Федеральный центр ядерной и радиационной безопасности (АО ФЦЯРБ) — управляющая компания Дивизиона заключительной стадии жизненного цикла Госкорпорации «Росатом» (ЗСЖЦ). Дивизион ЗСЖЦ объединяет в отрасли производственно-техническую и технологическую базу по обращению с отработавшим ядерным топливом (ОЯТ) и радиоактивными отходами (РАО), выводу из эксплуатации и реабилитации территорий для российских и зарубежных заказчиков. Генеральный директор АО ФЦЯРБ Андрей Иванович Голиней рассказывает о задачах предприятий, а также об участии в Федеральных целевых программах «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на 2008 год и на период до 2015 года» (ФЦП ЯРБ-1) и «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на 2016-2020 годы и на период до 2030 года» (ФЦП ЯРБ-2).
- Какие задачи решает Ваша компания – ФЦЯРБ как управляющая компания Дивизиона заключительной стадии жизненного цикла в рамках реализации федеральных целевых программ?
- Федеральная целевая программа по обеспечению ядерной и радиационной безопасности ориентирована на решение широкого круга задач, в числе которых нашлось место для разных предприятий и компаний. Мы, как управляющая компания, сегодня консолидируем активы отрасли, чтобы наработать специализацию Дивизиона. Мы не создавались под задачи ФЦП, наоборот, участие в ФЦП позволяет нам наработать технологии, которые, во-первых, дают возможность Дивизиону зарабатывать на отечественном рынке, во-вторых – выходить на мировой рынок.
Сегодня нам в целом удалось собрать предприятия в единый организм и уже можно говорить об определенных достижениях. Например, мы фактически ведем 90% всех работ ФЦП по выводу из эксплуатации. Один из флагманов здесь – Опытно-демонстрационный центр вывода из эксплуатации уран-графитовых реакторов (ОДЦ УГР). Это – центр компетенций в этой сфере. Мы создаём мощности, специализацию, нарабатываем компетенции, проводим научно-исследовательские работы. То, что старается сделать ФЦЯРБ – поиск технологических и производственных решений, и здесь есть много идей. Нужно связывать всё это воедино. Для этого недостаточно просто кураторства или управления, нам нужно понимать предметную область вместе с участниками работ.
- Расскажите о ключевых успешных работах, проведенных в рамках ФЦП ЯРБ?
- Один из важных примеров – вывод из эксплуатации корпуса «Б» во ВНИИНМ, который был завершен в прошлом году. ФЦЯРБ разработал методики обследования зданий и провел доказательную экспертизу, что здание чистое. Под проект мы брали «Радон» и ОДЦ «УГР». Раньше такую задачу никто не решал. Демонтаж подобного здания практически в центре Москвы!
Если бы не было ФЦП ЯРБ, то не было бы таких проектов. Это делается не только для того, чтобы решить проблемы «ядерного наследия», но для того, чтобы впоследствии это могло бы приносить определенную прибыль. Здесь у нас уже есть определенные успехи, хотя многое еще предстоит сделать. Сейчас реализуем большой проект в Ангарске по выводу из эксплуатации двух зданий. Там есть аварийные конструкции. Сложный проект.
Еще один пример успешной работы нашего предприятия – это СевРАО, где идет разделка блоков утилизируемых атомных подводных лодок (АПЛ). Благодаря этой работе стало ясно, что в губе Сайда можно осуществлять обращение с РАО и перерабатывать крупногабаритные отходы, например, парогенераторы. Ранее в России никто этого не делал. А парогенераторы накапливаются, уже сейчас их десятки. Мы оценили мировой рынок по такому классу отходов – этот рынок очень перспективен, подобные запросы есть у Словакии, Италии и других стран. Единственный наш конкурент в мире в этой сфере – это Studsvik в Швеции.
Если мы научимся обращаться с такими видами отходов, то мы сможем аргументировать и необходимость внесения изменений в законодательство. Когда предприятие работает, оно приносит доход в бюджет региона и страны и, соответственно, меньше берет с государства на решение других программ.
Сейчас идет подготовка к выводу из эксплуатации энергоблоков остановленных атомных электростанций, и для России это новый опыт. Наша страна нуждается в технологиях, экономике, и, в конечном итоге, в решении задач ядерно-радиационной безопасности.
- Что делается в рамках создания системы обращения с отработавшим ядерным топливом?
- Как известно, есть два комбината – «Маяк» и Горно-химический комбинат (ГХК) – которые занимаются этим вопросом. Нашему дивизиону повезло, что существуют федеральные целевые программы, потому что в противном случае для развития этих предприятий пришлось бы искать внешние инвестиции. То есть ФЦП ЯРБ является источником средств для реорганизации производства на этих предприятиях. Для ГХК это полная реорганизация – 6 лет назад комбинат прекратил свою прежнюю функцию, когда был остановлен последний реактор по производству плутония, и сейчас комбинат создаётся фактически заново. И задача обращения с отработавшим ядерным топливом на всех его этапах, создание опытно-демонстрационного центра по переработке ОЯТ как новой, более прогрессивной технологии – это даже не самоцель, а промежуточный результат. Можно сравнить с зарубежными подходами: некоторые страны пытаются решать проблемы с ОЯТ путём его захоронения, но реально пока ещё никто своё ОЯТ не захоронил, пока это на уровне декларации, и все просто хранят ОЯТ, полагая, что когда-то, возможно, появится технология.
Если же мы начинаем развивать рынок, касающийся переработки, то в рамках ФЦП ЯРБ будет создано новое производство, позволяющее полностью утилизировать ОЯТ. Но при этом возникает проблема, точнее задача, которую мы должны научиться решать – что делать с продуктами переработки ОЯТ, как их вовлекать далее в топливный цикл, и что мы будем иметь на выходе с точки зрения количества образующихся РАО. Повторять прежний опыт, когда накапливались большие объёмы ЖРО, мы не можем, нужны новые технологии. Можно фракционировать высокоактивные отходы, чтобы минимизировать их объём. Сегодня эта задача близка к своему разрешению. Во-вторых, нужно завершить создание всей инфраструктуры. Например, создание хранилища высокоактивных отходов в Нижнеканском массиве – это важный элемент. Создавая инфраструктуру и решая эти вопросы в рамках ФЦП ЯРБ, мы создаём хорошие перспективы для наших предприятий, возможность выхода на мировой рынок. Как только будет доказано, что продукты переработки ОЯТ могут вовлекаться в новый цикл при хорошей экономической обоснованности – это создаст сегмент рынка, который даст хорошую прибыль на несколько десятилетий.
Во Франции пробовали перерабатывать ОЯТ в МОКС-топливо, но пришли к технологическому тупику, т.к. после повторного использования эта сборка точно так же попадает в хранилище ОЯТ. Поэтому мы сейчас ищем возможные пути, например, создание РЕМИКС-топлива. Через 5-10 лет это будет хороший бизнес. Подразделение по созданию МОКС-топлива на ГХК создавалось не как бизнес-проект, а как политическое решение по утилизации плутония. Хороший импульс для развития технологий. Если эти проекты окажутся экономически целесообразными и блоки начнут развиваться, то эта инфраструктура будет востребована. Пока в качестве заказчика есть только один блок на Белоярской АЭС, чего пока недостаточно, но важно, что открыт новый сегмент и импульс для развития комбината. К 2030 году ГХК станет фабриковать новый вид топлива в больших объёмах. Государство, решая свой вопрос по «ядерному наследию», позволяет нам выполнить технологический рывок.
- Как влияет конкуренция среди предприятий атомной отрасли – участников ФЦП ЯРБ на ее реализацию?
- Если говорить о работах, которые выполняли или собираются выполнять предприятия нашего дивизиона, то иногда нас обвиняют в том, что мы позволяем нашим предприятиям конкурировать за заказы. Надо научить предприятия учитывать экономическую сторону вопроса. По части переработки ОЯТ, например, ГХК конкурирует с «Маяком». И мы, например, настаиваем, чтобы на «Маяке» осваивали переработку ОЯТ реакторов ВВЭР-1000. Эта конкуренция с ГХК научит их считаться с затратами. Французский завод «Ла Аг» не сумел решить этой задачи потому, что ему было не с кем конкурировать – он остался как национальное предприятие, но не как игрок мирового рынка.
Если мы хотим административно решать вопрос о выборе наиболее оптимальных технологий, то можно наломать дров. Хотя, в частности, в отношении реакторов малой мощности принимались административные решения, но это не самый главный инструмент. Нужно осознавать, какие решения будут востребованы заказчиком и рынком, причем рынок должен пониматься в самом широком смысле этого слова. Например, в России разрабатываются два параллельных проекта контейнеров для ОЯТ. На мировом рынке тоже существует такая конкуренция, но в то же время основной вид контейнеров, существующих на мировом рынке – это чугунные контейнеры, занимающие 75-80% рынка, а остальные – это специализированные контейнеры для узких типов задач. Вряд ли есть смысл изобретать что-то, что было изобретено уже давно. Те же разработчики контейнеров в России сегодня подтверждают, что конструкция чугунного контейнера соответствует требуемым уровням технологий и экономики. Дискуссия по этому вопросу есть и это правильно, она даёт стимул для развития, но за счёт государства финансируется только ТУК-141.
Так или иначе, в отрасли будут приниматься программы либо на основе консенсуса, либо с пониманием того, какие технологии и какие продукты могут быть проданы заказчику и дадут долгосрочную прибыль, и административные методы тут не всегда эффективны.
- С какими трудностями вы столкнулись при реализации ФЦП ЯРБ-1?
- Основная трудность, характерная в основном для программы-1, состояла в том, что каждая эксплуатирующая организация, когда назначались какие-то работы, старалась взять эти работы себе и никого не подпускала, даже в тех случаях, когда те организации, которые приходили, были более эффективны. Каждая эксплуатирующая организация считала себя хозяином выделяемых средств. Сейчас этот подход мы постепенно начинаем преодолевать.
- Какие работы проводятся сейчас в рамках ФЦП ЯРБ-2?
- Мы завершаем создание инфраструктуры для вывоза ОЯТ из губы Андреева, где много участников. В губе Андреева сейчас самая критическая фаза – со следующего года начинается вывоз ОЯТ, и как следствие, в производственную цепочку включается ПО «Маяк», который будет заниматься переработкой высокообогащенного топлива. И, создав инфраструктуру, доказав, что это всё работает – это будет новый шаг. Перегрузочный агрегат для обеспечения выгрузки отработавшего ядерного топлива, разработан практически полностью в России, кроме некоторых частей элементной базы.
Также мы завершаем проект по утилизации плавтехбазы «Лепсе» и выгрузки с неё ОЯТ. Осталась только блок-упаковка с ОЯТ, сейчас должно быть создано здание-укрытие, к лету оно будут готово и к 2018 году начнется основная часть работы.
У нас также идет программа по реабилитации бывших хвостохранилищ в Киргизии и Таджикистане. Этой программе уже 3 года, и мы получаем уникальный опыт благодаря ей. Работа там была трудной, в т.ч. с точки зрения нормативно-законодательной базы и подготовки специалистов. Когда в прошлом году мы проводили экспертизу проектной документации, у местных специалистов возникли сомнения и они попросили провести экспертизу МАГАТЭ. Мы согласились, и экспертиза МАГАТЭ прошла. Сейчас начались физические работы, что особенно сложно в горных условиях. Отдельные хранилища надо переносить, что влечет переноску части грунта и создание защитных сооружений. Использование этого опыта впоследствии позволит легко работать на аналогичных проектах в других странах.
Реализуя такие проекты, мы хотели бы получать опыт и связи, чтобы в конечном итоге создавать продукт, т.е. нарабатывать референтные решения.
- Каких результатов Вы в конечном итоге планируете достичь к 2030 году, к концу реализации ФЦП ЯРБ-2?
- Планирование на долгий срок иногда связано с предположениями. У нас будет немного предприятий, может быть, несколько больше, чем сейчас, но это будут высокотехнологичные предприятия, имеющие полный цикл работы с ОЯТ, включая транспортировку, хранение, переработку, фракционирование, захоронение высокоактивных отходов, фабрикацию и использование продуктов переработки в топливном цикле и т.д. Это будут предприятия, которые смогут своими силами выполнять работы , связанные с выводом из эксплуатации, включая извлечение РАО и обращение с ними.
И, главное, я думаю, что к 2030 году мы будем технологическими лидерами по большинству направлений, которые связаны с завершающими стадиями ядерного топливного цикла. И это технологическое лидерство будет необходимо, без него ничего не получится. Трудно предсказать, как будет выглядеть российская экономика к 2030 году, но мировая тенденция состоит в том, что выживают только те, кто постоянно совершенствуются и учатся работать с меньшими затратами. Поэтому цель того, что мы делаем сейчас – к 2030 году стать самыми экономичными, самыми технологичными и иметь больший масштаб не только в России, но и в мире. В России мы будем монополистами, а в мире мы должны занять свое достойное место на рынке.
Беседу вела Алёна Яковлева