Игорь Игин уже более полугода руководит Национальным оператором по обращению с радиоактивными отходами (НО РАО) - до недавнего времени в качестве и.о., а на днях назначен генеральным директором НО РАО. Он рассказал о промежуточных итогах работы нацоператора и о важных проектах настоящего и будущего.
— В НО РАО вы перешли с поста главы департамента контрольно-ревизионной деятельности «Росатома». Что для вас было самым трудным или неожиданным?
— Деятельность предприятия мне была более-менее знакома. Когда я работал в департаменте контрольно-ревизионной деятельности госкорпорации, тесно сотрудничал с «РосРАО». Нацоператор по обращению с РАО был выделен в самостоятельную организацию в конце 2011 года, и наш департамент консультировал его руководство на этапе становления.
Когда я пришел в компанию, после анализа ситуации вскрылись две основные проблемы. Первая — отставание от графика строительства объектов окончательной изоляции РАО.
Наши предшественники пошли хрестоматийным путем при выборе площадки глубинного захоронения РАО — действовали последовательно. Сначала геологические исследования, выбор оптимальных площадок и только потом работа с местными властями и населением. Из-за этого в Красноярском крае сложилась такая ситуация: выбрав площадку с идеальными геологическими параметрами, мы столкнулись с сильным сопротивлением местной власти и населения, что затормозило проект строительства подземной исследовательской лаборатории (ПИЛ). Нужно было действовать параллельно — искать регионы, где геология позволяет строить ПЗРО и местные губернаторы заинтересованы в дополнительном субсидировании региона. Конечно, важно активно работать с местным населением. Самое главное, что нам удалось сделать за полгода, — это наладить диалог с местными властями во всех регионах присутствия. Я объездил все производственные площадки, достиг взаимопонимания с представителями муниципалитетов.
Вторая проблема — финансовая модель, выбранная при создании нацоператора. Не буду вдаваться в подробности, но получился парадокс: при наличии на счетах миллиардов рублей мы оказались убыточным предприятием. Нам не подходит стандартная система бухучета, она не учитывает нашу специфику. Пока мы не построим хранилища и не начнем размещать в них накопленные отходы, у нас не будет реализации средств, из чего следует, что мы убыточны, так как имеем только авансовые платежи. Скорее всего, потребуются соответствующие нормативные корректировки. Естественно, нам выгоднее быстрее начать изолировать РАО, а не откладывать на потом — инфляция съедает средства.
Период становления финансовой структуры НО РАО закончен, сейчас нужно заниматься строительством ПЗРО, взаимодействием с властями, продолжать выстраивать взаимоотношения с населением.
— Откуда набираете людей?
— Сильная команда ушла, приходится оперативно замещать людей, что создает некую разбалансированность в организации. Но мы уже практически сформировали новую команду и сейчас оптимизируем структуру управления под новые задачи. Поэтому обязательно наверстаем отставание от сроков.
Основной управленческий костяк — сотрудники департамента контрольно-ревизионной деятельности. На мое счастье, среди них хватает финансовых и технических специалистов, в том числе с опытом руководящей работы. А что есть опыт контрольной деятельности, так это сейчас в тренде. Мы оказываемся одним из самых продвинутых предприятий отрасли в этой части.
— Как идет реализация проекта ПИЛ?
— Этап проектирования уже завершен. Последние полгода мы занимались ревизией проекта. Нашли несколько моментов, которые позволили на начальном этапе строительства сэкономить до 0,5 млрд рублей. Например, при подготовке площадки необходимо срыть часть горы, скальную породу по проекту предполагалось увозить за 10 км и где-то отсыпать. Следующим этапом требовалось закупить щебень, чтобы сделать насыпь для прокладывания железной дороги. Мы посчитали логичным использовать полученную при выравнивании площадки скальную щебенку, сразу отсыпать ее под будущую железную дорогу.
Еще мы пересмотрели этапность создания пункта окончательного захоронения долгоживущих ВАО и САО. Выделили этап функционирования этого объекта как подземной исследовательской лаборатории — к 2025 году она должна быть построена, параллельно и по итогам строительства проведем комплекс исследовательских работ по определению возможности финальной изоляции ВАО в Нижне-Канском гранитоидном массиве. РАО в этот период не будут размещаться в лаборатории. Исследования по плану продлятся до 2030 года, но если этого будет недостаточно для обоснования безопасности, работы по изучению массива будут продолжены.
ПИЛ построят в 6 км от Железногорска и в 4,5 км от Енисея. Подземные сооружения разместят на глубине от 450 до 525 м. Длина выработок сечением 20 м2 составит 5 км, сечением от 40 до 60 м2 — 600 м
— Стоимость проекта изменилась?
— По ФЦП ЯРБ-2 до 2025 года сумма остается неизменной — 24 млрд рублей. Но деньги надо экономить, так как невозможно все учесть. Например, когда мы разговаривали с учеными из ИБРАЭ, нашего академического института, выяснилось, что денег на исследования по программе не предусмотрено. Поэтому будем их искать за счет внутренних резервов. До середины следующего года внесенные в проект изменения должны пройти госэкспертизу, такой порядок. Поэтому со второй половины 2018 года начнем проводить конкурсы на строительство основных зданий. Пока провели конкурс на строительство линии электропередачи, который выиграл «Элерон».
— Что будет с лабораторией, когда ее построят?
— Наблюдение будем вести, как французы (речь идет о геологическом хранилище радиоактивных отходов Cigeo. — «СР»). Изначально предполагалось, что помещение ПИЛ будет заполнено контейнерами с РАО, но сейчас возникла идея и после 2030 года, в случае превращения объекта в репозиторий РАО, оставить лабораторную часть как постоянно действующий объект и открыть ее для посещения — водить экскурсии, показывать людям, как она устроена, что изучают ученые. А рядом будет все то же самое, только уже действующее хранилище.
— А с общественностью как работаете?
— Мы выстраиваем деятельность на принципах прозрачности и открытости, поэтому будем создавать информационные центры в регионах присутствия. В Железногорске ГХК выделил нам помещение, где будет базироваться наш филиал. В центре города откроем информационный центр для населения. Там будет наглядно показано, как устроена подземная лаборатория. Будет много информации о том, какие исследования ведутся, какие барьеры безопасности используются. Будем рассказывать про радиацию, откуда она возникает. Может, сделаем даже мини-лабораторию, чтобы школьники могли сами проводить исследования. Подобный информационный центр «Росатома» я видел в Мерсине в Турции, там доступным языком рассказывают про АЭС «Аккую», он пользуется популярностью у населения. Проектируем наш центр так, чтобы жители Железногорска не только получали там информацию, но и использовали его для проведения конференций, общественных слушаний и т. д. Торжественно перерезать ленточку планируем к следующему Новому году, устроим в центре елку для детей.
— Какие еще проекты у вас ведутся по второй ФЦП?
— По 190-ФЗ все РАО, накопленные до 2012 года, являются федеральной собственностью и их захоронение идет за счет средств ФЦП. Все отходы, что образовываются после, — это собственность предприятий, которые их произвели, и эти предприятия должны за финальную изоляцию заплатить в фонд на захоронение радиоактивных отходов, так называемый пятый резерв (государственный фонд). За счет средств ФЦП предусмотрено строительство ПИЛ под РАО первого и второго классов. Остальные проекты финансируются за счет пятого резерва.
Что касается пункта захоронения РАО третьего и четвертого классов. Сегодня в России существует только один пункт окончательной изоляции среднеи низкоактивных отходов — в Новоуральске Свердловской области. На днях исполнился ровно год с начала его эксплуатации. В следующем году начинаем строительство второй очереди.
Кроме того, в начале 2018-го откроем филиал в Озерске, где планируем построить ПЗРО. Сейчас заканчивается проектирование, до конца года надеемся пройти госэкспертизу. Если быстро ее пройдем, сразу начнем проводить первые конкурсы. По площадке в Северске заканчивается разработка проекта. В следующем году выйдем на госэкспертизу, а в 2019-м начнем строительство. Подписан договор о намерениях с властями Сергиева Посада, сейчас идет проектирование хранилища. Еще две перспективные площадки в Поволжье, но пока говорить о них рано. Надеюсь, в первой половине следующего года подпишем договоры о намерениях с властями.
Кстати, еще один важный момент в ликвидации отставания по производственной программе — мы договорились с «Элероном» о разработке типового проекта ПЗРО для РАО третьего и четвертого классов на примере проекта строительства ПЗРО в Новоуральске и Озерске. Сейчас «Элерон» прорабатывает механизм привязки типового хранилища к геологии конкретной местности. Если проектирование и получение всевозможных разрешений на строительство в среднем занимают около трех лет, то, выделяя в проекте неизменяемую часть, мы сокращаем этот срок до года, так как будет исследоваться только изменяемая часть.
— А зарубежный опыт изучаете?
— Чем больше погружаешься в проблему финальной изоляции РАО, тем чаще интересуешься тем, как это устроено за рубежом. Там используются разные модели. Например, во Франции за размещение пунктов захоронения РАО муниципалитеты получают дополнительные налоговые выплаты от атомщиков. Обязательно должен быть материальный стимул. Бесплатно мало кто захочет на своей территории размещать подобные объекты.
— Вы подписали соглашение о сотрудничестве с Национальным агентством по обращению с радиоактивными отходами Франции (ANDRA). В чем будет заключаться взаимодействие с французами?
— У нас с французами соизмеримые объемы накопленных отходов. У них много лет работает подземная лаборатория, где они наблюдают за движением грунтовых вод, изучают геологические пласты и работают над созданием компьютерной модели лаборатории, чтобы делать прогнозы на долгосрочную перспективу. Французы ушли вперед в организации системы финансирования. У нас эта система не доработана. Еще у них налажено взаимодействие с местными властями, с населением. У них пункт захоронения высокоактивных отходов планируется расположить недалеко от виноградников в Шампани. Кстати, в этом же регионе уже действуют два пункта для средне-, низкои очень низкоактивных отходов.
Французов интересует наш опыт обращения с отходами различных типов, нижне-канская площадка, потому что подобного проекта нигде в мире нет. До 1 марта согласуем план совместных мероприятий. Кроме того, мы договорились о создании международного пула экспертов под эгидой МАГАТЭ, которые могли бы давать свои заключения о качестве организации национальных систем по обращению с РАО.
— 190-ФЗ о РАО действует уже шесть лет. Насколько он эффективен, требуется ли его доработка?
— Все предприятия исправно платят в фонд, задолженностей, которые были на начальном этапе отработки системы платежей, сейчас нет. Наверное, как и при создании любого закона, что-то, может быть, и не учли, так как не было опыта. Но закон есть, он работает и кардинальных изменений не требует. Счет пятого резерва открыт в Центробанке, что создает для нас, с одной стороны, определенные трудности — забирать средства можно только на реализацию производственной программы. С другой стороны, это гарантирует финансовую стабильность.