от населенных пунктов. Ближайший располагается на расстоянии более 10-тикилометров.
Геология площадки очень удачна – грунтовые воды, как говорят геологи, верховодка – находится на глубине около 20-ти метров, что исключает попадание грунтовых вод в хранилище радиационных отходов и исключается вынос радиоизотопов в случае аварийной ситуации.
- А я правильно пониманию, что таких аварийных ситуаций ни разу не было?
Да, на площадках, могу сказать, аварийных ситуаций на площадках не было, но аварийные ситуации по обращению с радиоактивными отходами на территории Иркутской области, безусловно были, мы ведь для того и существуем,чтобы решать такие ситуации. Ликвидации последствий таких аварий, очистка участков – это и есть наша задача. Ведь именно на нашей базе в свое время была создана Служба ликвидации радиационных аварий.
- Вот обычно в крупных компаниях в Сибири центральный филиал располагается в Новосибирске. А как так получилось, что в случае с РосРАО Иркутск оказался таким центром? Это мы такие великие?
Хороший вопрос.
На самом деле, первым аргументом в пользу Иркутска может быть близость большого предприятия – АЭХК. Предполагается, что при выводе из эксплуатации объектов этого предприятия, которое располагается практически в черте города, встанет вопрос, куда эти радиоактивные отходы девать. Этот аргумент наверняка учитывался. Другой аргумент, даже если не первый, это то, что иркутский спецкомбинат "Радон", на базе которого и образовалось наше предприятие, являлось практически лучшим в системе региональнных спецкомбинатов.
Таких комбинатов всего было 15 в стране. Самым крупными были московский спецкомбинат с базой в районе Сергиева Посада и ленинградский комбинат. Наше предприятие было лучшим с точки зрения материально-технической базы с современным хранилищем, плюс здесь всегда держали руку а пульсе с точки зрения соблюдения безопасности. После того как комплексы по обеспечению безопасности опробовались здесь, они внедрялись по всей стране. Плюс на базе других комбинатов больше нигде не были созданы аварийно-спасательные службы. У нас такая служба появилась и функционирует до сих пор. В 1998 году у нас также создан информационно-аналитический центр учета и контроля радиоактивных веществ. Функционирует при правительстве Иркутской области. Опять же, является лучшим центром по линии Ростехнадзора.
- Он до сих пор функционирует?
Да, заключен государственный контракт. И по сути, совершенно за мизерные деньги в современных условиях мы оказываем такую услугу. Смысл этой работы заключается в том, что мы ведем учет радиоактивных источников, которые эксплуатируются на территории Иркутской области, и готовим аналитику о том, какие риски могут возникнуть с точки зрения радиационной безопасности. Информацию мы предоставляем ежегодно в виде доклада губернатору Иркутской области.
До введения системы госконтроля радиоактивных источников о том, куда они поступили, куда они перемещены после окончания срока эксплуатации, такой информации не было, и зачастую находили бесхозные источники. То есть не были известны пути выпуска, использования и места окончательной изоляции источника. Мы же в свою очередь подаем информацию в центральный информационно-аналитический центр.
- То есть фактически все источники "путешествуют" под вашим присмотром?
Да, путь каждого источника можно проследить: выпущен тогда-то, поступил туда-то.
- И неучтенных источников у нас не осталось?
Система внедрялась с 2001 года, с тех пор всей информацией, по крайней мере, на региональном уровне мы обладаем в полном объеме. Конечно, поскольку не было системы учета, иногда всплывают источники выпуска еще до времени внедрения этой системы учета. Если раньше таких случаев было достаточно много, то сейчас это скорее исключения.
- Если предположить гипотетически, кто и где такие источники может обнаружить и каков порядок действий при обнаружении?
Иногда случаются такие находки в гаражах. Раньше ведь системы учета не было, выяснялось, что кто-то где-то взял и долго хранил. Чисто из любопытства. На свалках находили источники излучения, в пунктах приема металлолома. До 70-х годов еще выпускались изделия с нанесенной светомассой. Раньше выпускали часы, будильники, утверждалось, что это фосфор. Но светомасса делалась на основе радия-236. Когда мы проводили обследование города Ангарска по контракту, причем только социально значимых объектов, мы нашли около 60-ти единиц. Причем основная масса была с Музея часов.
- Какие могут быть признаки радиоактивности? Что может насторожить?
Прежде всего, знак радиационной опасности.
Наличие нанесенной светомассы неизвестного происхождения должно насторожить человека.
- А как сейчас обстоят дела на пунктах приема металлолома?
Они уже давно оснащены средствами радиационного контроля, и сейчас, по крайней мере, последнее десятилетие, такие случаи исключаются однозначно. В случае, когда входной контроль не срабатывает и в плавку попадает радиационный источник, это серьезная авария. Такие примеры были в Красноярске, Братске. Недавно такие случае были в Подольске и Новокузнецке. Тогда загрязняется все. Выбрасываются радионуклиды, загрязняется плавильное оборудование и другие объекты. Если изначально это был компактный источник, а в результате можно получить загрязнение с очень серьезными последствиями. Вообще радионуклидные источники – это как правило, капсула, ампула, изготовленная таким образом, чтобы исключить распространение в окружающую среду. Внутри капсулы радиоактивное вещество находится очень надежно. Даже пожар выдерживает очень долгое время.
- То есть нужно сильно постараться, чтобы произвести утечку?
Ну да, либо распилить, как в Братске, либо кинуть в плавильную печь. Совсем недавно ликвидировали последствия такой аварии в Подмосковье.
- Распилили или переплавили?
Переплавили. Возможно, где-то еще такие случаи были.
У нас в Иркутске, когда проходила плановое радиоэкологическое обследование, в начале 90-х такие случаи массово выявлялись, были обнаружены кирпичи с содержанием цезия.
Цезий – это искусственный радионуклид, который мог возникнуть только в результате таких аварийных ситуаций. Откуда он взялся, никто не знает до сих пор.
- А вы обследуете пункты входного контроля на пунктах приема металлопроката?
Да, конечно, по заявкам. В случае возникновения нештатной ситуации по авариям, в любом субъекте, в том числе в Иркутской области, создана система оповещения. Мы, как правило, получаем информацию из первых рук, в том числе к нам идет информация по линии МЧС и МВД. Мы также предоставляем информацию надзорным органам в случае ее получения.
- Если говорить о таких крупных объектах, как АЭХК, и сравнивать Иркутскую и Новосибирскую область, то где их больше?
Объектов, по большому счету, в Сибири не так много. Если говорить об объектах атомной отрасли. Их всего девять – серьезных объектов, если не брать атомные электростанции. А именно они сейчас являются основным поставщиком радиоактивных отходов. С атомными электростанциями наш филиал дело не имел. Мы имели дело с теми источниками, которые применяются в промышленности, медицине, науке. В случае с атомными электростанциями есть своя специфика.
- А как вообще осуществляет процесс очистки территорий и захоронения отходов и какова роль общественного контроля?
Во-первых, в "Росатоме", если говорить об основном поставщике "РосРАО", где прежде всего образуются отходы – это топливно-энергетический цикл. И дело не только в выводе из эксплуатации. Если говорить о предприятиях, которые входили раньше в состав этого цикла – это и исследовательские, и добывающие предприятия, при выводе из эксплуатации в РосРАО есть программа. Последняя программа бэкэнд (заключительная стадия жизненного цикла предприятия атомной отрасли). И задача этих программ – привести в нормальное состояние действующие предприятия, это значит сделать их работающими максимально оптимально. Вторая задача относится к тем предприятиям, которые уже выведены из эксплуатации – провести демонтаж сооружений, провести рекультивацию земель. Завершение программы бэкэнд – до 2070 года. Задача – чтобы не было пунктов временного хранения, чтобы отходы помещались сразу в пункты постоянного хранения. Для технологического вывода из эксплуатации, любого, нужен проект.
- Какие проекты у вас сейчас в работе?
Мы сейчас занимаемся выводом из эксплуатации и рекультивацией Новотроицкого рудоуправления. В 50-60-х годах это было предприятие, которое добывало торий. Торий – это естественный радионуклид, он находится в земной коре, это песок. Когда-то там образовались так называемые просыпи. Торий опасен именно при скоплении. Отметим, песок могут использовать в штукатурке, фундаментах и других строительных вещах, не всегда зная о его вредных свойствах. Работа проводилась в несколько этапов. Мы участвовали уже в последнем. Мы проводили радиационное исследование всей территории, затем был разработан проект рекультивации этого объекта и сейчас, в соответствии с этим проектом, мы выполняем работы. Следующий этап – модельный расчет того, насколько тот проект, который был сделан, с учетом всего, эффективен. Там будут проводить математические, радиоэкологические расчеты, чтобы посмотреть устойчивость тех защитных систем, которые были проведены. Времена их стабильности, и определены сроки, когда необходимо проводить мониторинг и ремонтные работы. Логика такая. То же самое относится к таким объектам, как в Ангарске.
- Почему часть цехов АЭХК выводится из эксплуатации и каковы временные рамки?
Ранее использовались одни технологии – разделение урана диффузионным методом. Теперь перешли на технологии центрифуг. Это экономически целесообразно, эффект был – тысячи процентов, это высокая производительность и низкое потребление электроэнергии. Когда это были диффузионные машины. Вы, наверное, помните, когда в Ангарске был канал, по которому даже зимой текла теплая вода. Эта вода снимала тепло с диффузионных машин. Очень много энергии тратилось. В результате внедрения технологии центрифуг освободилось два цеха. Ширина цеха 60 метров, длина – километр, высота цеха – 20 метров. Там происходили протечки, уран оседал на машинах. В результате там проходили ремонты. То, что в результате этих ремонтов снималось, уран оседал на машинах, стенах. То, что в результате ремонтов снималось, они складировались в пункте временного хранения. Эксплуатация этих зданий нецелесообразна, они стоят уже более 20-ти лет. Подготовлен проект, он прошел проект по выводу из эксплуатации этого здания, проект прошел государственную экспертизу, общественные слушания. Сейчас речь идет о том, что с 2016 года будет федеральная целевая программа, которая предусматривает средства на проведение работ.
- А что должно стать конечным результатом?
Конечным результатом должна стать передача площадки "под зеленую лужайку". То есть для проведения любых видов деятельности на ней. Вообще, отходы есть удаляемые и неудаляемые.
В случае с ангарской площадкой это удаляемые отходы. Кроме того, это еще и черта города, поэтому убрать их необходимо. То есть это отходы, которые можно вывезти.
- А что представляют собой неудаляемые отходы и как с ними поступают?
Особые радиоактивные отходы – это те, которые экономически нецелесообразно и невозможно удалять. Например, город Краснокаменск, где добывается уран. Есть шахты, есть так называемые "хвосты". Вроде бы как должно все очищаться, но бывали утечки, поэтому смысла не имеет. Но при этом есть карьер. То есть откуда взяли, туда можно и вернуть. Единственное, что необходимо сделать – привести их в стабильную форму. Вот такие подходы есть.
- Насколько мы знаем, вы помогаете перевозить радиофармпрепараты. Какие еще услуги вы оказываете?
Аэропорт пережил организационнные изменения, службы аэропорта посчитали и оказалось, что им невыгодно заниматься такими услугами – приемом грузов так называемой седьмой группы опасности. Аэропорту невыгодно содержать персонал группы А, доплачивать за вредность, проходить лицензирование, терпеть проверки. На каком-то этапе аэропорт сказал – нам это дело невыгодно, мы не будем этим заниматься.
Встал вопрос на уровне субъекта. Мы понимаем, что это социально значимые услуги. Мы на совещании у заместителя губернатора сказали – мы за это дело возьмемся, потому что это важно для жителей Иркутской области. И мы прошли достаточно сложную, нудную и недешевую процедуру получения на аэропортовский вид деятельности, и у нас такой сертификат теперь есть уже года четыре. И мы на систематической основе оказываем услуги по приемке радиофармпрепаратов и на специализированном собственном транспорте доставляем их в областные медучреждения.
Долгое время мы оказывали такие услуги Якутии. Мы оказывали услуги по приемке препаратов здесь и отправке их. Но к сожалению, некоторые предприятия не стали получать лицензию на перевозку грузов такой категории. Мы выполняем эту работу и в Новосибирске, и в Хабаровске. И готовы эту слугу оказывать, даже не имея прибыли.
- Кому еще вы можете быть полезны? Кто и когда о вас должен вспомнить?
Наш основной вид деятельности – радиационный контроль. Мы должны прежде всего осуществлять контроль собственный, и наша лаборатория уже многие годы считается одной из лучших. Мы можем оказывать такие услуги и другим учреждениям. Нашими услугами пользуются многие учреждения здравоохранения – и в Иркутской области, и в Новосибирской. Есть специалисты, которые занимаются эксплуатацией рентген-установок и в соответствии с законом они должны проходить индивидуальный доз-контроль.
Напомню, мы оказываем услуги по радиоэкологическому обследованию территорий и объектов. Мы провели обследование более 1,5 тысяч социальных объектов по Иркутской области, причем по большим городам.
В последнее время добрым словом нас могут вспомнить нефтедобывающие компании. Мы проводим обследования в суровых условиях. И это уже входит в состав проектной документации.
Недропользование подлежит обязательной экологической экспертизе, которую невозможно пройти, если не проведен радиационный контроль строящегося объекта.
Иногда по старой памяти нас вспоминают администрации. Например, в прошлом году сложилась ситуация в Железнодорожном Нижнеилимского района. Высокое содержание родона было обнаружено в школе. Глава администрации звонит нам и просит помощи. Знает нас уже давно. Мы оказываем консультационные услуги.
- А как там, кстати, решился вопрос?
Провели очистку. Наши рекомендации были услышаны, хотя они были стандартными. Мы участвовали в подготовке техзадания на проведение обследования не только школы, но и всего поселка.
- Давайте завершим наш разговор планами. Где ждать "зеленых лужаек"?
Мы считаем, что вклад наш в обеспечение радиоэкологического благополучия жителей Иркутской области большой и важный. И мы смотрим в будущее. Мы вошли в состав корпорации "Росатом". Мы видим свое участие в процессе уменьшения накопленных отходов. В Забайкальском крае мы выполняем важный госконтракт. Население много лет это будоражило. Я говорю о Новотроицке. Я предполагаю, что в следующем году мы где-то в октябре проведем мероприятие, где мы продемонстрируем, как мы добились вывода "под зеленую лужайку". Я думаю, там и деревья будут расти, и людям там будет безопасно жить, и скот можно будет пасти без опаски.