Одной из центральных тем конференции по термоядерному синтезу, которая проходила в Санкт-Петербурге в начале октября, стал проект строительства реактора ИТЭР. Воспользовавшись случаем, в кулуарах форума мы побеседовали с руководителем российского Агентства ИТЭР Анатолием Красильниковым.
- Правда, что США не пустили на конференцию своих ученых?
- Только тех, кто работает на федеральное правительство. Им действительно рекомендовали не ездить. Американцев на конференции было не так много, но это не сказалось на ее содержательной части. Докладчики, которые не смогли присутствовать, попросили выступить на конференции своих соавторов – специалистов из частных компаний и университетов США или зарубежных коллег.
- А могут американцы вообще выйти из ИТЭР? Периодически ходят такие слухи…
- Если американцы сейчас захотят самоизолироваться – это их проблема. Конечно, другим участникам проекта ИТЭР без такого сильного партнера лучше не станет. Тем более что у нас в Штатах много друзей и соавторов. Но ни одна страна не вносит критического вклада, даже европейцы. Хотя в Европе строится ИТЭР. На мой взгляд, возможный выход американцев – нонсенс. Но и его можно переварить. Любой может уйти, а проект ИТЭР пойдет дальше.
- Тем не менее для проекта важна коллективная работа …
- Термоядерный синтез – сложнейшая наука, мы занимаемся ею более полувека. Это очень сложный проект, его в своем огороде не сделаешь. Конечно, нужно объединение всех мозгов, всех лабораторий, всех ресурсов. Только тогда задачу реально решить.
Сложный процесс
- Что сейчас происходит в проекте ИТЭР?
- Построено несколько зданий на площадке. В главном здании реактора залили бетонный фундамент, на котором воздвигаются стены. 8 этажей, половина – под землей. Так потом будет удобнее будет делать консервацию. Выход на стадию строительства – важное достижение. Мы прошли проектирование, изготовление и тестирование прототипов.
- Дизайн реакторного здания уже завершен?
- Не во всех частях. Сначала мы думали: вот закончим дизайн и начнем строить. Но проект постоянно совершенствуется, в результате дизайн сдается поэтажно. Четвертый этаж уже строится, третий еще дорисовывается. Пока есть время, нужно улучшать конструкцию.
В реакторном зале будет интеграция всей машины – с трубами охлаждения, кабельными и информационными каналами. И попробуйте какое-нибудь проходное отверстие забыть! Толщина железобетонной стенки – 4 м, никакую дырку потом не продолбишь. Так что надо все предусмотреть заранее. И в этом смысле незавершенный дизайн помогает.
- Строительство явно отстает от графика. Почему?
- Потому что это уникальное, сложнейшее сооружение. Одно дело нарисовать проект на бумаге, а другое – выйти с ним в промышленность, которая называет реальные сроки и цены. Кроме того, ИТЭР – ядерный объект на территории Франции, 500 МВт мощности. Такое сооружение связано с многоуровневыми согласованиями и контролем. Еще один фактор – 34 страны-участницы. Надо все со всеми согласовать, никого не обидеть. В итоге время принятия решений удлиняется, и это естественно. Кстати, к работе России претензий нет. Все порученное нам мы выполняем без существенных отставаний от графика.
- Когда здание будет достроено?
- Строительство здания должно закончиться в 2016 - 2017 году. Параллельно стороны-партнеры завозят оборудование. После разрешения специальной комиссии начнут работу монтажники, это будет интернациональная команда. В общей сложности процесс займет около пяти лет. После наступит этап выхода на первую плазму. Задача – продемонстрировать, что машина построена и работает. Дальше будет получение режимов горения плазмы, выход со стартовых режимов на проектные, чтобы машина заработала как экспериментальный термоядерный реактор. На это отведено примерно семь лет.
Может, сроки удастся сократить, а может, и нет: все, что новое, все сложно.
Русская доля
- Какова доля России в проекте?
- Доля России – 9,09 %. Она состоит на 90 % из оборудования и на 10 % из денег - на монтаж, установку оборудования, зарплату персоналу. Схема примерно одинаковая для всех участников.
- Можете оценить стоимость оборудования?
- Вы фактически спрашиваете, сколько стоит проект ИТЭР. Достоверно ответ неизвестен никому. Потому что каждый партнер ИТЭР вносит в проект свою долю оборудованием, и его сложно оценить в деньгах. Вот, например, Россия делает 25 систем. Мы более-менее представляем, сколько будет стоить эта работа, но окончательную сумму назвать невозможно. Проект долговременный, цены, зарплаты и поставщики постоянно меняются. А еще инфляция.
О стоимости работ европейцев и американцев мы не имеем представления. Знаем лишь, какой от них должен быть вклад и в какие сроки. По данным некоторых экспертов, стоимость ИТЭР составит 15 млрд евро. Правда, я думаю, что в итоге цифра окажется заметно больше.
- Из того, что делает Россия, какое оборудование самое сложное?
- Самое сложное – оборудование диагностики. Возьмем зеркало для оптической диагностики. Оно устанавливается возле первой стенки и смотрит на плазму температурой 300 млн градусов. И система зеркал по ломаному оптическому пути, который мы называем собачьей ногой, должно передать свет от плазмы к детектору, находящемуся в тени. Как создать зеркало, которое будет функционировать при высоком уровне радиации, когда в нем нарабатываются дефекты кристаллической структуры вещества? Наши ученые придумали конструкцию зеркала, а НПО «Луч» в Подольске сделало его из монокристалла молибдена 160 см в диаметре. Первая в мире разработка такого рода! И сверхпроводники мы сделали такие, какие никто раньше не делал. Сложнейшее кабельное изделие, сплетенное из проволок диаметром менее 1 мм, каждая из которых содержит несколько сотен сверхпроводящих волокон.
Из технологических систем нам поручены верхние патрубки. Здесь уникальность связана с материалом, нержавеющей сталью, методами сварки. 40 % панелей первой стенки реактора, самой энергонагруженной части, делает Россия. Для этой цели было создано специальное производство бериллия.
Сейчас по многим системам мы находимся на стадии завершения дизайна разработки. Где-то уже начали изготавливать и испытывать прототипы. Более 80 % сверхпроводника уже поставили европейскому предприятию, которое делает катушки.
Вообще все, что делается для ИТЭР, уникально и выше мирового уровня. Поэтому проект ИТЭР обеспечивает развитие наукоемких технологий.
- Какие разработки ИТЭР могут быть востребованы в других областях?
- Сверхпроводники используются в медицинских томографах. Кстати завод в Глазове завершает производство сверхпроводников для ИТЭР в начале 2015 года. И после этого он со всей своей технологической мощью предлагает себя стране.
Бериллиевая облицовка для первой стенки реактора может быть использована для космических кораблей и жаропрочных установок. Алмазные детекторы, разрабатываемые для спектрометрии нейтронов и быстрых атомов в ИТЭР, могут применяться в дозиметрии, лучевой терапии, чтобы точно смоделировать профиль поглощения мощности дозы ионизирующего излучения в человеческом теле.
Кроме того стоит отметить, что участие в работе на ИТЭР, поставка оборудования для технологической платформы энергетики будущего – это еще и реклама для любого предприятия. По существу ваш продукт участвует в постоянно действующей выставке достижений мировых технологических лидеров.
Купить билет
- Хватает ли российских специалистов для работы на ИТЭР?
- Штат Международной организации ИТЭР – 565 человек. При взносе 9,09 % наше участие в проекте могло бы быть на уровне 50 специалистов, однако сейчас там работает около 30. Проблема в том, что в России дефицит квалифицированных физиков, инженеров, техников в этом направлении. Мы, конечно, могли бы прислать во Францию больше специалистов, но кто тогда будет делать системы для ИТЭР в России? Как правило, у нас рабочие группы формируются вокруг двух-трех ключевых специалистов, отъезд любого из них крайне нежелателен. Мы просим лидеров растить себе дублеров, чтобы была возможность кого-то пригласить в Кадараш. И потом, чем больше там русских сейчас, тем больше их вернется в Россию строить свою машину
- Сколько зарабатывают молодые специалисты, работающие на ИТЭР в России?
- Зарплата в ИТЭР достигает 50 тыс. рублей для способного студента старших курсов. Дальше – больше. Но все равно лучших студентов сманивают банки и инвесткомпании. Они предлагают более высокий уровень оплаты. Зато у нас при достойной зарплате можно реализовать научный интерес.
- Вы упомянули о российском термоядерном реакторе. Есть какой-то новый проект?
- Я убежден, что России необходимо развивать собственную, внутреннюю программу управляемого термоядерного синтеза. Нужна крупная, достойная РФ, установка. Вот академик Евгений Велихов говорил, что гибридный реактор – наш следующий шаг. Так давайте его делать! Надо перспективы превращать в реальный процесс.
Между прочим, у японцев есть свой крупный проект, у европейцев тоже. И нам надо найти нишу, создавать такую установку, с которой будем впереди планеты всей.
В нашей ситуации отсутствие внутренней программы термоядерных исследований – это словно купить билет на трамвай и не поехать. Мы, участвуя в ИТЭР, такой билет покупаем. Остается только поехать.
