На вопросы «Ритма Евразии» отвечает генеральный директор Международного центра по обогащению урана Глеб Ефремов.
– Глеб Вячеславович, если рассматривать эволюцию обращения человека с урановой рудой, технологическая линейка давно имеет двойственную цель – мирную и военную. В чём философия создания Международного центра по обогащению урана (МЦОУ) в дивизионе Росатома?
– Действительно, ядерная индустрия с её материалами, продукцией, технологиями, оборудованием – это область двойного назначения. Изначально атомные проекты имели исключительно военное назначение, и лишь с созданием первой атомной станции в г. Обнинске в 1954 году атом обрёл свое второе, мирное назначение. С тех пор многие государства в качестве способа генерации энергии избрали для себя её получение посредством распада атома урана.
Желание повысить уровень собственной энергетической безопасности и самодостаточности – законное право любого государства, оно закреплено в положениях статьи IV Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) 1968 г., членами которого на сегодня являются 190 стран. Статья IV признаёт право любого государства на благо атомной энергии и развитие технологий в этой сфере при сохранении обязательства их использования в исключительно мирных целях.
Но именно здесь и встает вопрос о так называемой чувствительности технологий ядерного топливного цикла – обогащении урана и переработки отработанного ядерного топлива с выделением плутония. Являясь краеугольным камнем проблемы, он не дает однозначного ответа: где находится та грань, за которой развитие мирной чувствительной технологии в неядерном государстве перерастает в угрозу создания ядерного оружия и его компонентов.
Чтобы исключить подобные риски развития угрозы распространения ядерных вооружений с одновременным расширением географии мирного использования атомной энергии и был реализован проект МЦОУ. Суть проекта заключается в предоставлении гарантированной поставки услуг по обогащению урана или обогащенного уранового продукта в случае наступления перебоев на коммерческом рынке. МЦОУ – это своего рода страховой механизм, исключающий необходимость государствам, развивающим или принимающим решение о начале развития атомной энергетики, вставать на путь разработки собственных чувствительных технологий ядерного топливного цикла в связи с неуверенностью в надежности поставок с коммерческого рынка.
– Есть ли географические или политические рамки деятельности Уранового центра?
– Наш проект не имеет географических границ. Сегодня участником МЦОУ может стать любое государство, не развивающее на своей территории чувствительной технологии обогащения урана и которое разделяет основные цели и задачи МЦОУ: повышение уровня гарантий поставок продукции и услуг ядерного топливного цикла с сохранением режима ядерного нераспространения. Среди политических условий на вхождение в клуб МЦОУ – обязательное членство страны в ДНЯО и в МАГАТЭ.
– Вопросы диверсификации импорта урановой руды в Россию актуальны на фоне антироссийских санкций из-за конфликта на Украине?
– Прежде всего, хотелось бы заметить, что на сегодня Россия – это вторая в мире страна по запасам урана, которых должно хватить приблизительно на сто лет работы, чтобы покрыть все потребности в рамках внутренних и зарубежных проектов госкорпорации «Росатом». Обеспечивается это, прежде всего, приобретением «Росатомом» в 2013 году 100% акций уранодобывающей компании Uranium 1, владеющей рудниками в Канаде, Казахстане, Танзании и США. Насколько мне известно, санкционные механизмы в отношении «Росатома» не вводились, эмбарго на поставки в Россию урана не объявлялись.
– Технологические преимущества в теме обработки урановой руды на чьей стороне, какая страна лидирует?
– Если вопрос стоит о конверсии урановой руды, то, полагаю, сегодня эффективными технологиями в этой области обладают все, кто осуществляет данные переделы. Если речь идет о добыче природного сырья, то здесь наиболее эффективным методом, на мой взгляд, является подземное выщелачивание, позволяющее с наименьшими затратами получать необходимое урановое сырье из недр. Однако доступен этот метод добычи не везде, а только там, где наличествуют соответствующая геология и почвы. Тут наибольшим образом «повезло» Казахстану.
– Соглашение, подписанное МАГАТЭ и президентом Казахстана Н. Назарбаевым, открытие Банка хранения низкообогащенного урана (НОУ) в Казахстане вызвали резонанс в социальных сетях. Событие получило и резко критические оценки: «Казахстан превращён в мировую свалку ядерных отходов». Касается ли ситуация ядерного наследия советского полигона в Семипалатинске? Могли бы вы прокомментировать, какова вероятность внештатных ситуаций в Банке НОУ в Казахстане?
– Мне очень знакомы такие посылы общественности, поскольку что-то подобное мы слышали в 2010 году, создавая у нас в Ангарске первый банк низкообогащенного урана. Самая большая ошибка простых людей состоит в непонимании того, чем радиоактивные отходы отличаются от ядерных материалов. Сегодня ядерные материалы служат нам в нашей повседневной жизни: сгорая в недрах энергетических реакторов, они дают свет и тепло. При работе в исследовательских реакторах – обеспечивают проведение важнейших научных исследований, обеспечивают наработку радиофармпрепаратов для онкологических больных и средств диагностики широкого спектра заболеваний. Работа ядерных материалов заключается в их распаде внутри корпуса реактора, что сопровождается выделением тепла и образованием потока частиц.
Единственным возможным условием наступления критической ситуации в местах хранения ядерных материалов является возникновение самоподдерживающейся цепной реакции распада материала с выделением тепловой энергии вне корпуса реактора. Развитие подобных ситуаций в местах хранения ядерных материалов, и в частности на площадках Банков НОУ, исключается. Достигается это посредством размещения строго определенного количества ядерного материала в одном контейнере и схемы расстановки самих контейнеров.
Жесткие требования стандартов МАГАТЭ в области обращения с ядерными материалами, под чьим патронатом происходит сегодня создание Банка НОУ в Казахстане, круглосуточный радиационный и визуальный мониторинг площадки агентством, наличие в местах хранения ядерных материалов современных систем безопасности и физической защиты позволяют судить о высокой степени надежности и безопасности подобного рода объектов.
Также необходимо отметить, что для нашей площадки в Ангарске и для площадки в Усть-Каменогорске, где будет размещен ядерный материал казахстанского Банка, низкообогащенный уран не является каким-то новым ядерным материалом. На протяжении всего периода эксплуатации наших объектов накоплен большой опыт обращения с ним и, что самое важное, не было зафиксировано ни единого аварийного случая.
Что касается радиоактивных отходов, оказывающих на окружающую среду и человека негативное воздействие, то это продукты переделов завершающей стадии ядерного топливного цикла, возникающие при переработке отработанного ядерного топлива (ОЯТ) после его выгрузки из реактора. Данные материалы присутствуют в специализированных местах переработки ОЯТ, требуют наличия специальной инфраструктуры объекта использования атомной энергии, подлежат изоляции на специализированных полигонах. Однозначно, на площадке Банков НОУ подобных материалов попросту нет! Поэтому говорить о том, что склад низкообогащенного урана – это помойка с ядерными отходами, как минимум технически безграмотно.
– С вашей точки зрения, что не так на евразийском энергетическом рынке сегодня? В какой плоскости решения – политической или технологической?
– Кризис атомной индустрии, вызванный событиями на АЭС Фукусима-1 в 2011 г., породил большое количество негативных ситуаций в регионе. Прежде всего, продолжающееся до сих пор отсутствие четкой определенности в программах развития энергетики в ряде государств. На моей памяти уже несколько случаев, когда планы в рамках национальных энергетических программ претерпевали изменения, причем кардинального характера. Глобальный рынок ядерных поставщиков резко реагирует на подобные вещи, что приводит к его разбалансированности и снижению цен. Как следствие, мы уже стали свидетелями наступления, мягко говоря, сложностей у некоторых крупнейших мировых игроков ядерного пула.
Продолжающееся обострение в общей мировой политике, спад уровня промышленного производства в ряде стран, уверен, также не придают этим процессам стабилизации и выправления. Я уже не говорю о росте рынка.
Что касается технологической составляющей рынка, то тут, на мой взгляд, не все так плохо. Темпы строительства новых блоков АЭС в Евразийском регионе, продолжающиеся успешные работы российских атомщиков над созданием замкнутого топливного цикла – всё это придает уверенности в наличии устойчивого потенциала для развития энергетического рынка и выхода его в скором будущем на уровень роста.
Решение имеющихся проблем надо начинать с плоскости политической, делать это коллективными усилиями, через обмен информацией и лучшими практиками. Только так можно добиться положительного результата.
– Как вы рассматриваете интеграционные задачи Евразийского экономического союза по развитию единого энергетического рынка, какие страны ЕАЭС и СНГ на карте сотрудничества МЦОУ? Возможна ли топливно-энергетическая консолидация в рамках блока ЕАЭС?
– Топливно-энергетическая консолидация – важный и необходимый процесс выстраивания интеграционных процессов в рамках блока ЕАЭС. Поскольку среди договаривающихся сторон нет и никогда не будет равных возможностей и условий по развитию энергетического рынка в связи с отсутствием равного доступа к природным и сырьевым ресурсам, важно любые интеграционные процессы для участников процесса интеграции сделать недискриминационными и экономически выгодными.
Что касается стран на карте сотрудничества МЦОУ, мы открыты для любой страны, которая разделяет наши цели и задачи.
– Федеральная программа «Ядерные энерготехнологии нового поколения на период до 2020 года» задачей ставит исследование новых способов использования энергии атомного ядра. В каком состоянии обозначенные векторы развития?
– Исследования по программе создания новых ядерных энерготехнологий являются правильным и важнейшим путём научного развития отрасли. Основной задачей является разработка реакторов на быстрых нейтронах с замкнутым ядерным топливным циклом. Достижением в этом направлении является пуск 10 декабря 2015 г. первого в мире энергоблока промышленного масштаба БН-800 на Белоярской АЭС. Тем самым на практике доказана реальность данной задачи. Переход энергетики на данный вид реакторов совершит революционный прорыв, топлива человечеству хватит на многие века. Его не нужно добывать: оно лежит в отвалах и на складах. Технические проблемы всё же есть, но они, уверен, решаемы.