При решении вопроса нехватки исследовательских кадров необходимо прежде всего учитывать мнение самих исследователей. Мы провели небольшой опрос с целью выяснить их взгляд на проблему.
Мы опросили представителей разных научных направлений госкорпорации: НИИАР – как одной из главных экспериментальных площадок Росатома, МИФИ – ведущего «атомного» вуза страны, ИБРАЭ, занимающегося безопасностью атомной энергетики, и, конечно, научное руководство Росатома.
Остроту проблемы подготовки и сохранения исследовательских кадров атомной отрасли понимают все. На фоне вполне понятной ностальгии о золотом веке отечественной науки, сквозившей в ответах некоторых респондентов, ясно прослеживается уверенность в том, что проблема руководством воспринята и пути её решения уже начинают формироваться. Относительно конкретных шагов вырисовываются три основных тезиса: необходимо поднять престиж исследовательской деятельности, повысить оплату труда, усилить систему подготовки молодых исследователей. Однако чёткое понимание, что именно нужно делать, есть не у всех.
Евгений Ерин, главный научный сотрудник
НИИАР, доктор химических наук:
Я с 1965 года в этом институте. Тогда это считалось престижным. Создавались хорошие условия для научной деятельности, достойное финансирование, социально-бытовые условия. Потом поддержка государства стала уменьшаться, мы сворачивали работы. Сейчас появились разного рода ФЦП, Российский фонд фундаментальных исследований – чувствуются усилия по восстановлению статуса науки.
Нехватка кадров очень большая. А между тем, чтобы молодому специалисту можно было бы доверить какие-то исследования, нужно потратить три – пять лет. Приток в мою радиохимическую лабораторию за пять лет – один человек. Троё ушли, и только один пришёл! То есть молодых специалистов мало, но они есть. Это энергичные, целеустремлённые люди – только такие в сегодняшних условиях могут работать в науке. Для решения проблемы в первую очередь необходимо восстанавливать заочную аспирантуру, более активно проводить конкурсы молодых специалистов. Нужны конференции молодых учёных и обновление материально-технической базы.
Юлиан Головченко, главный научный сотрудник НИИАР,
доктор технических наук, профессор Ульяновского
государственного университета (УлГУ):
Всё дело в престиже научной деятельности, а он напрямую зависит от оплаты. Например, в прошлом году на специальность «физика твёрдого тела» в университете не набрали вообще ни одного человека. Просто никто не идёт. А на специальность «таможенная служба» в Москве конкурс, по-моему, 350 человек на место – бьются за метр границы. С другой стороны, всё же есть положительные сдвиги – около 20 % выпускников идут работать по специальности. Ещё 10 лет назад их было только 5 %.
Исходить нужно из реальности, нужно работать с тем, что есть. Единственный вариант – брать людей оттуда, где социальный статус ещё ниже, и поднимать их до существующего здесь. Мне кажется, есть смысл набирать талантливых ребят из близлежащих сёл. Большинство учится без рвения, поэтому нужно доводить их до диплома и одновременно здесь, в институте, воспитывать. И нужно задавать им вопрос: как ты хочешь дальше развиваться, какие у тебя намерения? Учёным хочешь стать или администратором науки? Учёным – значит будешь иметь научный авторитет, а через него уже материальные блага. Администратором – это другой вариант. На мой взгляд, есть три основные мотивации – деньги, женщины и власть над людьми. Необходимо понять, чего человек хочет от жизни.
Евгений Клочков, главный научный
сотрудник НИИАР, доктор технических наук:
Руководство предприятий и НИИ должно сказать, сколько человек им нужно и каких специальностей. Тогда и в институтах будут знать, сколько и кого готовить, какие лекции читать. Если мы планируем строить по два энергоблока в год, например, то и людей нужно много.
Необходимо увеличить престиж инженеров и учёных. Учиться на атомных кафедрах – это тяжёлый труд. Но студент должен понимать, что его ждёт достойное будущее. Только изменение морально-этического и финансово-экономического климата сможет переломить ситуацию.
Необходимо укреплять кафедры, укреплять качество преподавательского состава, менять условия содержания студентов. Сейчас ведь кто наукой занимается – те, кому родители смогли обеспечить безбедное существование. Только они могут позволить себе заниматься научной деятельностью.
Арий Платонов, научный секретарь НИИАР,
доктор физико-математических наук:
В нашем институте созданы благоприятнейшие условия для реализации очень многих направлений развития. Самые интересные для молодёжи, прежде всего, радиохимия и реакторное материаловедение, а также нанотехнологии, их применение в атомной отрасли.
Сегодня у нас 34 аспиранта из вузов Поволжья. Мы за последние пять лет подготовили более 18 кандидатов наук, то есть по три в год. Плюс пять докторов наук. Чтобы привлечь людей к научной деятельности, мы уже 20 лет проводим конкурс молодых специалистов. У нас сейчас самый молодой коллектив за всю историю института. В НИИАР действует отдел аспирантуры. Он обеспечивает контакт с вузами. Наши представители есть в Самарском техническом университете, в Ульяновском государственном университете, в Ивановском политехническом (там своя кафедра, до 10 выпускников в год) – выпускники всех этих вузов тоже комплектуют наш штат. Студентов, проходящих у нас практику, мы устраиваем на полставки. Так что для поддержки молодых у нас делается многое.
Леонид Большов, директор Института
проблем безопасного развития атомной энергетики (ИБРАЭ),
член-корреспондент РАН:
Сегодня налицо разрыв в поколениях – люди, которые всю жизнь посвятили науке, уходят из активной деятельности. Следующие, которые должны были занять их место, просто не пришли по понятным причинам в 1990-х.
Надо давать вузам деньги на науку. Тогда потянутся кадры из промышленности, из институтов. Нужно всячески, в том числе организационными мерами, стимулировать передачу знаний от поколения к поколению. Это делается через аспирантов. К примеру, в ФЭИ в Обнинске убрали старшее поколение от административных должностей, но оставили ту же зарплату при условии, если они добросовестно ведут, скажем, пятерых аспирантов.
Мы у себя в институте с молодёжью возимся с первого курса, поддерживаем, обучаем, стараемся поскорее продвинуть. Это очень важно. У нас половина научных сотрудников моложе 35 лет. Но мы добились определённых успехов, потому что работали над этим последние 12 лет.
Борис Гордон, председатель Российского
ядерного общества, профессор МИФИ,
доктор технических наук:
Я всю жизнь занимаюсь проблемой ядерной безопасности, но проблема кадров для ядерной энергетики, на мой взгляд, ещё более приоритетная. Я об этом задумался ещё лет 15 назад, поэтому тогда и стал профессором МИФИ, понимая, что надо начинать с вузов. Возьмём институт, где я работаю: существует пробел в 15 лет – где-то с 1985 до 2000 года, когда молодёжь не шла в атомную энергетику и связанную с ней науку, в результате перестройки и, в каком-то смысле, в результате последствий аварии на ЧАЭС. Поэтому действия Росатома в этом направлении в течение последних нескольких лет я считаю правильными и необходимыми. До нынешней администрации этим же действительно никто не занимался. То есть они смогли с помощью Росатома создать конгломерат МИФИ, это не только семь институтов, это ещё порядка 17 средних учебных заведений, что тоже очень важно.
Вячеслав Першуков, заместитель
генерального директора госкорпорации
«Росатом», директор дирекции
по научно-техническому комплексу:
Я был недавно в МИФИ, общался со студентами. Один из них сказал, что наука – это сейчас непрестижно. А я предложил провести эксперимент: заменить слово «наука» словом «инновация». И восприятие сразу другое.
Только фундаментальная наука строится собственно на процессе. А Росатом – технологическая компания. И научные сотрудники у нас занимаются инновационной деятельностью. Отличие от фундаментальной науки здесь только одно: инновации – это проекты, которые имеют начало и конец плюс определённый результат.
Безусловно, не всё в НИИ может быть преобразовано в бизнес. Часть исследовательской деятельности относится к обеспечивающей функции. Например, работа на сложнейшей технике, спектроскопия, ядерно-магнитный резонанс, атомные микроскопы. Эта инфраструктура необходима для создания нового продукта, но не надо от людей, которые таким оборудованием управляют, требовать какого-то экономического эффекта. Они должны делать работу качественно и в соответствии с международными стандартами.
Конечно, исследователи должны получать достойную зарплату. И мотивация тут строится на уровне качества проводимых экспериментов или анализов, уровне их участия в международных проектах, уровне компетенций, которые определяются наличием у них степеней кандидатов и докторов наук, использованием мощностей оборудования.
Вознаграждение зависит от полученного результата. Это опционы, или бонусы, или роялти. Есть много различных механизмов. И мы их будем постепенно развивать у себя.
