В отчете миссии 2008 года было отмечено следующее: ГКЯР эффективно осуществляет деятельность в рамках своей ответственности; создана всеобъемлющая законодательная инфраструктура в сфере регулирования ядерной и радиационной безопасности (ЯРБ), которая учитывает международные требования и включает все действующие международные конвенции в этой сфере; открытость процесса принятия решений ГКЯР для общественности. Наряду с рекомендациями и предложениями по усовершенствованию регулирующей деятельности (а совершенствование, как известно, процесс непрерывный), международные эксперты отметили и наличие хорошей практики в Украине (14 примеров). Это значит, что такую практику могут перенимать другие страны.
О международном признании успехов Украины в сфере регулирования ЯРБ свидетельствует также то, что руководитель ГКЯР в феврале этого года возглавила миссию IRRS в Иране, стала заместителем председателя совета управляющих МАГАТЭ от стран Восточной Европы в порядке ежегодной ротации. Международное агентство по атомной энергии в рамках своих проектов командирует для стажировки в ГКЯР специалистов из стран, которые только собираются строить АЭС или же находятся в начале пути создания государственной системы, регулирующей безопасное использование ядерной энергии. Сотрудников Госкомитета ядерного регулирования МАГАТЭ приглашает читать лекции в рамках обучающих семинаров для экспертов регулирующих органов различных стран. Не правда ли, неплохо для страны, которой всего 20 лет?
О том, какие задачи сегодня стоят перед ГКЯР, накануне его первого 10-летнего юбилея как независимого органа центральной исполнительной власти со специальным статусом рассказала его глава Елена МИКОЛАЙЧУК.
— В условиях украинских политических реалий оставаться во главе Госкомитета почти шесть лет, при том что за это время правительство возглавляет пятый премьер-министр, явление исключительное. Как вам это удалось?
— Для регулирующего органа это как раз не удивительно. За время существования нашей структуры в различных вариантах с момента ее создания, а это почти 20 лет, я являюсь только четвертым руководителем комитета, т.е. и мои предшественники работали достаточно долго. В стране, пережившей чернобыльскую аварию, орган, которому государство делегировало гарантировать безопасность при использовании ядерной энергии и который с этим справляется, должен существовать вне политики.
— В декабре этого года заканчивается проектный срок эксплуатации первого энергоблока Ривненской АЭС. Продление ресурса действующей АЭС является для Украины первым опытом. Каковы шансы РАЭС получить лицензию на продление эксплуатации первого и второго энергоблоков?
— Путь, который мы прошли совместно с эксплуатирующей организацией НАЭК «Энергоатом», был непростым. Еще в 2005—2006 годах мне казалось, что программы мероприятий по повышению безопасности и продлению эксплуатации (принята в 2004 году. — О.К.), которые необходимо реализовать на этих энергоблоках, не будут выполнены в срок, и блоки придется останавливать. В начале 2007-го у нас были длительные дискуссии по этому поводу, и в результате плодом непротивления сторон стал детализированный план-график, включающий и повышение безопасности, и комплексную переоценку безопасности, и внедрение программы управления старением, и все необходимые ресурсные обследования и исследования.
С апреля 2007 года выполнение этого весьма жесткого плана-графика стало приоритетной задачей для НАЭК «Энергоатом». Но даже тогда многие сомневались в его осуществимости, поэтому в начале 2008-го совместно с министром топлива и энергетики предыдущего правительства мы приняли решение рассматривать ход выполнения программы раз в три месяца. И это дало результат. Сегодня можно достаточно уверенно говорить о том, что до конца года будут реализованы практически все мероприятия по продлению срока эксплуатации первого и второго блоков РАЭС.
На прошлой неделе была проведена комплексная инспекция, в работе которой принимали участие, помимо инспекторов и экспертов ГКЯР, представители пожарного и санитарного надзора, экологической инспекции, рассмотревшие в комплексе все вопросы с целью подтвердить или опровергнуть готовность АЭС к эксплуатации в течение продолжительного времени. Итоги инспекции наряду с анализом отчета о периодической переоценке безопасности станут основой для принятия решения. В обоснованности этого решения вы можете убедиться сами — приниматься оно будет на открытом заседании коллегии в городе Кузнецовске 10 декабря, а накануне там же общественность получит ответы на все вопросы. Так что готовьте самые острые вопросы и приезжайте.
— Сейчас среди экспертов идет дискуссия о целесообразности достройки третьего и четвертого энергоблоков Хмельницкой АЭС на существующих остатках строительных конструкций. Какова позиция регулирующего органа?
— Надо для себя определить приоритеты: что мы хотим? Есть начатые в 1985—1986 годах и заброшенные в 1989 году после протестов «зеленых» и объявления моратория строительные объекты, на которых не была проведена консервация. С течением времени они превратились в часть экосистемы — нижние отметки были залиты водой и там развелась рыба, на верхних отметках гнездились птицы. Хотим ли мы любой ценой сохранить эти старые конструкции, простоявшие 20 лет без консервации, или же мы заинтересованы в том, чтобы построить энергоблок, который будет работать долго, приносить прибыль, давать электричество стране?
Если у нас приоритетом является сохранение строительных конструкций — это одно. Если приоритет иной — эффективная и безопасная эксплуатация, тогда нужно начинать с того, о чем давно говорим, — подготовить концептуальный проект. А его пока нет. Мы еще не видели ТЭО, в котором должно быть все рассчитано и обосновано исходя из того проекта, который будет. Вместо этого вдруг получаем комплексную программу, целью которой опять-таки является интеграция в строящийся энергоблок оборудования, поставленного еще в 1987—1997 годах…
— В 87-м?!
— Да-да, вы не ослышались. Разумеется, мы вернули этот документ без рассмотрения, еще раз напомнив, что прежде всего нужно представить на утверждение в установленном порядке проект энергоблока.
Современные блоки, в отличие от проекта 70-х годов прошлого столетия с реакторной установкой ВВЭР-1000/320, имеют не только более высокие показатели безопасности, у них и проектный срок эксплуатации не 30, а 60 лет, они более эффективны и надежны. То, что безопаснее, оно, как правило, оказывается еще и экономически выгоднее.
Специалисты ГКЯР внимательно отслеживают тенденции внедрения новых концепций и систем безопасности. Проект энергоблока с реакторной установкой ВВЭР-1000/В-392 — это усовершенствованный проект с дополнительными системами безопасности и улучшенной конструкцией реактора, именно последнее и обеспечивает 60 лет проектного срока службы. Данный проект в 2007 году прошел сертификацию в EUR (Клубе европейских эксплуатирующих организаций). Подобные проекты реализованы Российской Федерацией в Китае и Индии.
Правительство Украины своим решением определило этот проект как базовый. И для нас достаточно очевидно, что для реализации указанного проекта от части имеющихся строительных конструкций надо будет отказаться. Болгары на АЭС «Белене» пошли по пути полного демонтажа строительных конструкций, хотя в их случае конструкции были надлежащим образом законсервированы. Существуют современные технологии, используя которые, можно абсолютно безболезненно убрать строительные конструкции даже рядом с двумя действующими атомными энергоблоками. Надо посмотреть: если что-то можно вписать без ущерба для проекта, то это стоит сохранить. Но каждый раз нужно думать, а какова цель? Сэкономить копейки на сохранении старых конструкций, которые в будущем ограничат эффективность энергоблока, или же построить современный энергоблок? Впрочем, в том, что сэкономить удастся, тоже есть сомнения, ибо потребуются расходы на восстановление старых конструкций.
На сегодняшний день четкой политики в этом вопросе со стороны «Энергоатома» я, честно говоря, не вижу. И дискуссия, состоявшаяся с НАЭК на заседании коллегии ГКЯР в ноябре 2009 года по поводу обследования строительных конструкций третьего и четвертого энергоблоков ХАЭС, это показала. Были заданы вопросы: «Что будете строить? Вы обследовали строительные конструкции, чтобы обосновать только, что они простоят 45 лет? Учитывал ли НАЭК то, как вписывать в эти «остатки» проект реакторной установки ВВЭР-1000/392?» Ответ был — «нет». И вот до сих пор ответа «да» мы от НАЭК так и не получили. Концептуального проекта нет, как нет и ТЭО.
— Но кредитные деньги под строительство уже берутся. В сентябре были объявлены результаты конкурса по выбору технологии и партнера по строительству в Украине завода по производству ядерного топлива для украинских АЭС. Такого производства у нас еще не было, и это опять будет новый опыт для ГКЯР. Готов ли Госкомитет к процессу лицензирования завода?
— Мы достаточно серьезно готовились к этому проекту. Практически сразу обратились к коллегам из Франции. Поскольку французские компании не участвовали в тендере и абсолютно не заангажированы, то могли нам помочь советами. Я хочу воспользоваться случаем и поблагодарить и Посольство Франции в Украине, и своих коллег из органа регулирования ЯРБ Франции за ту помощь, которую они оказали. Были проведены семинары, прошли необходимые консультации, и мы получили соответствующие рекомендации. В результате появилась ясность в понимании задач, это помогло нам на основе документов МАГАТЭ разработать нормативную базу. Недавно в Минюсте был зарегистрирован нормативный документ ГКЯР, который позволяет в соответствии с действующим законодательством Украины осуществлять все лицензионные процедуры для такой ядерной установки. Безусловно, был использован не только французский опыт. Мы посетили российские заводы по производству ядерного топлива, побывали недавно на бразильском производстве, общались с экспертами. Я думаю, что сегодня у тех специалистов ГКЯР, которые будут заниматься лицензированием завода практически, есть ясное понимание того, что они будут делать и каким образом.
— Как продвигается проект квалификации ядерного топлива производства «Вестингауз»? Когда можно ожидать решения ГКЯР относительно возможности его промышленной эксплуатации?
— Сейчас на третьем энергоблоке Южно-Украинской АЭС идет полномасштабная опытно-промышленная эксплуатация — в марте этого года в активную зону реактора загружена перегрузочная партия из 42 кассет типа ТВС-W2, поставленных компанией «Вестингауз». До этого в течение четырех топливных кампаний в активной зоне этого же энергоблока испытывались шесть сборок, планово выгруженных в ППР-2010. К сожалению, у нас нет референтного опыта, который мог бы ускорить выдачу разрешения на промышленную эксплуатацию, как в свое время нами был учтен референтный опыт Калининской АЭС в России при лицензировании нового типа топлива ТВС-А.
Поэтому в соответствии с требованиями наших нормативных документов, которые гармонизированы с международными и европейскими нормами, мы пойдем по пути поэтапного всеобъемлющего комплекса испытаний кассет ТВС-W2.
— В связи с тем, что сегодня начата реализация многих новых проектов в сфере использования ядерной энергии, нагрузка на персонал ГКЯР значительно увеличится. Достаточно ли человеческих и финансовых ресурсов у Госкомитета для полноценной деятельности?
— Наверно, вы и не рассчитывали на ответ «достаточно». Я так не скажу, это очевидно. Украинский орган госрегулирования ЯРБ является одним из самых эффективных в мире, а возможно, наиболее эффективным. При существующем объеме нагрузки мы всегда обходимся малым бюджетом и небольшим количеством сотрудников. Кроме новых проектов, продолжает осуществляться такой уникальный проект, как сооружение нового безопасного конфайнмента над объектом «Укрытие» в чернобыльской зоне, в планах — строительство централизованного хранилища отработавшего ядерного топлива украинских АЭС. Не говорю о 15 действующих атомных энергоблоках, хранилищах для радиоактивных отходов, источниках ионизирующих излучений, тех всех объектах, которые находятся в сфере нашей компетенции по закону. Приведу пример Швеции, в которой уже есть с десяток действующих атомных энергоблоков. Когда правительство внесло на рассмотрение парламента законопроект, предусматривающий строительство новых энергоблоков в качестве компенсации остановки действующих, сразу же был поднят вопрос об увеличении численности персонала регулятора на 60 человек и дополнительном ежегодном финансировании в 16,5 млн. долл. для привлечения внешних консультантов. Если я предложу подобное…
— Увеличить штат ГКЯР на 120 человек?
— …то это будет встречено гомерическим хохотом. Что касается финансирования, то его всегда не хватает. Но я прекрасно понимаю ситуацию, в которой сегодня находится страна.
Этот год у нас был очень тяжелый в связи с продлением срока эксплуатации РАЭС-1, 2.
Не легче будет и следующий. Я боюсь, что работа в условиях постоянного стресса рано или поздно приведет к психологическому срыву. Сегодня в мире очень велик спрос на профессионалов в нашей сфере. По российским технологиям в соседних странах собираются строить энергоблоки. Вы думаете, head hunters («охотники за головами». — О.К.) не приходят к нам? Всегда привлекательно найти готовых прекрасных специалистов, да еще умеющих работать. Это тема болезненная, поскольку уровень оплаты труда регуляторов даже в соседних странах разительно отличается от нашего.
Тем не менее каждое правительство по возможности работало в этом направлении, и я полагаю, что позитивная тенденция сохранится и усилится — по крайней мере, так ставится вопрос в указе президента Украины от 15 ноября. Иначе в какой-то момент мы столкнемся с массовым уходом специалистов, и в этом случае будет очень тяжело восстановить кадровый состав и действенность регулирующего органа.
— Президент Украины 13 октября с.г. издал указ с поручением оптимизировать в месячный срок систему центральных органов исполнительной власти (подробнее см. «ЗН» №39 от 23 октября 2010 года, «Вертикаль Януковича»). В очередной раз появились проекты реформы, в соответствии с которой вам будет отведена роль госслужбы по ЯРБ в составе Минприроды с задачей «оказание услуг». В чем уникальность вашей структуры в системе госорганов?
— За последние пять лет я дискутировала с разными людьми, считавшими себя специалистами в административных реформах и ссылавшимися на всевозможные документы. Но если внимательно посмотреть международные конвенции, стороной которых является Украина, в частности Конвенцию о ядерной безопасности, Объединенную конвенцию о безопасном обращении с отработавшим топливом и радиоактивными отходами, то там четко написано, что государство обязано создать и поддерживать деятельность независимого органа, который осуществляет нормирование (устанавливает нормы и правила по ядерной и радиационной безопасности), оценку безопасности и лицензирование (рассматривает документы, обосновывающие безопасность, и разрешает использование технологий), государственный надзор за соблюдением норм и правил по ЯРБ, условий лицензий, в том числе путем проведения соответствующих инспекций.
В США существует Комиссия ядерного регулирования, во главе которой находятся пять комиссионеров, кандидатуры которых утверждает сенат. В Испании в этом году исполнилось 30 лет Совету ядерной безопасности, который состоит из пяти советников, назначаемых парламентом. Это единственный госорган в Испании со специальным статусом. Во Франции также создан орган государственного регулирования ЯРБ по типу комиссии. На кого мы смотрим, когда собираемся реформировать аналогичный орган в Украине? Чем это мотивируем? Оптимизация должна происходить под конкретные цели, более значимые, чем сокращение штатов. В ином случае надо честно признаться себе, что безопасность в списке приоритетов не значится.
Регулирующий орган уже был в составе Минэкологии Украины. В 2000 году проходили парламентские слушания по поводу окончательной остановки третьего энергоблока Чернобыльской АЭС. И именно в день его остановки президент Украины принял решение о создании независимого органа для исполнения международных обязательств. Страна оказалась в новых реалиях — ядерная энергетика после Чернобыльской катастрофы. Я не думаю, что государство должно в этом вопросе возвращаться назад.
Объективка «ЗН»: Елена Миколайчук закончила Московский физико-технический институт в 1987 году, инженер-физик. Карьеру госслужащего в Украине начала в 1991-м с должности специалиста 2-й категории. Прошла последовательно все должностные ступени и была назначена председателем Государственного комитета ядерного регулирования Украины 26 февраля 2005 года.