На урановом рынке 2014 год закончился неоднозначно: с одной стороны, участники рынка свидетельствуют о продолжающемся избытке предложения, с другой – Китай ввел 3 ГВт атомных мощностей. С одной стороны, некоторые компании сокращают производство, продолжают консервировать рудники и заявляют об убытках. С другой – «Казатомпром» нарастил и объем производства, и объем продаж. С одной стороны, Китай, Россия и Индия вводят новые АЭС, с другой – в Канаде Cameco запустил Cigar Lake (заявленная полная мощность – около 8,16 тыс. тонн), китайская CGNPC объявила, что в мае нынешнего года начнется производство на проекте «Хусаб» (проектная мощность – около 7 тыс. тонн в год). К тому же Cameco и Areva ведут с «Казатомпромом» переговоры об увеличении объемов производства и возможности расширить разведочные территории. Эти факторы могут свидетельствовать о том, что ожидания роста цен, связанные с наращиванием атомной генерации, и, следовательно, потребления могут не оправдаться, так как ключевые игроки (главным образом Китай), будут стараться обеспечить собственную сырьевую независимость. И рост цен будет связан не с ростом потребления, а с пределом возможностей поставщиков: они будут расти тогда, когда основные производители не смогут обеспечивать нижнюю планку цены для потребителей, у которых нет возможностей – денежных или природных – обеспечить собственную дешевую сырьевую базу.
Фактор роста
Япония перестала быть фактором роста цены на уран: в 2014 году ни один блок так и не был запущен. Лишь два блока АЭС «Такахама» в префектуре Фукуи – получили одобрение на запуск в декабре 2014 года. Напомним, с марта 2011 года после трагедии на Фукусиме лишь одна станция – АЭС «Оои» была запущена в июле 2012 года.
Опрошенные «Къ» участники рынка не сомневаются, что Япония рано или поздно все равно введет в строй свои реакторы просто потому, что существующий режим энергоснабжения в стране обходится ей чрезмерно дорого. Однако с учетом того, что разрешения регулятор выдает крайне неспешно, можно предположить, что влияния, равноценного тому, которое вызвал выход Японии с ядерного рынка, постепенный ввод в строй этих реакторов не вызовет. Судя по тому, что каждое решение японского регулятора внимательнейшим образом отслеживается рынком, можно с достаточной долей уверенности предположить, что поставщики договорятся о поставках задолго до реального запуска, а потребители не будут испытывать проблем, чтобы в кратчайший срок обеспечить себя достаточным количеством топлива.
Второй фактор, который называют все участники рынка в своих отчетах уже несколько лет, – рост атомной генерации по всему миру. Ключевой игрок здесь – Китай, который запланировал достичь показателя от 40 до 58 ГВт к 2020 году. После аварии на Фукусиме китайский регулятор временно приостановил выдачу разрешений на строительство новых блоков, однако планов никто не отменял. Поэтому сейчас строительство новых АЭС идет в ускоренном темпе. Так, в 2014 году Китай ввел 3 новых блока, увеличив атомные мощности в стране на 3 ГВт. Только в марте 2015 года, по данным МАГАТЭ, Поднебесная запустила еще 3 блока каждый мощностью по 1 ГВт. Всего с начала 2015 года – 4 блока. В итоге на текущий момент суммарная мощность атомных блоков в Китае достигла почти 23 ГВт. Предположительно, до конца года будет запущено еще 3 блока по 1 ГВт каждый. По данным World Nuclear Association, еще 26 блоков мощностью 1 ГВт каждый в настоящее время находится в стадии строительства. С учетом того, что строительство каждого блока занимает минимум 6 лет – по свидетельству участников рынка, еще никто не смог построить быстрее, – можно предположить, что к концу 2020 года атомная генерация в Китае достигнет 49 ГВт – медианный результат ранее заявленной «вилки».
Запланировала рост атомной генерации и Россия. Правда, ее планы скромнее: на стадии строительства находятся 9 блоков. В том числе в 2015 году «Росатом» запланировал ввод новых блоков на Белоярской и Нововоронежской АЭС. Это «Къ» подтвердил представитель госкорпорации «Росатом» в РК Виталий Рябов:
«Нововоронежская – четвертый энергоблок. Белоярская изначально у нас в планах была. В этом году по плану больше никаких мы пока не делаем заявлений о введении в эксплуатацию. В следующем году будет Ленинградская, Нововоронежская – следующий блок, Ростовская – четвертый блок».
По данным сайта «Росатома», в 2015 году также должно быть закончено строительство плавучей АЭС «Академик Ломоносов» мощностью 70 МВт. Всего же на стадии строительства в России, по данным WNA, находятся 9 станций общей мощностью 7968 МВт.
Следующий крупнейший участник рынка, который в перспективе должен обеспечить рост потребления ядерного топлива, – Индия. В настоящее время в стране работает 21 реактор мощностью 5302 МВт. Потребности в уране в 2015 году WNA оценила в 1579 тонн. На стадии строительства находится 6 блоков мощностью 4300 МВт. Собственное производство урана в стране в 2013 году, по данным WNA, составило 400 тонн урана.
Ключевой вопрос – каким будет соотношение спроса и предложения на рынке к 2020 году, который многие участники рынка используют в качестве ориентира, когда на рынке цена, предположительно, достигнет уровня, достаточного для качественных преобразований? Таковым участники рынка называют $60–65 за фунт.
В настоящее время на рынке, по свидетельству его участников, переизбыток. Его величина составляет, по различным оценкам, от 3 до 5 тыс. тонн урана. Для сравнения: этого примерно достаточно для того, чтобы обеспечить годовую потребность 10–12 уже действующих реакторов типа ВВЭР мощностью 1 ГВт каждый.
По оценкам Areva (со ссылкой на данные WNA за 2013 год), спрос придет в равновесие с предложением к 2020 году и в таком равновесии рынок будет находиться до 2035 года. В соответствии с данными, растущий спрос будет удовлетворен поставками с новых рудников, чья доля вырастет с 20% в 2020 году до 60% в 2035-м.
Поставки: чьи и откуда
Китай. Поскольку Китай сейчас – это самый быстрорастущий потребитель ядерного топлива, следует разобраться, откуда он это топливо берет и будет брать в ближайшем будущем. Первый компонент – внутреннее производство. Согласно данным WNA за 2013 год (пока более свежих данных нет), Китай произвел 1450 тонн урана. Примерно на этом уровне объем производства в Китае сохранялся в течение 2011–2013 годов, даже немного снизившись (с 1500 тонн) в 2013 году по сравнению с 2012-м. В 2015 году потребность Китая в уране составляет 8161 тонну. Участники рынка отмечают, что качество китайских месторождений невысоко, а производство на них дорогое. Китайские чиновники, правда, докладывают о достижениях урановой разведки: «На территории Китая обнаружено более 350 месторождений урана по всей стране за последние 60 лет. Запасы разведанного урана в Китае удвоились за последние 15 лет в результате открытия новых урановых месторождений. Многие из них являются довольно крупными», – заявил глава государственной геологической службы Китая Ду Юнбин на форуме, посещенному 60-летию работы службы по геологическому поиску урановых месторождений. Однако участники рынка относятся к перспективам собственной добычи в Китае скептически: «Сам себя Китай не сможет обеспечить. У них просто нет достаточного количества разведанных месторождений, а находить они пока не умеют», – пояснил «Къ» один из участников рынка.
Второй источник природного урана для Китая – приобретенные им месторождения за рубежом. Наиболее серьезное приобретение здесь – месторождение Южный Россинг, проект «Хусаб». CGNPC через подконтрольные структуры приобрела проект, купив около 50% голосующих акций компании Kalahari Minerals Plc у структур Rio Tinto. Kalahari Minerals Plc владеет 43% акций австралийской Extract Resources Ltd, а ей, в свою очередь, принадлежат права на промышленную эксплуатацию уранового месторождения Husab и общие урановые ресурсы более 500 млн фунтов U3O8. Сумма сделки составила около $2 млрд. Еще около $200 млн китайская компания вложила в развитие проекта. Можно предположить, что капзатраты окажутся еще выше, так как китайская компания обсуждает с намибийским правительством строительство железной дороги до порта Walvis Bay, которую можно будет использовать как для грузовых, так и для пассажирских перевозок. Цена вопроса – $500 млн. По данным Bloomberg, месторождение будет запущено в мае нынешнего года.
«Мы начнем добычу руды с мая нынешнего года, – заявил представитель намибийского подразделения CGNPC Swakop Uranium Перси МакКаллум в феврале нынешнего года, – мы планируем складировать 1 млн тонн руды к декабрю».
Если все расчеты окажутся верны и проект заработает вовремя и в полную силу, он будет давать 7 тыс. тонн урана в год.
Помимо этого, китайская компания CNNC приобрела 25% Paladin Energy за $190 млн. Смысл сделки – участие в главном проекте Paladin – Langer Heinrich. Это даже прописано в условиях сделки: CNNC имеет право приобретать 25% добытого урана. В настоящее время, согласно сообщению компании, текущая добыча составляет 2016 тонн урана и в перспективе может составить 2209 тонн урана. Следовательно, доля Китая – около 500 тонн.
Еще один актив Китая – предприятие «Семизбай-U» – СП «Казатомпрома», полностью подконтрольного ему ТОО «Горнорудная компания (в сумме – 51%) и Beijing Sino-Kaz Uranium Resources Investment Company Limited (49%). На проектную мощность компания вышла в 2012 году с уровнем производства 1200 тонн урана на рудниках Семизбай и Ирколь.
В настоящее время атомная генерация в Китае составляет около 23 ГВт. По оценкам экспертов в атомной отрасли, для их снабжения требуется около 400 тонн топлива в год. В пересчете на закись-окись – около 4000 тонн. Если сравнить эту цифру с данными WNA (8161 тонна урана, или 9346 тонн закиси-окиси), то становится очевидным, что больше половины потребностей Китая в уране – это не собственно операционное обеспечение АЭС. Это либо складские запасы, либо вовсе другие цели: «Китай же не только для энергетики уран использует, у них очень активно развивается оружейный комплекс, а там, учитывая требуемое обогащение, нужно куда больше сырья», – предположил источник в одной из крупнейших компаний на ядерном рынке.
Если до 2020 года Китай запустит все свои АЭС, которые находятся на стадии строительства, то с учетом существующих потребностей Китаю необходимо будет около 870 тонн топлива в год, или 8700 тонн закиси-окиси. Если сложить 1450 тонн собственного производства, 1200 тонн с Семизбай-U, 500 тонн с Langer Heinrich и 7 тыс. тонн с Хусаба, то окажется, что на принадлежащих ему источниках Китай сможет к 2020 году производить 10,15 тыс. тонн урана в год. Если расчеты верны, это значит, что Китай сможет полностью и с избытком покрывать свои потребности в уране.
Россия. Получив через «Атомредметзолото» (АРМЗ) контроль над канадской Uranium One и впоследствии выведя ее с фондовой биржи Торонто, Россия получила долгосрочный и практически самый недорогой и экологически чистый источник урана в мире. По данным годового отчета Uranium One, средняя операционная себестоимость составляет $14 за фунт, что на $2 меньше, чем в прошлом году. Компания учла в своей отчетности за 2014 год около 4032 тонн урана (4717 тонн закиси-окиси). В 2013 году она составляла 5117 тонн урана (5987 тонн закиси-окиси). Столь большую разницу компания объяснила тем, что у нее не было прав недропользования на рудниках Акдала, Южный Инкай и Харасан с 4 июня по 17 октября 2014 года. В этот период права недропользования и продукция учитывались как принадлежащие «Казатомпрому». Без перерегистрации прав недропользования Uranium One учла бы 4885 тонн урана (5715 тонн закиси-окиси). По данным WNA, Россия произвела в 2013 году 3135 тонн урана (без учета СП в РК). По данным Areva, собственное производство в России составило 3 тыс. тонн. «Росатом», в свою очередь, отчитался в 2013 году о производстве 8,3 тыс. тонн урана. По данным Areva, производство на рудниках, подконтрольных АРМЗ, составило в 2014 году 8,5 тыс. тонн урана.
Потребности России в природном уране в 2015 году составляют, по данным WNA, 4206 тонн урана. Примерный подсчет потребностей станций в России показывает, что ей необходимо около 7300 тонн урана в год. Но есть также станции, построенные по российскому дизайну, которые тоже необходимо снабжать топливом. Для этого нужно еще около 2 тыс. тонн урана. И если расчеты верны, то в России либо поставки сырья из подконтрольных источников полностью удовлетворяют текущие потребности, либо есть небольшой дефицит, покрываемый за счет запасов или покупок на внешнем рынке.
Индия. По данным канадской The Globe and Mail, «Канада, крупнейший производитель урана, находится на продвинутой стадии переговоров с Индией о поставках в страну 1,2 млрд в виде топлива для атомных станций, так как Оттава готова пригласить индийского премьераНарендру Моди… Г-н Моди дал понять, что добиться коммерческих поставок урана от канадской Cameco – это главная его цель во время визита в Канаду 14–16 апреля.
«Мы с нетерпением ждем возобновления нашего сотрудничества в сфере гражданской атомной энергии, особенно в том, что касается источников уранового топлива для наших АЭС»,
– написал индийский премьер у себя на странице в Facebook на прошлой неделе».
Судя по последним сообщениям и информации от участников рынка, Индия не стремится наращивать собственное производство урана ни внутри страны, ни покупая рудники за рубежом, предпочитая закупки на рынке: «В то время как Индия пытается нарастить импорт урана, собственное производство желтого кека в стране уменьшилось на 10–15% после того, как работа на самом богатом и старейшем урановом руднике в Джадугуде в Джхарханде была остановлена по распоряжению правительства, – заявила индийская редакция The Economic Times в конце декабря 2014 года. – Источник в департаменте по атомной энергетики сообщил, что предпринимаются шаги, чтобы увеличить производство на других рудниках, чтобы поддержать поставки и спрос, но низкое качество руды на них привело к увеличению затрат на производство… Правительство ссылается на «несоответствие между спросом и поставками урана из собственных источников» в качестве причины недостаточного функционирования АЭС. Из 20 реакторов 10 используют топливо из источников внутри страны, генерируя 2840 МВт электроэнергии. Помимо экспорта из России и Казахстана, Индия получает руду из Австралии, с которой она заключила договор об этом несколько лет назад».
Свои, дорогие, невостребованные
Если попытаться вывести некую общую закономерность в стратегии стран – основных драйверов роста на рынке атомной генерации, можно увидеть следующее: государство не готово производить уран из источников внутри страны, если за рубежом можно найти более дешевый вариант поставок. Традиционно опрошенные участники рынка заявляют, что «себестоимость производства – это не фактор». Однако ни Китай, ни Россия, ни Индия не стремятся наращивать у себя внутри страны производство урана, поскольку это дорого – гораздо дешевле купить его или приобрести из подконтрольных источников.
В этом смысле один из ключевых вопросов, который определит лицо рынка – где более дешевое производство. Если сравнить total cash cost Uranium One ($14 за фунт), львиная доля производства которого приходится именно на Казахстан, и Cameco (27,96 канадских долларов за фунт в 2014 году, 27,83 – в 2013-м), у которого большая часть производства урана в Канаде, то видно, что канадский уран, несмотря на то что руда на порядки богаче, дороже. Более того, по данным Cameco, затраты на производство будут расти: «Так как мы будем наращивать производство на Cigar Lake до достижения полной производственной мощности, мы ожидаем, что первоначальные затраты будут выше, что, как ожидается, приведет к увеличению средней стоимости на единицу нашей продукции», – заявила компания в своем отчете за 2014 год. Следует, правда, отметить, что рост стоимости произошел за счет увеличения непроизводственных затрат.
Еще один важный вопрос – предпочитает ли страна покупать уран на рынке или купить проекты и развивать их? Россия и Китай пошли по второму пути (не отказываясь при этом от первого), Индия – по первому. Можно предположить, что ключевой вопрос здесь, опять же, – наличие большого количества денег, которое государство готово (или не готово) заплатить за покупку и разработку урановых месторождений. «Не следует путать себестоимость топлива с единовременным вложением. Там логика приблизительно такая же, как с покупкой квартиры. Квартплата для многих не фактор, но на покупку квартиры денег все равно нет», – объяснил топ-менеджер одной из урановых компаний.
Несмотря на то что традиционно принято считать, что себестоимость производства (особенно с учетом капвложений в строительство и поддержание рудника) – это не фактор для принятия решений для госкомпаний, контролирующих атомную отрасль, текущая практика показывает, что государства все же предпочитают искать максимально дешевые источники урана и не опасаются идти для этого в другие юрисдикции. И эта стратегия влияет в том числе и на рынок как минимум в том аспекте, что, запуская более дешевые проекты, госкомпании сокращают присутствие более дешевого предложения.
Виртуальная спотовая величина
В своих оценках рыночной ситуации компании ссылаются как на спотовую цену, так и на цену долгосрочных контрактов. Спотовая цена фигурирует при формировании долгосрочной, но степень ее влияния варьируется. И чем менее компания зависима от спотовой цены (особенно это относится к последним четырем годам), тем устойчивее ее положение. Однако в некоторых случаях выбирать не приходится: например, тяжелое финансовое положение Paladin вынудило компанию согласиться на поставки доли CNNC по спотовым ценам.
Между тем, понять, от чего зависит повышение или понижение спотовой цены, довольно сложно. Так, например, спотовый рынок вообще не заметил консервацию Kaelekera (проект Paladin) в ноябре 2013 года и аварий на двух рудниках Rio Tinto в конце 2013 года: на руднике Ranger Mine, расположенный в Северных территориях в Австралии, и на Rossing в Намибии, где прорвало танки с кислотой. В результате производство урана в 2014 году упало вдвое: с 3676 тонн урана (8,105 млн фунтов закиси-окиси) до 1852 тонн урана (4,084 млн фунтов закиси-окиси). Однако, несмотря на сокращение предложения, спотовая цена достигла рекордно низких значений. В июне 2014 года средняя цена за месяц, по данным Cameco, составила $28,23 за фунт. Не заметил спотовый рынок и того, что за первые три месяца 2015 года Китай уже ввел 4 ГВт новых мощностей.
Упало производство у французской Areva: c 8,567 тыс. тонн в 2013 году оно сократилось до 7,307 в 2014-м.
У Uranium One производство снизилось с 5126 тонн урана (13,2 млн фунтов закиси-окиси) до 4035 тонн урана (10,411 млн фунтов закиси-окиси).
У BHP Billiton производство урана в 2014 году практически не изменилось, составив 3408 тонн урана (3,988 тыс. тонн в концентрате). В 2013 году BHP Billiton произвел на Olympic Dam 3475 тонн урана (4,066 тыс. тонн уранового концентрата).
Также практически на прошлогоднем уровне осталось производство Cameco: оно сократилось с 9148 тонн урана (23,6 млн фунтов желтого кека) до 9032 тонн урана (23,3 млн фунтов желтого кека).
Нарастил объем производства лишь «Казатомпром». В 2014 году добыла с учетом долей участия в дочерних и зависимых предприятиях 13,156 тыс. тонн урана, это на 4,4% выше уровня 2013 года.
Лишь две компании из всех крупнейших производителей урана смогли показать улучшение по выручке: «Казатомпром» увеличил выручку (неконсолидированную) до $1,1 млрд. C какого уровня – сказать сложно, так как в неконсолидированной отчетности за 2013 год приводится цифра 166,255 млрд тг, тогда как в неконсолидированной отчетности за 2014 год в качестве показателя для сравнения за 2013 год приводится цифра 166,302 млрд тг. А в консолидированной отчетности доходы от продажи урана без учета доходов от совместных и ассоциированных предприятий (они учтены отдельными строками) – 189,874 млрд тг. Объяснять эту разницу не входит в компетенцию «Къ».
У Cameco выручка выросла на 9% с 1,633 до 1,777 млрд.
Areva и Uranium One показали сокращение выручки и, в отличие от прошлого года, отрицательные показатели даже на уровне операционной прибыли (-73 млн евро в горнорудном подразделении и -$16,5 млн соответственно). Rio Tinto (правда, с учетом результатов деятельности угольных рудников), также показал убытки в сегменте.
Но хуже всего падение спотовой цены действует на юниорные компании: они не могут защититься от ее падения долгосрочными контрактами и не могут апеллировать к повышению спроса – потому что к тому моменту, когда спрос повышается, он оказывается уже обеспеченным.
Вероятно, единственный путь развития для этих компаний, – доказывать свою потенциальную производственную дешевизну тем покупателям, у которых сейчас есть деньги на рудники. Как показывает текущая ситуация, сейчас на рынке такой один.
Что же касается цены, то рынок уже видел и спотовые, и долгосрочные цены ниже $20 за фунт. Это означает, что такой сценарий развития гипотетически не исключен. Но, вероятно, только гипотетически, потому что позволить себе такую цену сейчас не может ни один производитель, даже госкомпания, даже «Казатомпром».